— Бля, никакой романтики! — пожаловался Денис, когда дед объявил десятиминутный привал. Олег что-то обнаружил, вместе с угрюмым Михаилом они ушли вперед на разведку. Ждали мы их недолго, а появление егерей было столь бесшумно, что я даже позавидовал их умению передвигаться. Дед поманил нас рукой, мы с Денисом отдыхали в сторонке.

— Загасите сигареты! — зашипели на нас егеря в три голоса, увидев, что мы курим.

— Олег и Михаил нашли браконьеров, — голос деда был напряжен, — они примерно в километре, и их не меньше десяти. Судя по всему, это крупная команда и наверняка вооружена не хуже нашего.

После его слов я почувствовал, как гулко бьется сердце — так со мной бывало перед опасностью, но стоило произойти первому огневому контакту, как волнение уступало место расчету и хладнокровию.

На войне пулевые ранения составляют ничтожно малый процент. Это в период Первой и Второй мировых войн пулевые ранения были превалирующими, и хирурги всех воюющих сторон собаку съели на таких ранениях. За два года на фронте мне довелось увидеть меньше десятка пулевых ранений. В основном это были разведчики и штурмовые группы, выбивавшие противника из зданий. В нашей роте были как мои ровесники, так и люди в возрасте. Отслужив в свое время в советской армии, эти старшие являлись фанатом калибра 7.62, хотя на мой взгляд, это был неудачный калибр. Отдача при стрельбе была чувствительной, снаряженный магазин весил больше, да и звуковой эффект был оглушающий.

После развала Советского Союза вооруженные силы страны стали повсеместно переходить на более продвинутый калибр 5.45, приближенный к натовскому 5.56. Но наш калибр считался более гуманным: за счет стальной оболочки не происходило разрыва пули внутри раневого канала. А бронебойные пули этого калибра даже превосходили по пробитию более старый и больший калибр. Одним словом, автомат калибра 5.45 в умелых руках — страшное оружие, если не стрелять длинными очередями. Специалисты рекомендуют стрелять коротко, выпуская от двух до четырех пуль — так ствол автомата не успевает увести с линии прицела.

Сжимая автомат в руках, я крался вслед за Аликом — мы должны были обойти противника с севера и занять удобную позицию. Браконьеров удалось увидеть в бинокль — они чувствовали себя как дома, разложив костер и собравшись вокруг него. Что было их добычей осталось неясно — небольшая тушка была освежевана и разрублена, на костре стоял вместительный казанок. Порывы ветра доносили неразборчивые голоса, до меня даже дошел запах сигарет. За час, что мы сидели в засаде и разрабатывали план, обоняние стало острее.

Мучительно хотелось курить, но теперь я и сам понял, что запах сигарет разносится далеко. Обойдя браконьеров по большому кругу, мы нашли удобный пригорок, откуда неплохо просматривался временный лагерь охотников. Деревья сильно закрывали обзор, но если браконьеры начнут отступать в нашу сторону, окажутся в зоне прямого поражения. Дед предложил простой план — предложить сдаться и сложить оружие, но Олег был уверен, что те откажутся. И в случае перестрелки мы с Аликом должны были атаковать с тыла.

План мне не понравился, но егеря его одобрили, осталось только согласиться. Был элемент того, что у людей еще не до конца ушел страх перед властью и они не рискнут вступить в прямую конфронтацию.

До костра от места нашей засады было порядка ста пятидесяти метров — настроил целик на автомате на нужную дистанцию.

— Что-то долго Сергеич тянет. — прошептал у уха Алик. Татарин расположился рядом, удобно пристроив свой карабин на ствол поваленного дерева.

— Граждане охотники, вы нарушили закон, охотясь в заповеднике. Сложите оружие и поднимите руки! — донесся голос деда, усиленный рупором. На секунду все замолкло, было слышно, как вдалеке через заросли ломится животное.

— Вы окружены, не ухудшайте своего положения! — вновь услышал я голос деда, и почти сразу грохнул первый выстрел. Стреляли, по всей видимости, от костра, потому что сразу послышалась автоматная очередь. Я поморщился, сколько раз говорил Денису, чтобы не выпускал полмагазина за один раз. Теперь выстрелы загремели беспорядочно — стреляли от костра и в браконьеров.

Расчет деда оказался верен — между деревьев мелькнули три фигуры, бегущие в нашу сторону. Расстояние между нами сокращалось, снова почувствовал, как гулко стучит сердце в груди. На таком расстоянии из автомата попасть сложно, но мне хотелось избежать стрельбы по людям — это свои люди, пусть и нарушившие закон. Выстрел Алика на секунду оглушил, одна из бегущих фигур нелепо взмахнула руками и прислонилась к стволу дерева. Двое других среагировали быстро, укрывшись за стволами, они открыли ответный огонь наугад.

Пули летели далеко от нас, никакого характерного свиста не было слышно. Между тем, у костра, судя по грохоту выстрелов, завязался нешуточный бой. У браконьеров был как минимум один автомат — к выстрелам Дениса и Виталия Семеновича добавился новый звук стрельбы — гулкий, больше похожий на калибр крупнее.

Один из спрятавшихся за стволом дерева оставил ногу торчать неприкрытой. Расстояние было примерно восемьдесят метров — тщательно прицелившись, произвел одиночный выстрел. От ствола дерева отлетела щепа, но браконьер даже не подумал убрать ногу. Второй выстрел оказался точнее — вскрикнув, раненый постарался спрятаться за деревом полностью.

— Я сдаюсь, не стреляйте! — донесся голос раненого.

— Бросай оружие и выходи с поднятыми руками! — отреагировал Алик, вставая со своего места.

— Куда встаешь? — рванул его за рукав, но не успел — со стороны браконьеров прилетело, и, коротко вскрикнув, егерь завалился набок. И сразу прозвучала очередь из автомата, срезая пару вяток рядом со мной. Катнувшись вбок, ушел из зоны обстрела — помочь Алику я не могу, он упал на простреливаемое пространство. Но стрелявший оказался профессионалом — это был одиночный выстрел, скорей всего из карабина. Против меня были двое — выстрелы в районе костра затихали, прозвучала короткая очередь, и наступила тишина.

До слуха донесся еле уловимый хруст веточки — браконьеры двигались. Осторожно приподняв голову, огляделся. Увидел уходящего не сразу, мужчина двигался осторожно, перебегая от ствола к стволу.

— Не стреляйте, сдаюсь! — вновь прозвучал голос, скорее всего это был раненый. Или они рассчитывали дважды поймать на одну приманку. Уходящий застыл, спрятавшись за стволом дерева — явно приготовился стрелять. Нащупав руками кусок ветки, швырнул ее направо, перехватывая автомат. Ветка с шумом упала в подлеске, и сразу прозвучал выстрел. Стрелявший выдвинулся из-за ствола, демаскировав себя движением и выстрелом.

Я не промахнулся — с расстояния в пятьдесят метров трудно не попасть. Фигура в камуфляжной куртке завалилась набок, по моим расчетам, попал ему в район сердца. Если он не в броннике — не жилец. Оставался раненый, со стороны костра прозвучало несколько выстрелов, давая понять, что бой не окончен. Что за браконьеры такие, сдавшись, отделались бы изъятием оружия скорей всего. Нет в стране системы наказания и возможности судить нарушителей. А они предпочли бой, рискуя жизнями.

— Сдаешься? — прокричал в сторону раненого, укрытого стволом дерева.

— Да, не стреляй! — прилетело в ответ.

— Ты у меня на мушке, выбрось оружие, чтобы я видел! — прозвучало убедительно, прошло несколько секунд, прежде чем увидел, как из-за ствола в сторону отбросили автомат.

— А теперь вышел и встал на колени, сцепив руки на затылке.

— У меня ранение! — прокричал в ответ браконьер. Со стороны костра прозвучал выстрел, и наступила тишина, за которой я услышал голос деда из рупора:

— Лечь на землю, стреляем без предупреждения!

— Я выхожу! — прокричал раненый, поняв, что бой окончательно ими проигран.

— В другую сторону! — скорректировал я направление, потому что раненый выполз в сторону брошенного автомата. Держа его на прицеле, боком начал двигаться к тому, кого я снял раньше. Не доходя пары метров, я понял, что передо мной труп. Между деревьев показались люди — я узнал Дениса и Олега, спешащих в мою сторону.