— Давай не будем впадать в паранойю, Тимур. Но кабинет и твой телефон я бы проверил на предмет жучков и несанкционированного вмешательства.

— Пусть проверят на выходных, — соглашаюсь я.

В кабинет модельной походкой вплывает рысь и предлагает кофе Мурату.

— Диана, собери планерку, — кидаю я.

Постоянно выпадаю из текущего процесса. Думаю, об Алиеве.

— «С новым «Рассветом» новая жизнь», — говорит Наташа.

Цепляюсь за фразу слухом. Концентрируюсь. Кажется, слоган для последнего супермаркета.

— И как это поспособствует продажам? — спрашиваю автоматически.

— Всех все достало, — пожимает плечом рекламщица, — все хотят чего-то нового. Мы даем надежду на это новое.

— Ладно, запускайте, — одобряю я.

Все хотят новое. А я хочу этого нового? У меня есть Заира. Поэтому меня так плющит, потому что она новое? А раньше почему не плющило после нового. Или плющило, а я просто забыл.

Из дум вырывает шепот Дианы. На ухо сообщает, что меня срочно хочет видеть Заира.

Встаю, иду в рекламный отдел.

Захожу и вижу слизняка Максимова, который накрыл руку моей жены своей.

— Вон отсюда, — рявкаю я.

Мне херово. В ушах звенит, в глазах темнеет. Кажется сейчас мир упал на землю.

Собираюсь с силами и смотрю в испуганные глаза Заиры.

— Ты уволена, — ледяным тоном сообщаю я, — тебя отвезут домой.

Разворачиваюсь и в прострации дохожу до кабинета. Здесь все еще сидит менеджмент.

— Планерка окончена, — выдавливаю я из себя и падаю в кресло.

Заставляю себя сконцентрироваться и отдать распоряжение, чтобы отвезли Заиру.

Отключаюсь от реальности.

Темнота и боль. Больше нет ничего.

Даже не знаю, как наказать кошку, чтобы она почувствовала эту бесконечную боль.

Сижу неопределенное время. Агонизирую.

Усилием воли включаю автомат и что-то делаю. Доживаю до вечера.

Приезжаю домой. Сообщаю Камиле, что не хочу видеть Заиру за ужином. Пусть сидит в своей комнате и никуда не выходит. Тетя смотрит на меня испуганно.

Не собираюсь никому сообщать о своем позоре. Пусть гадают.

Прихожу в комнату Малики. Не хочу, чтобы бесконечная пустота внутри меня касалась нашего ребенка.

— Я очень устал, Малика, — оповещаю я и отодвигаюсь на край кровати.

Закрываю глаза и чувствую, как меня затягивает в черную воронку.

Не понимаю, как жить дальше в этом вечном холоде.

Утром встаю, иду в тренажерку. Выбрасываю все из головы. Качаю мышцы, слежу за дыханием. Почти нирвана. Появляется Аида.

— Исчезни, — рычу сквозь зубы, — не попадайся мне на глаза утром.

Пантера молча уходит. Вероятно, я очень зол, если не спорит.

Зачем наорал на Аиду? Она тут причем?

Плевать. Не хочу ее видеть.

Иду в бассейн и нарезаю бесконечные заплывы от бортика к бортику.

Душ. Гардероб. Завтрак.

Едем с Маликой на УЗИ. Врач поворачивает ко мне монитор и тычет в него пальцем.

Киваю головой. Делаю вид, что улыбаюсь. Получается дикий оскал.

Везу Малику на прогулку в парк.

— Что с тобой, Тимур? — настойчиво интересуется жена, — это как-то связано с Заирой? Она не была на ужине.

— Не лезь в это, Малика, — мягко сжимаю ее локоть, — отдыхай, дыши воздухом.

Сегодня ночь Заиры. Боюсь, что если увижу ее, то раздеру. И все-равно она не почувствует той боли, что рвет меня.

Нельзя ее избегать. Нельзя показывать женщине слабость. Нужно быть сильным.

Собраться. Увидеть. Посмотреть в глаза и наказать. Только придумать как. Чтобы было также больно, как и мне.

Не хочу пока домой. Везу Малику в торговый центр и отдаю свою карту на растерзание. Пусть хоть кому-то сегодня будет хорошо.

Оставляю охрану с Маликой и иду в ресторан на фуд-корте. Заказываю кофе. Сижу, смотрю за стекло и вспоминаю, как первый раз увидел здесь Заиру. Лучше бы этого дня никогда не было. Тогда бы сейчас не было так больно.

Едем домой. Снова ужин без кошки. Но сейчас я ее увижу. Сердце переходит в галоп.

Поднимаюсь по лестнице. Шум в ушах. За этой дверью Заира. Нажимаю на ручку.

Заира

Сажусь на рабочее место. Активирую экран.

— Какой именно макет распечатать? — интересуюсь у Максимова.

Он на меня не смотрит. Зависает в телефоне.

— Баннер на сайт, — отвечает не глядя.

Открываю папку, ищу баннер. Внезапно мужчина накрывает мою руку с мышкой своей. Не успеваю даже понять, что происходит.

— Вон отсюда! — слышу грозный окрик Тимура. Максимов без слов тут же покидает кабинет.

Поворачиваю голову и смотрю в горящие глаза.

— Ты уволена, — сообщает муж ледяным тоном, — тебя отвезут домой.

Разворачивается и уходит. В груди ноет от ощущения тотальной катастрофы. Поднимаю глаза и вижу пытливые взгляды Артема и Юли. Кажется, они вообще не поняли, что произошло. Сидят и даже не подозревают, что под моими ногами обрушилась земля. Потом еще сверху накрыло цунами.

Максимов, наверное, тоже ничего не понял. Что он вообще хотел-то?

Ставлю локти на стол и падаю головой на ладони. Вспоминаю цветаевское:

Зубы

Втиснула в губы.

Плакать не буду.

Самую крепость —

В самую мякоть.

Только не плакать.

Только не плакать. Это все не конец света. Рано или поздно все-равно выяснилось бы, что я беременна и моя работа закончилась бы. А это недоразумение, я все объясню.

Это только похоже на прелюбодеяние рук. Если изнасилование не считается прелюбодеянием, то и насильственное касание руки не является прелюбодеянием рук. Все разъяснится, и Тимур меня простит.

Беру себя в руки. У меня совсем не осталось времени. Скоро меня увезут.

Открываю макеты по супермаркету и вставляю вместо считалочки слоган Оли. Надеюсь, его все-таки утвердят и переделывать не придется.

Возвращаются девочки. Еле держусь, чтобы не разрыдаться. За такое короткое время мы сблизились. Особенно с Олей. Больше я их не увижу.

Заходит Наталья.

— Заира, очень жаль, что наше сотрудничество было столь недолгим. Нам будет очень не хватать второго дизайнера, — с сочувствием говорит начальница.

Ловлю ошарашенные взгляды девочек. Не смотрю на них, не хочу объяснять, какой кошмар со мной случился.

Объясняю Наталье, что по новому супермаркету у меня все готово. Говорю, в какой папке лежит.

Подходит Оля и требует мой телефон. Диктую номер, она тут же отзванивается мне. Сохраняю ее в контакты.

Заходит шофер Тимура, и я со всеми прощаюсь. Иду за ним как в тумане. На выходе из офиса встречаю Диану. Она смотрит на меня торжествующе, явно хочет что-то сказать, но при свидетеле не решается.

Аллах решил, что должна уйти я, а не она.

Только сейчас меня пронзает осознание, что она получит Тимура. Это не просто недоразумение, это катастрофа.

Повторяю, как молитву, что я не должна волноваться. Теперь я должна думать о своем ребенке. Все остальное не важно. Работу я потеряла бы рано или поздно. Тимура я потеряю, как только он узнает о беременности. У меня есть только мой ребенок. Поэтому нельзя волноваться.

Снова еду мимо билбордов. Они уже не радуют. Вообще ничего не радует. На сердце скребут кошки.

Закрываю за собой дверь своей комнаты. Внезапно она уже не кажется мне огромной. Стены давят на меня и хотят расплющить. Мне не хватает воздуха. Тошнит.

Шатаясь иду в ванную и склоняюсь над унитазом. Рвет снова до желчи.

Раздеваюсь и встаю под душ. Хочу смыть с себя это утро.

Падаю на кровать и вырубаюсь. Просыпаюсь уже в ночи.

Как по-дурацки получилось. Гареев наверняка приходил поговорить, а я все проспала.

Полночи слоняюсь по комнате. Нервоз требует движения. Веду с Тимуром мысленные диалоги, в которых он со мной соглашается.

Вырубаюсь, когда светает. Просыпаюсь уже днем. Я не ела целую вечность и сразу спускаюсь вниз.

В столовой встречаю Камилу. Она смотрит на меня взволнованно.