Облазил все дома и подвалы, нашёл много интересных и полезных вещей, вот только огнестрела не было совсем и это огорчало. Зато подобрал два комплекта качественных, практичных вещей, вместе с удобными ботинками, с высокой шнуровкой. То, что нужно: размокнув, не соскочат с ноги. Запасные вещи сложил в пакет и замотал сверху пищевой плёнкой намертво. Теперь купаться можно вдоволь, не промокнут. Как выберусь на берег, спокойно переоденусь и пойду дальше с комфортом… надеюсь.

Разложив всё найденное на полу, принялся собирать рюкзак в дорогу. На рассвете продолжу путь.

— Так, что там стряслось у муров? — вдруг вспомнил я, копаясь в вещах, что причину столь поспешного побега мне так до сих пор и не рассказали.

— Ой, ё! — сказали хором двойняшки и одновременно хлопнули себя по лбу.

Я усмехнулся. Всё же это, считай, один человек, и привычки одинаковые.

— Ну, мы, в общем, толком ничего не поняли, — начал Каштан, — кроме того, что сейчас тебя придут пытать, вот и ломанулись, как лоси, спасать твою задницу.

— Зачем пытать? Вроде, я этому придурку нужен был.

— Чтобы ты рассказал им всё о своей группе и о ручных мутантах с белыми метками, которые похерачили всех муров, вместе с группой какого-то спецназа. Выжил только тот самый козёл, который и заявился тогда ночью. Он, как я понял, командир этого спецназа. Говорит, чудом выжил. О тебе спрашивал и орал на Дока, как бешеный, пока не понял, что тебя не разобрали на запчасти и ты жив, и вполне здоров. Сказал, что с живого кожу снимет и всё, что ему надо, узнает. Они уже из кабинета выходить собирались, когда мы к тебе прилетели. Ещё пару минут и всё, поздно было бы бежать. Козёл тот выживший говорил, что группа разделилась. Один из людей сел верхом на элитника и направился обратно тебя искать, а остальные ушли в том же направлении, в каком и шли. Он слышал разговор о тебе, об острове, о захвате жертвы и каком-то клиенте, но ничего не понял. Вот и собирался расспросить тебя подробно обо всём.

— Надеюсь, ребята все живы.

— А, чего надеяться, зашли кого из наших призраков, пусть найдут и узнают. Приблизительный маршрут-то известен.

— Точно! Вот я идиот! — расстроился я из-за своей тупости.

— Фуфайка ты, гражданская! — усмехнулся Рыжий. — Хорошо, что хоть нас догадался позвать.

Каштан сидел на краю стола и улыбался, глядя на меня.

— Ничего, всё придёт, со временем.

Разослав на поиски ребят и мутантов весь свой отряд призраков, кроме двойняшек, я снова приступил к еде. Калорий требовалось очень много, и пища сгорала в желудке просто с пугающей скоростью, практически без остатка.

Мне крупно повезло, что в двух погребах оказались хорошие, крепкие двери, и голодный кусач не смог их взломать. Все остальные съестные припасы в этой деревеньке были сожраны, даже сырые макароны и варенье.

Рыскал бедолага по острову основательно, выгребая всё, до чего мог дотянуться, переловив всю живность, вплоть до лягушек. Ни единого ″– Ква-ква!″ за все двое суток я так и не услышал…

— Кир!!! — заорал не своим голосом Арман, указывая на летящую в их сторону радиоуправляемую ракету.

Кир только и успел, что накинуть защитный пузырь на всю машину вместе с ребятами, которые уже открыли стрельбу по неизвестно откуда появившимся на дороге людям, бегущим явно не с Рождеством поздравлять, как громыхнул оглушающий взрыв, и здание бензозаправки взлетело в воздух, раскидывая строительно-бетонные ошмётки во все стороны.

— ДО-О-О-ОК!!! — Арман соскочил с машины, но Кир схватил его за руку и рывком швырнул в салон, тут же заскочив следом на пассажирское сидение.

— Гони!!! — гаркнул он на Армана так, что тот тут же пришёл в себя.

Машина, взревев мотором, буксуя на пыльной дороге, стрелой рванула прочь с места боя. Пятая дверь болталась нараспашку. Фома и Торос поливали свинцом преследующих пешком и на двух УАЗах, орущих, бегущих и стреляющих людей, которые стягивались со всех сторон, всё появляясь и появляясь.

Трупами валились один за другим, но напавшие прыти не сбавляли, ломились как бешеные носороги в погоню, будто не замечая колоссальных потерь.

— Откуда вас, бляди, столько⁈ Сука! На! — Палил Фома в открытую дверь, сидя на полу на заднице, уперев ноги в приваренные короба, пытаясь удержаться в вихляющей машине.

Торос выбрался в люк и припал к гранатомёту, молча, сосредоточено закусив нижнюю губу, палил по технике, которая материализовалась в поле и теперь двигалась на перехват. В глазах его плясала сама смерть. Она ликовала и торжествовала, получая новые и новые жертвы в своё царство мрака. Старуха с косой — стахановка нового Мира… Лицо Тороса покрылось инеем, плотно сжатые губы посинели. От ствола гранатомёта валил пар. Нет, не дым, а именно пар!

Кир бледной статуей сидел на пассажирском месте, выставив перед собой руки с растопыренными, скрюченными пальцами. На лбу выступила крупная испарина, из носа и ушей закапала кровь. Экранирующий пузырь вокруг машины озарялся беспорядочными, частыми всполохами от попаданий вражеских пуль, но пока держался, не пропуская ничего внутрь.

Арман весь сосредоточился на дороге, слившись воедино с машиной, которая неслась на пределе своих возможностей. Казалось, он забыл, что нужно дышать, руки и ноги двигались на автомате, переключая скорости и уходя авто в дрифт на поворотах.

Выскочив на асфальтовое покрытие, «Комбат» рванул ещё быстрее, полностью уложив стрелку спидометра за цифру сто восемьдесят.

— Оторвались вроде! — крикнул в салон Торос, который так и продолжал торчать в люке, наблюдая за окрестностями, готовый в любую секунду вновь открыть огонь.

Фома всё так же сидел на полу, упираясь ногами, держа наготове автомат, и с окаменевшим лицом, глазами полными тоски и ненависти смотрел вдаль, туда, где остался их друг.

Арман сбросил скорость, мельком глянув на рядом сидящего Кира, завопил:

— Спек! Вколите ему спек! Дьявол! Сто чертей!!

Фоме словно плюху дали! Лицо его тут же приобрело прежний вид, и перевернувшись на четвереньки, он кинулся к впереди сидящим, на ходу вынимая заряженный спеком шприц.

Хватило одного взгляда, чтобы понять, что дело там — труба.

Кир валялся безжизненной куклой, раскинувшись на сидении. Ноги, плечи и грудь, густо залиты кровью, по коже расползлись чёрные прожилки венозной системы.

Фома вколол полную дозу лайт-спека, сорвал шнурок с шеи Кира и, вытряхнув из мешочка себе на ладонь красную жемчужину, тут же сунул её товарищу в рот. Затем запрокинув ему голову, влил раствор живца. Стянул Кира с сиденья на пол, в середину салона, приложил ухо к груди, прощупал пульс и, сорвав разгрузку, принялся реанимировать, делая искусственное дыхание и массаж сердца.

— Давай! Давай! Давай! Ну, что ж ты, чёрт старый! Падла, ты немецкая! Дыши, скотина! Дыши! — чуть ли не кричал Фома, рывками нажимая на грудную клетку безжизненного тела.

Арман то и дело выворачивал шею, глядя то на дорогу, то на возню у себя за спиной.

— Каштан, долго мне ещё тут купаться?

День близился к вечеру, окрашивая горизонт в алый цвет, кровавые всполохи на солнце темнели с каждой минутой, грозя неминуемой чернотой и фееричным зрелищем взорвавшегося светила. У границы Пекла, а именно где-то там мы проходили перед нападением муров, закаты протекают особенно зрелищно и, судя по той красоте, которую я сейчас наблюдал, база муров находится недалеко от этой самой границы. Возможно, даже намного ближе, чем мне хотелось бы. Болота хороши отсутствием тварей, конечно, если тут нет крокодилов, но не будем думать о плохом. Мне бы сейчас хоть маленький островок твёрдой почвы, чтобы переночевать, а я всё иду и иду по колышущейся поверхности, больше напоминающей желе, нежели почву. Когда я увидел зелёный ковёр мха, с жёлтыми, бурыми и чёрными пятнами, простирающийся до самого горизонта, с редкими кустиками ганабобеля, она же голубика, и россыпью клюквы, между едва намечающимися кочками, дыхание в груди спёрло не только от восторга раскинувшейся красоты, но и от страха. Оказывается, брести по колено в ледяной воде не так страшно, как по «живой» поверхности, которая колышется, убегая от тебя волной, после каждого шага. Иногда шёл прямо по сухому мху, иногда вода проступала снизу под башмаками, но несильно. Бывали и жуткие моменты, когда этот ковёр мха расходился, не выдержав веса, и нога резко уходила в неизвестную бездну. В такие мгновения сердце подпрыгивало к горлу, норовя выскочить.