Древнеримская династия Флавиев, правившая империей несколько десятилетий в I веке новой эры, оставила по себе добрую память. В IV веке эту же фамилию принял император Константин Равноапостольный и передал потомкам. Последующие императоры подражали уже Константину. Быть Флавием означало обеспечить преемственность власти. Флавий — это незыблемость империи. Как ни странно, Флавиями иногда становились даже варварские короли. Во всяком случае, самые дальновидные из них. Например, такую фамилию принял готский король Теодорих после захвата Италии или конунг Тевдис в Испании. Варварские лидеры хотели приспособиться к вкусам и привычкам большинства своих подданных.

Вместе с Юстином «царскую» фамилию принял и его племянник. Теперь он звался Флавий Петр Саббатий Юстиниан.

Какова была Византия в то время? Какие проблемы испытывала страна и какими ресурсами располагали дядя и племянник для своей политики?

Империя насчитывала 64 мелких провинции. Пятьдесят одна из них входила в огромную префектуру Восток (Малая Азия и Египет), остальные тринадцать — в балканскую префектуру Иллирик, изрядно разоренную во время войн и мятежей. Префектуры, в свою очередь, делились на несколько диоцезов. Эту громоздкую систему когда-то создал Диоклетиан. Он образовал множество провинций и несколько уровней власти, чтобы уберечь империю от мятежей. Однако мятежи продолжались, а огромный бюрократический аппарат съедал львиную долю налогов.

Ресурсы империи были довольно пестрыми. В Греции, на островах Эгейского моря, во Фракии и в прибрежных районах Малой Азии процветала культура оливок, было распространено виноградарство. Здесь до сих пор делают неплохое вино. Египет был житницей страны. На узкой полосе плодородной земли, расположенной вдоль Нила, собирали богатые урожаи пшеницы, которую затем везли в другие области империи.

На высоких плато Малой Азии паслись тучные стада скота. На островах добывали мрамор. В Египте, Сирии, Палестине производились льняные и шерстяные ткани, в том числе тончайший синдоний, искусство изготовления которого перешло от древних финикийцев. В горных областях имелись залежи металлов. Балканы и Кавказ были богаты серебром, золотом, железом и медью.

В общем, Византия обладала большими богатствами, и в этом было несомненное преимущество перед другими странами. Но в наследство от старой Римской империи достались и проблемы. Это порождало вопросы эффективности использования ресурсов. Если этой эффективности нет, а средства разбазариваются, ресурсы превращаются в ничто, а сама империя — в объект завоевания для внешних сил.

Первый срез проблем — этнический и религиозный. В Византии жили разные этносы, и не все понимали и любили друг друга. Север Балкан от фракийских гор до реки Дунай занимали латиноязычные вельски (позднее переселившиеся на север, в Карпаты, и образовавшие этнос румын); на юге полуострова обосновались греки. Эти два народа еще могли поладить. По-гречески говорило и население почти всей Малой Азии. Только в горах Исаврии жили особые племена со своим языком и обычаями. Сирию населяли семитоязычные арамеи, которых в науке принято называть «сирийцами».

После арабского нашествия в VII веке часть сирийцев примет ислам и арабизируется, а часть — выселится в византийскую Италию и станет разговаривать на вульгарной латыни, которую сегодня мы зовем итальянским языком. Современные итальянцы в большинстве своем — потомки этих семитов-христиан.

Египет был разделен. Города населяли греки, сельскую местность — копты, потомки древних египтян. В Палестине обитало два еврейских народа — самаритяне (вернее говорить — израильтане) и иудеи. Наконец, последним крупным этносом были армяне, которые расселились от Киликии до озера Севан.

Второй срез проблем — социально-экономический.

Империя была синтезом демократии и авторитаризма. В ней возникло несколько центров силы: бюрократия и сенат, армия, а также демы — партии цирка, которые выдвигали из своей среды крупных чиновников и участвовали в избрании императоров.

В экономике боролись несколько укладов, и было неясно, какой из них победит. Со времен старой Римской империи существовал небольшой государственный сектор с его продуктовыми магазинами, промышленными предприятиями и мастерскими. Однако имелся класс крупных земельных собственников. В нем крылась опасность.

В IV и V веках крупные землевладельцы развернули мощное наступление против мелких. Латифундисты пытались присвоить если не свободу, то землю тружеников: на Балканах, в Малой Азии, в Сирии было много свободных крестьянских общин, владевших собственными наделами.

Доставшийся Византии в наследство от Рима государственный аппарат оказался громоздким и коррумпированным. Свободных крестьян заставляли платить тяжелые налоги и нести государственные повинности, причем размеры налогов и объемы повинностей часто могли увеличивать местные чиновники. Это создавало почву для злоупотреблений. Возможно, бюрократы даже договаривались с латифундистами, чтобы вынуждать общины расставаться с землей, и получали за это мзду.

Латифундисты рвались к власти и пытались захватить ключевые позиции в сенате, в бюрократии, в экономике. Кстати, среди них было много тайных язычников, и это придавало борьбе с ними религиозную окраску. Похоже, крупные землевладельцы принадлежали к партии «зеленых» и при Анастасии почти победили. Им противостояли «синие», среди которых было много свободных предпринимателей, крестьян, горожан. Примитивно говоря, земледельческая знать выступала против городской «буржуазии» и «пролетариата».

Магнаты заставляли крестьян отдавать землю, но тотчас возвращали ее на правах аренды. Они брали гораздо меньшую плату, чем государство, и не обременяли крестьян повинностями, тем более что сами имели налоговые послабления. Следовательно, имперская казна теряла налоги после того, как крестьяне уходили к латифундистам. Не хватало средств ни на армию, ни на реализацию социальных программ (на бесплатное элементарное образование или медицинскую помощь). Чтобы восполнить потери, приходилось усиливать налоговый гнет в отношении свободных крестьян, но это приводило к тому, что они разорялись или в свою очередь уходили к магнатам. Создавался замкнутый круг. Этот процесс пытались остановить некоторые императоры — скажем, Зенон, но успехов не добились. Реформы и осторожные законы буксовали там, где требовалась революция.

Магнаты создавали свои частные армии. Они могли дать отпор правительственным войскам или принудить крестьян сдать свои участки. Или, напротив, защитить своих клиентов от нападений другого магната. Мы видим зародыш феодальной системы. Появляются крупные землевладельцы со своими армиями, есть частная собственность на землю, не хватает только феодальной лестницы. Этот путь означал бы постепенное закрепощение крестьян, натурализацию хозяйства и распад страны, потому что аграрные регионы ничто бы не связывало между собой. Для императора оставался единственный вариант — превратиться в марионетку феодалов. А для простых людей — стать рабами магнатов, то есть тех, кому повезло. Империя не имела бы единых вооруженных сил и общенационального бюджета. Такую страну легко уничтожили бы варвары даже до появления на исторической сцене непобедимых армий Арабского халифата.

Однако Византии суждено пойти совсем другим путем. Ее спасли города.

Феодализм — довольно примитивная система, основанная на аграрном хозяйстве и внеэкономических методах принуждения. В Западной Европе он прижился за счет простоты экономической модели и отсутствия городов. Как только города начали расти и превратились в крупные экономические центры, феодальные монархии стали разваливаться.

Но Византия — страна городов. Здесь жили мануфактурные рабочие и кустари, действовали купеческие корпорации, обитала творческая интеллигенция; наконец, всю эту систему цементировала бюрократия. Плохая ли, хорошая, но она была, и ее наличие объединяло страну.