Вертс еще раз бубукнул — нормально говорить он не умел. И устроился поудобнее, поелозив по валу широченной задницей.

Отдохнув, я осмотрел яйцо. Его покрывали надписи на незнакомых языках. В начертании рун чудилось нечто недоброе.

В голове отчетливо щелкнуло, и письмена стали читаемы. Это с неохотой и некоторым запозданием подключилось знание языков демонов.

«Разрушьте наложенное на предмет заклятие, выбрав единственное действующее среди неактивных, — предложила система. — Осталось попыток: три».

Блестяще! А надписей штук тридцать. И надо еще правильное антизаклятие подобрать. Такими вещами хорошо заниматься в книгохранилище, обложившись трудами по демонической магии за последние пятьсот лет. И то не факт, что фортуна окажется благосклонна, и нужный текст ты найдешь раньше смерти от старости. Иначе за счет чего жили бы книжники, и так шикарно?

В моем распоряжении была только база знаний. Богатая общими сведениями, но скупая на конкретику, особенно когда дело касалось чего-то специфического. Значит, лучший путь для меня — попытаться понять логику демонов, особенности их мышления. Заклятия на яйце все простые, со смыслом. Авось догадаюсь, какое из них наложил бы на подобную штуку типичный бес.

Через час с меня пот катил ручьями. Казалось, от натуги потеют даже мозги. Живучесть, блин, перестала восстанавливаться, так как расход энергии перекрыл естественную регенерацию! И это при поддержке укрепившего интеллект «Стратега».

Первая попытка не удалась. Как и вторая. Ну, в последний раз! Эх, пропадет артефакт…

В последний раз я все же угадал. Яйцо раскололось.

— Фак ю! — облегченно сказал я, в изнеможении закрывая глаза.

— Буб-бу! — сочувственно отозвался Вертс.

Он продолжал сидеть рядом со мной, оказывая моральную поддержку. На большее не годился: слишком узкие задачи я ему поставил, чтобы компенсировать свободу в остальном. Появятся еще черные облака — он будет убегать от них. Обнаружатся в поле зрения артефакты — будет их обезвреживать. А кроме того миляга-барон ничего не умеет, и научиться ничему не сможет. Разве что большие таланты, вроде Ноэля, способны делать питомцев из одноразовых монстров и менять им свойства. Но и они заранее к тому готовятся, а не тогда начинают, когда существо уже активировано.

Я открыл глаза и с ненавистью посмотрел на освобожденный от каменной скорлупы сундучок. Надежно запертый, ясно-понятно. На висячий замок, врезной, и магический запор. Чтоб вы все сдохли, кто это придумал!.. Я нежно погладил дубину Вальдемара. Насколько проще решать проблемы ею! Но этот сундучок не первый, и даже не второй. Безопасно вскрыть его грубым механическим способом не получится. Как не получилось бы разбить яйцо.

А заберу-ка я добычу с собой в таверну! Лучше потеть при переноске грузов, чем сидя здесь. Набор отмычек я улучшил, но прокопаюсь ведь неизвестно сколько, и хорошо еще, если действительно справлюсь. А не попру все же проклятый ящик в «Башмаки», предварительно до конца истрепав нервы. Сегодня в мою честь закатят пир — более обоснованно, чем вчера. Служанка нарядится еще лучше. Не надо будет сдерживать себя в еде и выпивке. Расслаблюсь, отдохну, и уже наутро займусь замками.

Я встал, душевно попрощался с Вертсом и не без сожаления отправил его в небытие стандартным заклинанием. Чего он тут сидеть будет, пока не истощится? Пугать лесных зверюшек? Они могут не испугаться, а начнут его жрать. А он и сопротивляться вскоре толком не сможет. Или, еще не легче, барон потащится за мной в таверну и будет медленно подыхать под моим окном.

В придачу к сундучку я прихватил кусок скорлупы с рунами пострашнее. Нагружаться так нагружаться! Порадую хозяина «Башмаков» еще одной диковиной. Чтоб не подумал жалеть об обещанном мне трехмесячном доходе.

Гулянка началась сразу по моему приходу и затянулась далеко за полночь. Все перепились в хламину и просыпаться начали только в средине следующего дня. Последнее, что я помнил из вчерашнего, — это как наклюкавшиеся до чертиков постояльцы с хохотом гонялись друг за другом по обеденному залу, щелкая снятыми со стен челюстями каракатиц. В общем, вечеринка удалась.

Увлекшись, я завис в «Путешествии» так надолго, что и в Срединном Пространстве пробежало прилично времени. Зажженные мной в кабинете свечи уже догорели. Это было неприятно: потому я их и зажег, что выход из медитации в полную темноту некомфортен. Подождав, пока приду в норму и смогу воспользоваться ночным зрением, я встал с кресла, в котором не то сидел, не то лежал, обошел письменный стол и взялся за канделябр, собираясь освободить чашечки от огарков. Дурнота обрушилась на меня водопадом, и я так и грохнулся на пол с канделябром в руке. Очнувшись, сообразил, что все еще сжимаю его, и поспешил отпустить. Хотя это было бессмысленно: все, что могло случиться, уже случилось. Когда-то эфемер Велиара только на визуальные стимулы реагировал. В последний раз пробудился от причитаний Анзенкама. И вот теперь дал о себе знать после прикосновения к предмету.

Я осмотрел канделябр, не поднимая его с пола. Интересно, отчего такая прозаическая штука настолько сильно затронула чувствительные струнки эфемера? Ее поставь где хочешь — и никто не определит, что она из замка вампира. Фактически, обычный подсвечник, только на несколько свечей. Подставка, стойка, розетка с рожками… Конечно, красиво все выполнено, фигурно, узорчато. Из золота — и его не жалели. Но ничего более я разглядеть не мог.

Хотя…

Я взял канделябр и понес его на свет. Яркий дневной свет. А так как в здании такового не было нигде, пришлось спуститься по лестнице на первый этаж и выйти на улицу. Во-о-от, уже лучше! Сто процентов обычного зрения — это не восемьдесят ночного.

Мои подозрения подтвердились. Канделябр, ранее казавшийся цельнолитым, на самом деле состоял из нескольких частей. Осторожно и не без усилий вытащив из подставки стойку и сняв с нее розетку, я понял, что держу в руках скипетр. Ясно, какой. Скипетр гинкмарских королей — или бейте меня всеми канделябрами, которые еще есть в этом замке!

Мимо проходил гвардеец. Я остановил его и спросил:

— Казни закончились?

— Давно, — ответил он. — Час назад.

— А Нагибатор еще здесь?

— Нет. Отбыл порталом.

— Тогда найди Арха и Кукуцаполь. Я буду наверху, в покоях. Пусть приходят немедленно. А Варми передай, что жду его минут через пять. Дуй! А то у меня на мыслесвязь тариф дорогой.

Вернувшись в кабинет, я зажег там столько свечей, сколько было, и разложил на столе свой разобранный трофей. Чтоб маг с воительницей, войдя, все поняли без слов. Они вошли. Поняли. Офигели.

— А ведь я эту финтифлюшку проверял лично, — с грустью сказал Арх спустя полминуты. — И ничего настораживающего не почуял. Пора меня уволить.

— Пора, пора! — заржала Кукуцаполь.

— Может, не пора, — возразил я. — Наверно, скипетр защищал очень хороший маскирующий закл. Наложенный Анзенкамом с применением какой-то необычной магии. Причем она работала лишь до тех пор, пока он был жив. А когда его казнили, спала.

— Тебе бы адвокатом работать! — заржала Кукуцаполь еще громче. — И сколько ты сдерешь с нас за товар?

— Нисколько, — ответил я. — По крайней мере деньгами. Мне кажется, в таких случаях правильнее обмен любезностями. Как чаще всего бывает при совершении подношения мецената. Дающий ничего не ждет взамен дара, но обычно получает. А я даже не рассчитываю получить сразу. Готов отложить это на неопределенный срок. Уверен, за вами не пропадет.

— Хочешь оставить нас должниками?

— Почему бы нет? Вы разве против? С требованием о каком-то суперодолжении я не обращусь — не стану же я добровольно портить отношения с единственными русскими, которых знаю. А в удовлетворении незначительных просьб, наверно, вы мне и так не отказали бы. Правильно?..

В кабинет вошел Варми.

— Гляди! — сказал я, указывая на скипетр. — Догадываешься, что видишь?