Короче, после нескольких неудач вошли сразу с трех сторон: моя сотня, Устрашителя и — чья бы ты думал? — Юноны. Сама Юнона, правда, в процессе улетела в Мир Теней, но с нею такое случается регулярно. Ты, наверно, хорошо разглядел красотку нашу малорослую еще при знакомстве, и в разговоре оценил. Лапочка, каких мало, приятна в общении, и всякому сперва кажется, что она у нас в клане чисто для очарования гостей. Ага! Видел бы ты ее в бою… Бой — ее стихия! Некоторые берсерками становятся, а она берсерком родилась. Только не знала об этом, пока не попала в Версум и не взяла в руки меч.

В сотне ее обожают, да и вне сотни тоже. Иначе давно поперли бы из командиров, поскольку ее командование заканчивается в миг столкновения с врагом. Дальше заместительницы начальствуют, а Юнона только рубится, позабыв обо всем на свете, в том числе о том, что неуязвимостью не обладает. Она у нас недосягаемый рекордсмен по числу попаданий на тот свет и возвращений обратно. К слову, польза от этого есть: по части прохождения посмертных испытаний девочка несомненный эксперт. Тоже недосягаемый. Должно быть, в Мире Теней уже нет таких мест, где она не побывала бы. Причем во многих была до того, как трижды проклятой стала. В старые добрые времена, даже после введения этих самых испытаний, проблем с перерождением в прежнем теле не было — не то что сейчас. Кстати, и сейчас, как я поняла, всяким героическим долбодятлам, для которых пасть в бою — естественная смерть, с перерождением большие льготы.

В общем, в столицу мы зашли, однако зачистить ее до заката не успели. Ночью нечисть поперла из подземелий на поверхность. Чего было!.. Оказалось, что Мрак не все свои лучшие силы потерял на Полях. Кое-что приберег. Сидело оно как раз в подземельях, и к рассвету мы треть состава клана потеряли. Королевский дворец заняли только к полудню. Тронный зал штурмовали почти два часа! Он зарос таким матерым дерьмом, что сам Мудовид едва не гробанулся на его уборке. Ты прикинь — там до нас никто за все время проклятия не был и главный приз не брал. Потому что главный приз, как понимаешь, корона Гинкмара. Овладеешь ею — держава еще не твоя. Но можешь считать, что получил задаток.

Нагибатор после боя расслабился и собрался плюхнуться на трон. Просто отдохнуть — устал ведь, как и все. А Мудовид ему — ты что, идиот? Куда вознамерился жопу пристроить, грешник? Это не лавочка у подъезда! Нагибатор остановился и спрашивает: а в чем дело? Ты же сам сказал — готово, все чисто! Мудовид фыркнул так, что пыль под ногами раздуло. Как пацан, говорит, себя ведешь, и так же рассуждаешь. Я сказал — чисто, но это в целом. К трону и ему подобным вещам мои слова не относятся. Ты ж корону мерить почему-то не стал — справно ли на башку сядет? А почто не стал? Взял бы да померил!

До вождя сразу дошло. Как и до нас до всех. И мы тысячу раз убеждались раньше, что старик никогда попусту не паникует. Он сказал: дождемся ночи. Дождались… Ничего! Трон стоит как стоял, и выглядит так же, как днем. Но когда настала полночь, он засветился, и жаром от него дохнуло так, что хоть прикуривай. Мудовид глядел на него, пока он не погас, и сказал, что на стульчик наложено какое-то уникальное заклинание типа «Адского огня». Нихрена не снимаемое. Сядь Нагибатор на трон, сгорел бы. Это самое малое. И спадет закл, скорее всего, только одновременно с падением гинкмарских чар.

— А на короне что-то висело? — поинтересовался я.

— Еще бы! — как будто обрадовалась Кукуцаполь. — Но уже не такое опасное и цепкое. Мудовид его не без труда, однако с девайса соскреб. А что пользы? Монарх при коронации должен принять все атрибуты власти: корону, трон, скипетр, державу. У нас пока лишь корона. С троном — я тебе сказала, какая проблема, а скипетр с державой даже не нашли пока. Хотя всю столицу перетряхнули. Мудовид зарылся в свитки и фолианты, что восстановились в городских книгохранилищах как призы. Надеется раскопать ответ, где искать пропавшие фиговины.

— Не ровен час, обнаружим их в сундуках Анзенкама.

— И я так думаю! И не я одна… Или они заныканы в первохраме Гинкмара, который пока не проверяли. Сехмет отказалась от переосвящения храма в свою честь. Впрочем, никто в клане этого и не хотел: предложение внесли только для порядка. Не стоило обижать светлых и нейтральных богов старого пантеона, которые почти все сражались вместе с нами на Полях, и после еще совершенно добровольно, без всяких договоров, помогали с взятием столицы.

— Умно рассудили. И по всем понятиям правильно.

— Конечно… Расчет также и на то, что в будущем удастся перетянуть на свою сторону часть темных богов из тех, что не получили заметных выгод в период владычества Мрака над Гинкмаром. Понятно, они чувствуют себя обманутыми. Многие с самого начала избегали враждебных выпадов против нас. Теперь это доподлинно известно. И чуть не каждый день всплывают новые подробности. Нет сомнений, кто организует утечки информации: сами обиженные боги и организуют. То есть явно ищут мира. Надо дать им понять, что мы их намерения оценили по достоинству.

— Провоцируете раскол сил Зла? Занятно! Если получится…

— Да брось! Ты же понимаешь, что настоящего раскола не будет. Но и отсутствие единства во вражеском стане — уже хорошо. Поэтому постановили старый первохрам не трогать, а построить новый. И уже его посвятить Сехмет и божествам кланового пантеона, которые еще дышат.

Расставшись с Кукуцаполь, я воспользовался возросшими способностями к планированию и тщательно перепроверил весь алгоритм своих завтрашних действий. С прибытием нежданного подкрепления мои возможные ошибки в замке перестали быть критическими, приводящими к неизбежному проигрышу, однако все же грозили крупными потерями в рядах штурмующих. Не найдя изъянов, я прошелся по лагерю, разросшемуся вдвое после слияния зальмовской гвардии с непобедимыми. Вспомнилось, что если девчонок Юноны в клане Нагибатора называли валькириями, то Кукуцаполь — амазонками. Сперва, вроде, было у них коллективное погоняло «кукурузницы» — в память о клане командирши «Дети кукурузы». Но из-за многочисленных конфликтов, в том числе с летальными исходами, Нагибатор употребление обидного прозвища запретил.

Старшины обсуждали между собой варианты выполнения поставленных перед ними тактических задач. Воины смазывали лезвия мечей и наконечники стрел растворами серебра. В расположении гвардейского обоза Арх занимался магической перепрошивкой больших арбалетов, поднимая им точность и пытаясь обучить оружие саморастягиванию тетив для повышения скорострельности. По плану, что у меня был изначально, тролли только устанавливали арбалеты вблизи стен под защитой осадных щитов, после чего атаковали ворота. Теперь будут стрелять сами, с рук, двигаясь вокруг замка.

— Если успею, поработаю еще с луками и обычными арбалетами гвардии, — пообещал маг. — Самое главное, что от нее потребуется завтра на первом этапе — много чертовски быстрых и метких стрелков.

В нормальных замках ворота открывают с рассветом и закрывают на закате. В вампирских — наоборот. Я подъехал к логову Анзенкама еще в потемках, незадолго до того, как захлопнутся тяжелые створки и поднимется мост. Конечно, появление Эсура на заре занимающегося дня выглядело бы более художественно. Однако и при проникновении в замок, и позже могли иметь место непредвиденные задержки. И в итоге мои готовые к штурму войска пропустили бы короткий период, когда у кровососов с наступлением утра сильно садится зрение.

Ко рву я приблизился молча, не подавая никаких знаков типа «свой», хотя всем существом ощущал нацеленные в меня и Люцифера дротики крепостных арбалетов, и кто-то мог нажать на спуск случайно или в приступе излишней подозрительности. Но воспитаннику и возможному наследнику князя не пристало возбуждаться по ничтожным поводам и орать что-то стражникам, размахивая руками. Для него это удар по престижу.

К тому же высокопоставленные вампиры считают нужным постоянно трепать нервы своей обслуге из обращенных и готовящихся к обращению смертных, создавая для себя в их глазах определенный образ. Владыка вампир — высшее существо; заботиться о психологическом комфорте своих рабов он не обязан, а за ошибки карает беспощадно; понять его мотивы и замыслы нельзя, слушаться надо беспрекословно, боготворить издали…