Девятого апреля, к огромной радости женской половины, заработал наш ветрогенератор, дав электричество в дом. Все поспешно бросились заряжать свои смартфоны, будто с электричеством пришла мобильная связь. То, что связи нет, я знал и так — мой заряженный от солнечной панели Айфон не видел сети. Да и откуда взяться связи, если страна раздолбана, вышки сотовой связи обесточены, спутники, скорее всего, сбиты?

По словам деда, весна в этом году была ранняя, хотя первого апреля снег еще лежал в лесном массиве, растаяв на открытой местности. Половодья как такового я не заметил — уровень Пра поднялся, но наш берег не заливало. Стаканчики, банки, склянки, которыми были уставлены наши подоконники, зазеленели ростками рассады. Мама и Наталья Ивановна с утра до вечера копошились у рассады, выщипывая, поливая, рыхля и сетуя, что земля не такая, как из садоводческого магазина.

Прошло больше двух месяцев после начала ядерной войны, но я каждое утро замерял радиацию. Фон был чуть повышен, но в пределах нормы, редко превышая 0.30 микрозиверт в час. Проселочные дороги превратились в кашу, проехать от нас до Брыкина Бора к деду и бабушке можно было, но на это уходили часы. Уже неделю от них не было известий, в последний раз мы с Денисом их навещали, передав гостинцы от мамы.

— Еще пару дней, и можно будет приниматься за погреб, — Ваня потрогал землю руками, — влажная, будет липнуть, но справимся.

Раз в три-четыре дня он заводил и прогревал трактор. Сразу после погреба надо заняться полем, рассада уже шла в рост. И хотя между мамой и Натальей Ивановной не было согласия насчет времени высева рассады в грунт, нам поставили задачу до конца апреля подготовить участок.

Маша, Альбина и Аннабель страдали от отсутствия парикмахера и косметологов. Девушки помогали друг другу держать себя в форме, хотя, на наш взгляд, они нисколько не изменились внешне.

— Я похожа на обезьяну! — ныла периодически Альбина, заставляя Ивана сбегать к нам. Мы с Ашотом делили одну комнату — оба холостяка, обоим интим пока не светил. После того случая я предпринял попытку объяснить Аннабель, что ее мировоззрение несколько устарело и что штампы в паспорт некому ставить. Но с таким же успехом можно было биться головой об стенку — Аннабель была категорична в таких вопросах, не допуская даже теоретической возможности добрачных связей. Потом нахлынули проблемы — с приходом реальной весны хлопот было много, на время даже забыл про девушку.

Угон трактора прошел крайне удачно, похороны затянулись до вечера, могилу не успевали вырыть. А ночью пошел последний в этом году снег, скрывший следы нашего преступления. Со слов деда, директор не обратил большого внимания на пропажу трактора, решив, что его забрали хозяева. Всех егерей больше беспокоил вопрос браконьерства, усилившегося в период государственного безвластия. Если раньше на территории заповедника за год ловили одного-двух браконьеров, то за последний месяц егеря уже обезоружили пару десятков. Вдвое большему числу удалось уйти, вступая в прямую перестрелку с егерями.

Теоретически я понимал охотников, превратившихся в браконьеров — им семьи кормить надо, где тут до соблюдения границ заповедника. Но охотой ранней весной они уничтожали возможное поголовье, не задумываясь о грозящем истреблении животных.

Пятнадцатого апреля земля начала просыхать — воздух прогрелся до плюс десяти, когда мы решили, что дальше тянуть не стоит. Нужно было выровнять пол и стены будущего погреба, нарубить перекрытия для потолка, устроить черновой потолок и насыпать земли. С последней проблем не было, рядом с ямой была куча земли, еще придется разравнивать это место.

Пока я и Денис работали в яме, Ашот, Ваня и Виталий Семенович рубили в лесу жерди для перекрытия и потолка. Мы выровняли одну стенку, когда от нее осыпался крупный пласт.

— Так дело не пойдет, — тяжело дыша, Денис оперся на лопату, — каждый дождь будет размывать стену.

— Тогда будем укреплять стены досками, как траншеи на фронте. Перед глазами стояли километры траншей. Любой дождь и непогода им были нипочем, укрепленные досками, они много месяцев не допускали осыпания земли. — Так как досок у нас нет, придется рубить жерди, обрезать их по нужной длине. Нашим лесорубам придется попотеть.

— У них бензопила, а мы работаем мускулами. — Денис выудил из кармана пачку сигарет. Только мы вдвоем курили, мне хватало пачки на день, а вот друг курил больше, часто целой пачки не хватало. Из сорока блоков «Собрания» четвертая часть была выкурена. Надо либо сокращать, либо полностью отказываться.

За три дня мы смогли укрепить стены жердями больше чем на половину. Пол решили не трогать — глиняный слой утрамбовывался под ногами. Осталось убрать неровности после окончания работы, главное, чтобы не было дождя, пока не накроем крышу.

Дед приехал на шестой день работы — мы уже формировали каркас крыши погреба. Для спуска вниз сделали откидную дверцу и небольшую лестницу. Виталий Семенович похвастался, что подобный погреб был у его отца, когда они еще жили в деревне.

— Если сделаем полки, увеличим полезную площадь, еще и подвесные крюки можно сделать. — Семенов понемногу забывал свое прошлое, превращаясь в хозяйственника. За таким бурным обсуждением и застал нас дед, навестив двадцать первого апреля в канун Дня рождения Ленина. Пасха ожидалась через пару дней, и, хотя все ее подняли на смех, Аннабель готовилась к празднику, пряча от нас первые яйца, снесенные нашими курами.

— Здорово, Семеныч! Ты прорабом заделался?

— Приветствую! — старики обменялись крепким рукопожатием.

— Добрый день, Иван Сергеевич! — нестройным хором поздоровались парни.

— И вам не хворать, однако, я к вам с просьбой. — дед присел на чурбан для колки дров. Со своим карабином «Сайга», в разгрузке из которой виднелось четыре магазина на 10 патронов, дед смахивал на постаревшего Рембо.

— Браконьеры замучали, сил нет, прут со всех сторон. Машины оставляют перед рвами, пехом чешут, стреляют все подряд. А у нас половина егерей ушло, рванули на юг, там, говорят, нет радиации. Задумали мы засаду устроить, но силенок не хватает. Если пару десятков поймать, да отобрать ружьишки, глядишь, народ и перестанет лезть, а то ведь всю живность выбьют.

Я ощутил на себе взгляды товарищей — вот оно, бремя лидера. Когда надо принимать непопулярное решение — вся ответственность на одном. А у нас и так сроки горят, уже двадцать первое апреля, с погребом возиться как минимум пару дней, и огород на очереди. Мама меня убьет, а Наталья Ивановна закопает, у них рассада уже в рост пошла.

— Дед, мы бы с удовольствием, да вот погреб, там еще огород, мама меня со свету сживет!.. — попробовал перевести стрелки.

— С Людкой я сам решу, — Никитин поднялся, — да мне троих хватит, двое могут продолжать работу.

— Отказывать не вариант, Сергеевич правильный мужик. — заметил Семенов после ухода деда в дом. Как я думал всегда, умничать все мастера, а отвечать кому перед женщинами?

Спор отца и дочери слышно было даже на улице, но дед победил. Улыбаясь, появился перед нами:

— Людка не против, жду троих в шесть утра в конторе! — дед отказался от обеда, а может, просто не рискнул вновь показаться дочери на глаза. После его ухода работали дотемна, но все равно не успели.

За ужином мать сама подняла вопрос, спросив нас в лоб, кто уходит ловить браконьеров. Это мы уже обсудили заранее: Ашот и Ваня оставались, чтобы закончить погреб и приняться за очистку поля. Я хотел оставить подполковника, но старый воспротивился, мотивируя, что ловить преступников — его прямая обязанность. Ваня был единственный, кто мог управлять трактором, чтобы выкорчевывать пни, а Денис был так себе работник. Если меня рядом не было, он чаще прохлаждался, куря сигарету за сигаретой.

— А это опасно? — Маша с тревогой переводила взгляд с отца на мужа.

— Пару дней. — нарочито бодро ответил Денис, хотя дед говорил о недельной охоте за нарушителями.