Риверс недовольно сверкнул глазами и леди Лайт, прищурившись, вдруг поняла, что граф довольно хорош собой. Если он перестанет строить из себя мрачную скалу, попробует просто насладиться жизнью, перестанет носить исключительно черное и белое и начнет улыбаться, то может показаться довольно милым.

- Мне претит то, что приходится плясать под желания монарха, - высказался откровенно Рейн. – И эта девушка, леди Бичем…

Морриган вздохнула.

- Мне показалось, у вас глаз загорелся, когда вы на нее посмотрели. И в танце с ней вы смотрелись довольно гармонично, граф. Просто подумайте, вы спасете девушку. Ее оклеветали. Да, да, - кивнула леди Лайт в ответ на вопросительный взгляд Риверса, - и я не перестану это утверждать. Никто не возьмет ее теперь замуж. Она сирота. Ее родня, сегодня у меня была сомнительная честь беседовать с ними, надеется избавиться от девушки. Конечно, прямым текстом они это не говорили, но я умею слышать между слов и видеть то, что пытаются скрыть.

- Я менее всего сомневаюсь в ее целомудрии, - быстро проговорил граф. – Но она меня боится. Что это будет за брак?

- Мне кажется, лучше брак с вами, мой хмурый господин, чем заточение где-то в деревне или, что и того хуже, монастырь. Вот и решайте. Вы спасете девушку и получите хорошую жену. Только от вас одного зависит, что принесет этот брак. Вы старше. Вы опытнее. В общем, - устав уговаривать упрямого Рейна, Морриган Лайт взглядом велела ему закрыть дверцу экипажа, прежде успев добавить, - это не обсуждается. Король доверяет мне и одобрит мой выбор. Леди Бичем то, что нужно, граф. Поверьте!

Риверс закрыл дверцу и надменно поклонился. А леди Лайт, не удержавшись, открыла окно и, прежде чем в воздухе свистнул хлыст кучера, произнесла:

- Хартливы отдадут девушку вам с радостью, если вы заплатите нужную сумму. Купите свое счастье, милорд. А если и не счастье, то будущее своим наследникам. Кровь – это важно, Риверс. Уж я-то знаю, как никто другой, - она успела подарить графу улыбку, а мгновение спустя экипаж покачнулся и тронулся с места, увозя леди Лайт прочь от дома Аленов и от графа Рейна Риверса, смотревшего ей вслед.

************

Возвращались поздно ночью. Сидя рядом с кузиной, я отважно боролась с сонливостью и усталостью. Кажется, я просто переволновалась. Бал прошел относительно спокойно, особенно после того, как я решительно перестала обращать внимание на шепотки, коловшие спину и на гадкие улыбки тех, кто думал, будто я их не вижу.

Один Шолто был со мной любезен из всего семейства Хартлив. Его родители и сестра смотрели на меня так, будто я была пустым местом.

- Прекрасный бал, - не выдержала тетушка Иден, когда мы уже подъезжали в столичному дому Хартливов. – Если бы не… - она сделала вид, что осеклась, но так выразительно посмотрела на меня, что все стало понятно и без лишних слов.

- Мое имя было в приглашении, - я решила не молчать.

- Да, Сью, было, - тетушка словно обрадовалась возможности поговорить. Но тон ее голоса предсказывал неприятный спор. – Но ты же сама понимаешь, что ехать тебе не стоило. Просто леди Ален была любезна и она не могла пригласить нас и не пригласить тебя, нашу подопечную. Только каждый разумный человек должен понимать, что стоит не предпринимать в подобной ситуации. – Она кивнула, довольная собственной короткой речью.

- Если бы я осталась дома, все сочли бы, что мне стыдно и я признаю свою вину, - попыталась возразить.

Шолто поймал мой взгляд и кивнул.

- Я тоже считаю, что… - начал было кузен, но леди Иден заговорила, повысив голос и перебивая собственного сына:

- А я считаю, что тебе не место в столице. Все эти сплетни, взгляды. Ну скажи честно, Сьюзен, ты ведь не могла не заметить, как сегодня смотрели на тебя гости леди Ален? – тетушка уставилась на меня немигающим взглядом, отчего ее глаза показались мне слишком круглыми, а взгляд, увы, глупым.

- Разве вы не понимаете, что если я стану прятаться, то лишь докажу свою вину, - произнесла решительно. – А я не виновата.

- Не виновата? – ахнула тетя и дядя ухмыльнулся, да так неприятно, что у меня исчезли последние сомнения – они оба, да и кузина, скорее всего, убеждены, что я согрешила с Генри. Но я-то знаю правду! А правда такова, что меня оболгали. Вот уж не знаю, как это удалось сделать бывшему жениху, но факт остается фактом.

- Сью, имей совесть признать, и тогда я постараюсь понять тебя, - произнесла тетушка.

- Тебя видели поздно ночью, выходящей из дома Сент-Джона! И его слуги подтвердили, что это была ты. Ты приходила к нему на свидание и ушла только спустя несколько часов. Ты провела вместе с ним в его спальне время и ясное дело, вы вряд ли читали друг другу стихи или играли в шахматы, - холодно и зло произнес дядюшка Хартлив.

Я вспылила.

- Меня подставили. Да кто угодно мог остаться в доме Генри!

- Слуги подробно описали наряд девушки, - возразила тетушка. – Твое любимое алое платье, которым ты так гордилась. Его ни с чем не спутать! Другого такого нет ни у кого в столице!

- Мама! – вмешался Шолто, но отец тут же мрачно посмотрел на сына и кузен потупил взгляд.

Платье, подумала я. Да. Платье было уникальное. Другого такого нет в городе, а моя служанка, горничная Беттани, клялась, что никто не мог войти в гардеробную и взять его. Вот только у меня были сомнения на этот счет. Я подозревала, что Сент-Джон подкупил кого-то из прислуги в доме Хартливов, заполучил на время платье, а затем вернул его назад, проделав все незаметно.

- Вы только подумайте, неужели я кажусь настолько глупой, чтобы идти на свидание, на тайное свидание, надев столь броское платье, по которому меня сразу же узнают? – не выдержала я, но тетка лишь рукой махнула.

- В общем, Сьюзен, не обижайся. Сделанного не вернешь. Я разочарована в тебе и уже жалею, что нам с супругом выпала сомнительная честь стать твоими опекунами. Мы с Дереком приняли решение дать тебе выбор. Или ты отправляешься в монастырь, где проведешь время замаливая свои грехи, или мы срочно выдаем тебя замуж. Правда, не уверена, что кто-то захочет взять в жены падшую девицу.

Я даже рот открыла от возмущения.

- Вы должны мне верить! Я могу доказать это! Пригласите целителя! Я согласна на осмотр! – выпалила, даже осознавая, насколько это унизительно доказывать свою невиновность и невинность. Только секунду спустя вспомнила, что в экипаже, помимо нас с тетушкой находятся еще двое мужчин, и почувствовала, как краска заливает лицо.

В чем-то тетушка права. Я забыла о приличиях и говорю невозможные вещи. Произносить подобное в присутствии мужчин, которые не являются братом или отцом, попросту стыдно!

Но еще позорнее жить вот так!

- Боги, Сьюзен! Да ты, кажется, меня не слышишь, - усмехнулась тетушка и отвернулась к окну, глядя на огни приближающегося дома – столичного особняка Хартливов.

- Вы просто хотите избавиться от меня теперь, когда у меня нет денег, - поняла я, проговорив все это вслух. – И вас совсем не интересует правда.

Я еле дождалась, когда экипаж остановится перед лестницей. Не дожидаясь кучера, открыла дверцу и выбралась из салона.

Свежий воздух наполнил легкие и принес немного свежести в одурманенную усталостью и глупым разговором, голову.

Не дожидаясь родственников, поспешила подняться к дому и первой вошла в холл, где семейство уже ждала прислуга.

Этой ночью мне плохо спалось. Снились сны: яркие, злые, тяжелые. Я то видела лицо Генри и снова слышала его слова и угрозы, то возвращалась в экипаж к тетушке и мы, вероятно из-за особенностей сна, ехали в карете вдвоем. Она смотрела на меня немигающим взглядом и твердила одно и то же: «В монастырь! В монастырь, Сьюзен! Там тебе самое место, развратница!». И тогда я просыпалась. Садилась резко и устремляла взгляд в окно, за которым ночь постепенно сменилась серыми предрассветными сумерками.

Утром меня разбудила Тильда. Единственный дорогой мне человек. Моя старая нянюшка, которую Хартливы из милости согласились взять в свой дом, распустив остальной штат прислуги, всех тех, кто годами прислуживал моей семье и всех тех, на кого я могла положиться.