Первым делом Велисарий укрепил лагерь и разослал повсюду разведчиков, чтобы знать о малейшем движении неприятельской армии. Ночами византийцы зажигали множество костров, чтобы напугать врага мнимой численностью своих полков. Заберган был озадачен, поверил этой нехитрой уловке и на какое-то время прекратил набеги. Возможно, он уже раскаивался в своем решении напасть на Константинополь. В свою очередь, хан разослал повсюду разведчиков и стал ловить византийцев, чтобы добыть у них сведения. «Языки» были взяты, допрошены и сказали правду о том, что византийцев немного. Должно быть, Заберган рассмеялся, выслушав эти речи. Как мог он купиться на хитрость Велисария!

Хан выделил 2000 воинов и начал с ними наступление на ромеев. Болгары шли по дороге, вдоль которой густо рос кустарник, ветвились деревья… Велисарий спрятал там 200 всадников. Крестьянам и горожанам «он приказал выступить с сильным криком и стуком оружия». С отборной сотней воинов сам полководец разместился в центре. Вероятно, Юстиниан успел перебросить еще какие-то подкрепления, и Велисарий создал из них центральный полк, который должен был принять главный удар.

Сражение развивалось стремительно. С дороги варваров атаковали ромеи, появившиеся из засад. Как только ряды болгар дрогнули, на них напал сам Велисарий. За его дружиной шли ополченцы с шумом и криками.

Болгары сгрудились и утратили главное преимущество — маневр.

Некоторое время они пытались сопротивляться, а потом побежали.

«От страха их покинуло даже то искусство, которым они привыкли гордиться, — говорит Агафий. — Обычно эти варвары, быстро убегая, поражают преследующих, поворачиваясь назад и стреляя в них. Тогда стрелы сильно поражают намеченную цель». Но теперь они не стреляли. Византийцы перебили 400 кутургуров, а сами почти не понесли потерь. Из отборной дружины вообще никто не погиб.

Наконец выносливые кони умчали Забергана и его болгар в лагерь. Византийцы отстали. Ночью из болгарского становища доносились вопли скорби: варвары резали себе щеки ножами, «выражая тем, по обычаю, свою горесть». На другой день Заберган отступил от стен византийской столицы. Велисарий хотел его преследовать, но по приказу Юстиниана вернулся в Константинополь. Базилевс опасался, не уловка ли это со стороны болгар. Вскоре Заберган снял осаду и ушел во Фракию.

Столичная чернь превозносила Велисария как героя. Этим воспользовались завистники, чтобы очернить полководца в глазах Юстиниана. Постаревший император сделался ревнив и подозрителен.

Впрочем, Велисария просто вернули в поместье, где полководец продолжил жизнь частного человека. Юстиниан был мнителен, но не свиреп.

Другая часть болгар и славян осаждала Херсонес Фракийский. Византийскую оборону возглавлял молодой офицер по имени Герман сын Дорофея.

У Германа имелось достаточно войск в Херсонесе. Это говорит лишь о том, что военный просчет Юстиниана относительно действий болгар не был абсолютным. Император не ожидал от Забергана наглого нападения на Константинополь и не подготовил столицу к отражению удара, а вот нападения на Херсонес почему-то ждал. Герман удачно оборонял стены. Осаждавшие перешеек славяне задумали переплыть море на плотах и напасть на защитников Херсонеса с тыла, высадив десант. На плоты Погрузились 600 славян и отправились в плавание. Византийские разведчики вовремя предупредили Германа, что славяне, «неумело гребя», приближаются со стороны моря. Герман вывел в море 20 небольших кораблей с Двойной кормой. Сражение оказалось быстрым и бестолковым. Ромеи «обрушились с большой силой на камышовые плоты, а те, отброшенные большой силой течения назад, носились и крутились по волнам, так что гребцы не могли на них удержаться». Славяне не умели плавать в море, а ромеи методично разрушали утлые плоты. В конце концов варвары оказались в холодной воде и утонули все до единого. Осада Херсонеса еще продолжалась, но дело осаждавших было проиграно.

Заберган пошел на переговоры с Юстинианом. Хан заявил, что уйдет с имперских земель, но при одном условии: пусть ромеи дадут ему столько же золота, сколько дают утургурам.

Юстиниан отказал. Заберган перегруппировал свои войска, подошел к ромейской столице и опять проник за Длинные стены. Юстиниан выставил воинов на внутренние укрепления. Болгарский хан несолоно хлебавши отступил в окрестности Адрианополя. Здесь он оставался до Пасхи 13 апреля 559 года, как свидетельствует в своем сочинении Феофан Исповедник. Константинополь готовился к новым боям. После празднования Христова Воскресения Юстиниан вышел из города, чтобы лично возглавить оборонительные работы. Император был стар, но энергичен. Он остановился в городке Силиврия и принялся восстанавливать Длинную стену. После того как укрепления подновили, Юстиниан выставил на них солдат.

К Забергану вернулся отряд, посланный в Грецию. Его остановили защитники Фермопил. В «Тайной истории» Прокопий писал, что Юстиниан распустил войска, охранявшие Фермопильский проход. У воинов Забергана сложилось на этот счет иное мнение: «несуществующий» отряд помешал болгарам разграбить Грецию. Дело в том, что вместо добровольцев, прежде охранявших Фермопилы, Юстиниан приказал делать это профессиональным солдатам. Эффект, как говорится, был налицо.

Не исключено, что в это время к Забергану пришли большие подкрепления славян и болгар из-за Дуная. Общая численность этой армии могла быть очень крупной, 40–50 тысяч воинов. Но и к византийцам подходили резервы. Поэтому болгары и славяне не решались штурмовать ромейские города, но грабили деревни и устраивали охоту на мирных жителей.

Юстиниан вызвал для руководства дунайскими войсками Юстина сына Германа. Молодой полководец хорошо справился с этой задачей. Вероятно, он вел маневренную войну, подробности которой, однако, остались вне поля зрения историков. Лишь Агафий в «кавказском» разделе своего сочинения упоминает о каких-то подвигах Юстина на Балканах и обещает о них рассказать подробнее, но обещание остается невыполненным.

Война словно забуксовала. Хан задержался на Балканах до августа 559 года. Может быть, он задумал остаться во Фракии и превратить ее в Болгарию, как это сделают его потомки под началом хана Аспаруха в 681 году? Не исключено. Однако Заберган переоценил силы. Сельская местность во Фракии была выбита и разграблена, но все крупные византийские города держались. Болгары могли прожить грабежом несколько месяцев, не больше. Создать прочную базу к югу от Дуная им не удалось. Тогда Юстиниан собрал флот, который должен был войти в Дунай и прервать связь болгар со степью и славянскими землями. Этим изящным маневром император выиграл войну. Узнав о строительстве флота, хан сообразил, что пришла пора убираться с Балкан. Заберган похватал пленных из числа мирных жителей и заявил, что перебьет всех, если ему не заплатят выкуп. Вот тогда Юстиниан сдался. «Император послал им столько золота, сколько считал достаточным для выкупа пленных и для того, чтобы они мирно очистили территорию», — пишет Агафий. Это было меньше, чем ушло на подкуп утургуров, но сдался и Заберган. Он отпустил пленных. Интересно, что накал патриотизма у византийцев в 50-е годы VI столетия был очень высок, выше, чем у предыдущего поколения. Об этом говорит тот же Агафий, ворча о соглашении между болгарским ханом и базилевсом ромеев: «столичным жителям такое соглашение казалось низким, позорным и недостойным свободных людей». В адрес правительства и престарелого императора несся ропот. Почему враги дошли до самых стен столицы? Почему от них откупились золотом? Зачем империи такое правительство? Впрочем, разговорами всё и кончилось. А Юстиниан вскоре доказал, что не утратил дальновидности и его как политика рано сбрасывать со счетов.

Император срочно направил гонцов на Кубань, в страну утургуров. Гонцы везли письмо, адресованное хану Сандилху. В нем сообщалось, что Заберган получил много золота и требует еще больше. Так что Византия больше не сможет платить утургурам, тем более что они не защитили ее от набега.