— Тимур, ты трактуешь Коран, как тебе хочется и как тебе выгодно, — обвиняю я мужчину.

— Если бы я не умел думать своей головой, я бы давно разорился, детка. В любом случае, за тебя отвечает твой мужчина. Я хочу, чтобы ты немного выпила и отключила голову, — мой иблис-искуситель пододвигает ко мне бокал.

Смотрю на рубиновый напиток. И страшно, и соблазнительно. Но чуть-чуть попробовать можно же.

Подношу к губам. Делаю маленький глоточек. Терпкий кислый вкус атакует рецепторы. Хочется выплюнуть все назад.

— За мою жену Заиру, — муж чокает свой бокал о мой и тоже делает глоток.

— Пей еще, — командует довольный Тимур, наблюдая за моим скривившимся лицом — так ты не поймешь вкус.

Заливаю в рот еще немного вина и запрокидываю голову назад, чтобы оно сразу попало в горло и не вязало слизистую. Тимур тихо посмеивается.

— Теперь за твой новый телефон, — его бокал снова встречается с моим.

Тяжело вздыхаю и делаю еще глоток. Уже не так противно. В голове образуется необычная легкость.

— За первый день на Гавайях, — не унимается Тимур.

И вот мне уже начинает нравиться все вокруг. Жаркий вечер, шум океана, мужчина напротив.

Мужчина нравится особенно сильно. Вспоминаю все, что он делал со мной в номере и заливаюсь краской.

— О чем думаешь, детка? — тут же спрашивает меня муж, цепко наблюдая за каждым моим движением. Он похож на хищника, выслеживающего добычу.

— Что мы будем делать завтра? — пытаюсь я перевести тему.

— Завтра я буду тебя трахать с небольшими перерывами на пляж, — хрипло оповещает Тимур.

Внизу живота сладко ноет. Хватаю бокал и отхлебываю, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение.

— Послезавтра полетаем над вулканами, — продолжает муж.

Еще не принесли заказ, а я чувствую себя неадекватной. Вот что значит быть пьяной. В голове легкая дымка и лезут всякие глупости.

— Я сегодня уже летала. Два раза, — глупо хихикаю я.

— Звучит двусмысленно, — Тимур тянется за моей рукой и целует пальцы, — летала над землей или подо мной? — вскидывает бровь.

— И там, и там, — шепчу я и чувствую, как намокает мое белье.

— Завтра мы летаем в номере, послезавтра на вертолете, — хрипло обещает Тимур.

Смотрю в его горящие глаза. Он очень красивый и очень сексуальный. Какое-то дежавю. Вспоминаю момент, когда я была безумно влюблена в этого мужчину. Это было на нашем никахе. А потом этот взгляд Аиды.

Приносят заказ и разговор прерывается.

Запеченная на гриле рыба божественна. На краткий миг первого насыщения я забываю о всех проблемах. Но вскоре меня снова сверлит тот взгляд Аиды, и я вскидываю подбородок, с вызовом смотрю на мужчину.

— Тимур, сколько у тебя женщин? — спрашиваю интересующее, пока вино придает храбрости.

— Что это за птичка уже напела? — Тимур недобро прищуривается, — дай угадаю, Аида?

— Какая разница, — пожимаю плечами, — мне просто интересно, сколько их.

— С какой целью интересуешься? — мужчина рассеянно запускает руку в свою густую шевелюру.

— С религиоведческой, — ехидно говорю я, — хочу понять, насколько далеко заходит твоё вольное трактование Корана, который запрещает прикасаться к чужим женщинам.

— Можешь не волноваться, детка, все твои права будут соблюдены. Каждая третья ночь твоя, остальное тебя волновать не должно.

— Не должно? Я как бы твоя жена. Хоть и третья, — смущённо добавляю я.

— За свои грехи я отвечу перед Аллахом, но никак не перед женщиной, — Тимур залпом допил свой бокал и громко водрузил его на стол.

Его взгляд тяжёлый. Я непроизвольно передергиваю плечами, чтобы скинуть его с себя.

— Ешь свою рыбу и пошли. Ты была права. Ты из тех женщин, которым алкоголь противопоказан, — забирает мой бокал и опрокидывает его тоже.

Мы возвращаемся в номер, и Тимур обнимает меня со спины. Я немного пьяна, по моему телу разливается жар желания, оно жаждет его прикосновений.

Он целует мою шею, ласкает через шёлк платья. Это изысканная пытка, когда шёлк скользит по воспаленной коже. Его пальцы расстегивают молнию на спине, и платье растекается лужицей у моих ног.

Я оборачиваюсь, и сама тянусь к его губам. Его руки подхватывают меня под ягодицы, и я повисаю на его шее, обнимая ногами сильный торс. Он несёт меня к кровати.

Бережно укладывает на постель и раздевается, глядя мне в глаза.

Его твёрдая плоть подрагивает от желания, и я хочу быстрее ощутить её внутри. Бесстыдно постанываю от нетерпения. Голый Тимур встает на колени на кровати. Втягивает меня на свои бедра и нежно входит до упора. Его руки обжигают моё тело. Он любит меня осторожно, словно я фарфоровая статуэтка. И моя вселенная распадается на части в его руках. Снова и снова.

Я лежу и рассматриваю профиль мужа. В который раз. Не верится, что это тот же самый человек, который сознательно причинял мне боль в первую брачную ночь.

Стойкое ощущение, что я познала уже двух мужчин. И этот второй никуда не делся. Он скрывается где-то за этим самым профилем, и однажды мы встретимся снова.

Закрываю глаза и падаю в сон.

Тимур

Раннее утро. Вода на Гавайях всегда примерно одинаковая. Вне зависимости от времени года и суток.

Сушусь на шезлонге после заплыва. Любуюсь на Заиру. Как ребенок сидит в водичке. Никуда не уплывает. Ловит волны.

Поворачивается ко мне. Улыбается. Благодарна за океан. Улыбаюсь в ответ. Отворачивается.

Поворачивается снова. Лицо настороженное, напряженное. Это теперь я снова обманщик и многоженец. Ухмыляюсь. Отворачивается снова. Падает поверх волны.

Из воды выходит пловец. Лицо знакомое. Снимаю очки, чтобы лучше рассмотреть.

Ну, где еще могут пересечься русские, конечно же на Гавайях!

Михаил Фрадкин. Переговоры вели с ним как-то. Контракт так и не заключили. Жесткий переговорщик, как и я, впрочем.

Осматривается по сторонам. Видит. Улыбается. Узнал. Подходит. Пожимает руку.

— Привет, Тимур! Какими судьбами?

— Медовый месяц отмечаю.

— Вроде слухи полгода назад ходили, что ты женился. Не поздно для медового месяца-то?

— Третью жену взял, — киваю подбородком в сторону Заиры.

Фрадкин окидывает фигуру жены оценивающим взглядом, и я уже жалею, что показал ее.

Михаил рассеянно присаживается на шезлонг Заиры, продолжая сверлить ее взглядом:

— Все-таки грамотно у вас все устроено, — задумчиво изрекает он, — законное разнообразие и никаких квестов с сокрытием любовниц от жен. Второе тот еще ребус, с учетом того, что папарацци каждый шаг отслеживают.

— Везде свои плюсы и минусы, — философски изрекаю я.

Ясно представляю картинку, где теперь мне мозг выносит не только Аида, но еще и Заира.

— У жен есть законное право предъявлять претензии, — поясняю свою предыдущую мысль.

— Ой, хватит прибедняться. Типа, если бы я был султан, был бы холостой, — хохотнул Фрадкин, — ни знаю ни одного капиталиста из вашей песочницы, кто бы не воспользовался правом лишнюю жену завести.

— Зато у вас легко развестись можно, а у нас сильно не приветствуется, — указываю я.

— Нельзя у нас легко развестись. Хочешь нормальных детей, а не гоев-полукровок нужно на своей жениться. Развод нам только снится. Всего-то и остается, что нимф по углам зажимать. А ты можешь законно такую крошку на супружеское ложе завалить. Завидую.

— Ну, давай к нам переходи, — ржу я, — к нам гораздо проще, чем ваш гиюр проходить.

— У вас своя песочница, у нас своя, — вздыхает Фрадкин, — но с четырьмя женами ваш Мухаммед реально молодец. Ладно, Тимур, меня нимфа заждалась. Увидимся еще.

Провожаю Михаила взглядом. Падает на шезлонг рядом с какой-то блондинкой с накаченными губами.

Встаю и иду к своей девочке. Надоело смотреть. Хочется потискать.

Подхожу, сгребаю в объятия и тащу на глубину.

Вопит.

— Тимур, я не умею плавать.

Закрываю глаза от эмоций. Ну, настоящая кошка ведь, даже воды боится.