— Знаешь, что меня поражает на самом деле? — спрашиваю тихо, он молчит, — Как ты можешь…так говорить? После всего?
— Я говорю это, потому что правда…я…
Рычит.
Я слышу и чувствую, как стремительно он приближается, но не стараюсь сбежать. Я устала бегать.
С силой поворачивает на себя. В глазах снова то же отчаяние, как кривое зеркало. Я в нем вижу душу свою разломанную…
И смотрю. Смотри! Это и твоих рук дело. Это ты сама позволила с собой сделать…
— Ты же не хочешь уходить!
— Не хочу.
Тоже правда. К чему сейчас врать?
— Рассвет, тогда останься… — шепчет с надрывом.
Руки на щеках ласково обнимают, большие пальцы нежно гладят. Он смотрит на меня так, как смотрят на любимую; он любит; но иногда одной любви недостаточно…
Я отстраняюсь и горько усмехаюсь, глядя себе под ноги.
— Конечно, я хочу остаться здесь. С тобой. С любимым мужчиной в доме, который должен был стать моим будущем…
— Он и сейчас может, любимая…
— Нет, уже не может, — поднимаю взгляд, полный соленой влаги, — Все рухнуло. Ты все разрушил, когда…
— Я тебе никогда не изменял.
Из груди рвется еще один горький смешок, и я стираю слезы рукавом своего худи.
— Видишь? Ты даже не можешь признать! И никогда не признаешь! Но это так! Когда ты спишь с другой женщиной…
— Я с ними не спал.
— Ты их трахал.
— Вот именно. Трахал.
— И ты ждешь, что мне этого будет достаточно? — спрашиваю еле слышно, он немеет.
Ненадолго. Снова тянется — только я отступаю.
Мотаю головой.
— Не надо. Не трогай. Ты делаешь только хуже…
— Лиза…
— Я очень устала, Адам. Сражаться с тобой, как биться со всеми стихиями сразу. И внутри, и снаружи. Это больно.
— Есть разница, — говорит хриплым голосом, брови хмуря, — То, что было с ними, и что есть с тобой…
— Не имеет значения! — повышаю голос, перебивая, — Я все это уже слышала, но не имеет значения! Для меня это не аргумент!
— А что для тебя будет аргументом?!
— Ты знаешь.
Открывает рот, когда я перебиваю его, и тут же захлопывает. Потому что действительно знает. И потому что не скажет. Он же никогда не врет — он не даст обещание. Быть его единственной? Он никогда не скажет мне этих слов…
И я прикрываю глаза, роняя слезы, улыбаюсь сквозь боль. Киваю.
— Видишь? Достаточно лишь напомнить об этом — и ты сразу сдуваешься. Любовь твоя проходит…
— Она не проходит!
— Тогда скажи мне! Всего два слова! Давай! «Ты единственная»! Скажи!
Молчит, от злости мышцы на щеках ходуном ходят, и это худшее, что я видела. Даже хуже, чем его измены…
Отступаю еще на шаг и жму плечами.
Он делает свой на меня.
— Я не могу дать тебе этого обещания, потому что…
Затыкается.
Я снова, как дурочка, жду…слишком долго жду, чтобы насадить на тоненькую цепочку еще хоть какую-то крупицу из его прошлого, но…время откровений прошло. Он мыслит здраво. И его тайна для него важнее…
Мотаю головой с горечью.
— Вот и все.
— Лиза, пожалуйста…
— Пожалуйста, «что», Адам?
— Останься.
— С кем? Мужчина, который был со мной рядом пять лет — мираж; его не существует.
— Существует. Я могу им быть!
— Нет, не можешь. Твои тайны, принципы, твои любовницы — это важнее. А с меня хватит. Я больше не могу пытаться…я устала. Прости.
Разворачиваюсь и делаю шаг к лестнице, когда в спину летит:
— Если я признаю, что изменял тебе, то никогда не верну.
Замираю.
Слышу, он снова шагает ко мне, но останавливается. Не сокращает дистанцию, будто боится…
— Я помню, каково это…когда тебе изменяют. Когда тебя предают. Если я признаю это, то признаю, что делал то же самое. А это не так.
— Как ни называй, это все равно было. Ничего не поменяет…
— Поменяет!
Делает еще один шаг.
— С ними было только мое тело и та часть меня, которую я не хотел показывать тебе.
Хмурюсь и поворачиваюсь. Долго смотрю ему в глаза. В них опять эта пропасть, обрыв, полный одиночества, боли и страха. И он опять толкает меня к нему…
— Я бы приняла тебя всего, Адам. Это любовь…
— Нет, — мотает головой и отступает во тьму комнаты.
А я за ним.
— Адам…
— Нет! — продолжает мотать головой и отступать дальше, — Я не…не могу! Расскажу — и все изменится. Навсегда. Ты никогда не…нет!
Замираю.
Он, как испуганный зверь, и мне так жаль. Так больно. Я так хочу помочь, но сердце мое рвется, и душа воет.
Это слишком больно…
Всхлипываю и закрываю лицо руками. Не в силах держаться больше…все снова рухнуло. Моя сила — ненастоящая; она разлетается, как если карточный домик толкнуть — в пух и прах.
— Лиза, пожалуйста, не плачь… — хрипло говорит, обратно на свет ко мне тянется, но я отшатываюсь.
— Не подходи… — шепчу, всхлипываю некрасиво, — Просто…блядь, не подходи! Сколько можно?! Издеваться?!
— Я не…
— Не «что»?! Не изменяешь?! Не режешь меня каждый раз своим молчанием?! Я же знаю, что ты что-то скрываешь! Не дура! Поняла! Но тайны твои тебе дороже!
— Не в этом дело!
— А в чем?!
Молчит.
Это уже даже несмешно.
Киваю пару раз и отступаю еще.
— Хватит с меня. Храни их. Лелей. Оберегай. Трахай телок, ври себе, что это не измена — делай что хочешь. А с меня правда хватит уже!
Сбегаю с лестницы, по пути подбираю свой телефон, платье, и слышу в спину:
— Ты любишь меня! Лиза! Остановись!
Останавливаюсь.
Но не для того, чтобы вернуться.
Я говорю правду…
— Да, люблю, ты прав. Я люблю. Но невозможно вечно любить в одного — это так не работает…
— Ты не одна в этих отношениях. Я тоже…
— Молчи.
— Молчать?! Нет! Не стану я молчать и…
— И что?! — смотрю на него снизу вверх, всхлипываю, плечами жму, — Если бы ты любил, то знал бы, что принять своего человека любым — не проблема. Вот что делает любовь. Она принимает, прощает, помогает и никогда не бросает…
— И я чувствую это к тебе. Ты врала мне. Столько лжи! Но я не злюсь. Даже могу, кажется, понять, хотя не до конца уверен в причинах — плевать! Я принимаю! И прощаю! Все унижения, которые ты свалила мне на голову. Что ржут у меня за спиной…Ты хоть представляешь, чтобы я пошел на такое?! Да хера с два! Ради какой-то женщины?! Но ты не "какая-то"! Ты — та самая! Я ради тебя на что угодно пойду! Мне плевать, что они все говорят обо мне! Я на хер шлю свою гордость! Всё и всех шлю! Ради тебя!
Теперь молчу я. Он спускается по ступеньке ко мне, голову набок наклоняет.
— Ты же знаешь, что я не вру. Ты знаешь, какой я.
— Гордый.
— Именно. Моя гордость — мой грех. Я очень гордый, и это...сложно...переступать через себя. Но я переступаю.
— И что? Чего ты хочешь от меня в ответ?
— Ничего.
— Не ври.
— Не вру. Я это делаю не для того, чтобы что-то получить. По-другому не могу.
Молчу. Он спускается еще на одну ступеньку ближе ко мне. Шепчет хрипло...
— Пожалуйста, не уходи. Останься. Мы что-нибудь придумаем, все будет, как раньше.
— Я не хочу, как раньше.
— Не ври…
— Я и не вру. Жить за розовым стеклом? Я не готова. Прошлое — прошло. Я туда не вернусь.
— Но наша любовь не прошла, Рассвет… я ее чувствую, и ты, уверен, тоже.
— Когда-нибудь она пройдет, — отвечаю тихо, а губы так и горят, — Невозможно любить незнакомца вечно, Адам. И когда-нибудь я стану по-настоящему свободной, клянусь. Сейчас я возвращаюсь, и, наверно, вернусь еще, но это время тоже кончится. Однажды я не посмотрю на тебя лишний раз. Потом проигнорирую сообщение и не буду об этом жалеть. Искренне. Потом не услышу звонок. А потом настанет день, когда я не захочу ехать к тебе, видеть тебя, обнимать, касаться…Тогда я стану свободной. Тогда моя любовь умрет, оставив за собой лишь шрамы, но и они пройдут. Все проходит, если не питать, а то, что ты даешь…мне этого уже мало.
