— Да это же известный хит Тимати «Не сходи с ума»! — воскликнул Вадик. — Вот же мужика снова не по детски так клинит…
— Ну как в тебе я убить посмею без края веру в любовь, — утробно ревел ненормальный включая свою бензопилу. — Ну кто тебе я? Страсть, слёзы? Бог, боль?
Появление неожиданного заступника было столь стремительным, что как следует разогнавшийся киборг даже не успел отвернуть в сторону, чтобы избежать неминуемого лобового столкновения.
Удар был страшен, но помешавшийся на песнях Тимати маньяк как ни странно устоял.
— О нас с тобою не снимут фильма в моём мобильном гудки твоей тоски… — пропел он, разваливая человекоподобного робота визжащей бензопилой на две искрящиеся части.
Окружающий мир стал на короткую, но крайне эффектную паузу.
Зловещий незнакомец в жёлтом дождевике гротескно застыл над огромной кучей рассыпавшихся шурупов и всяких разных бесполезных железяк бывших только что опасным механизмом.
Вадик с Мухой осторожно подошли к своему спасителю.
— А может не надо с ним заговаривать? — предложил Вадик, которого от корявой псевдо поэзии Тимати слегка передёргивало.
— Надо, братец, надо, — твёрдо ответил Муха и, приблизившись к незнакомцу громко сказал. — Большое тебе спасибо, амиго!
Незнакомец не двигался.
Друзья тоже застыли на месте, боясь лишний раз пошевелиться.
— Доплыть бы мне до берега, но корпус "Титаника" налетел на айсберг и началась паника, — наконец ответил их спаситель и, развернувшись всем своим немалым корпусом, устремился с бензопилой на плече в ближайшую тёмную подворотню.
— Я всё теперь понял! — сказал Вадик, провожая маньяка грустным взглядом. — Он отплатил нам за то, что браток тогда его подвёз на полицейской машине.
— Думаю, при следующей нашей встрече он будет с нами менее любезен, — скептически заметил Муха.
* * *
Холодный осенний ветер тоскливо играл кучами опавших листьев, заворачивая их в жёлтые пыльные воронки.
Горе путешественники медленно брели по пустынной ночной улице ожидая срабатывания очередного сулящего новые опасности игрового триггера.
— А-а-а-а… — закричал кто-то на крыльце подъезда дома напротив и из темноты выскочил… нет, не критик Алекс Лурье, а всклокоченный старикашка в серой тюремной робе с шестизначным номером на груди, держащий в правой руке засаленную бумажку.
— А-а-а-а… — повторил старик, подбегая к молодым людям.
Вадик отреагировал мгновенно, зазвездив старичку кулаком прямо в лоб. Дедок кубарем свалился на асфальт и, безумно завращав глазами, ошалело уставился на высоко стоявшую в небе полную луну.
— Псих, ты кто? — спросил Муха. — Тебе чего от нас надо?
— Мне? — спросил старикашка. — Мне ничего не надо, а вот вам следует поскорее бежать из этого проклятого города.
— Это ещё почему? — удивился Вадик.
— Потому что сегодня Ночь Красных Справок, — зловещим шёпотом ответил старик.
— Какая ночь?!!
— Красных Справок, — повторил дедуган.
— А конкретней?
— Конкретней, это колоссальная облава на городских психов. У вас есть справки из психбольницы?
Друзья переглянулись.
— Вижу, что нет, — противно захихикал старикашка, — а моя вот она.
И он ехидно покрутил в руке своей грязной бумажкой.
— А ты, случайно, не из дурки сбежал? — осторожно поинтересовался Вадик.
— Из неё родимой, — гордо подтвердил старик. — Меня как раз в одну из таких лунных ночей санитары загребли, когда я с работы домой шёл. Полгода, сволочи, взаперти продержали, током и холодной водой лечили, но я у них эту справку буквально зубами вырвал. Теперь они меня уж точно не тронут.
— Выдайте мне справку, что я псих! — заорал кто-то в соседнем переулке. — Нет, нет, не надо, не трогайте меня-я-я-я… я почти уже получил эту справку… она дома лежит… дома-а-а-а…
— Опа! Ещё одного поймали, — беззубо осклабился старикашка. — Ну я побежал. Покедова, неудачники!
И поднявшись с мостовой, весёлый дедок зигзагами (видимо, на тот случай, если по нему вдруг начнут стрелять) помчался дальше.
— Ночь Красных Справок, — задумчиво проговорил Муха. — Не удивлюсь, если очень скоро увижу спецназовцев из группы захвата Больницы имени Кащенко. Слушай, Вадик, у меня появилось такое предчувствие, что мы своё удивительное путешествие скоропостижно завершаем. Причём сделаем это ногами вперёд…
— Это ещё почему? — недовольно осведомился Вадик, с подозрением вглядываясь в каждую тёмную городскую арку. — Не вижу никаких явных признаков скорого завершения нашего тупорылого квеста. Тут ещё часов на десять свободного геймплея. И это ещё если только идти по главной сюжетной линии без побочных необязательных заданий.
— Тебе, конечно, оно может и виднее, — пожал плечами Муха. — Однако мне кажется, что чем бредовее окружающая нас реальность, тем ближе выход из неё в нормальный мир.
— Теория абсолютно шизанутая, — кивнул Вадик, — и именно поэтому она, скорее всего, верна.
В следующую секунду, взвизгнув покрышками, из переулка вылетела огромная машина скорой помощи с красной мигалкой на крыше.
— Вот они!!! — истошно кричал из окна скорой помощи связанный сумасшедший старикашка, — у них нет красных справок…
Белая машина с чёрными крестами на бортах резко затормозила и из неё выскочили два здоровых бородатых санитара в пиксельном камуфляже.
— Вот это нас глючит! — с восхищением прошептал Муха. — Вот это у кого-то из нас фантазия… Карлос Кастанеда отдыхает.
* * *
Облачённых в смирительные рубашки друзей втолкнули в просторное светлое помещение психиатрической лечебницы, оказавшееся местной общей столовой.
За многочисленными столиками сидели не менее многочисленные душевнобольные, с блаженным упоением поедающие манную кашу.
— О, Господи! — только и смог выдавить из себя Вадик. — Кажется что-то подобное я уже видел в фильме Терри Гиллиама «Двенадцать обезьян».
Отловившие их санитары привезли новых пациентов в странную больницу с решётками на окнах и огромной похожей на жирного паука фашистской свастикой, украшающей мрачный фасад старого викторианского здания. Все работники больницы носили на руках чёрные повязки с похожими на молнии сдвоенными буквами «S».
С парней сняли смирительные рубашки и молча проводили к столику в конце зала.
А за столиком вовсю уплетал манную кашу бывший владелец банка «Титаник», вытирая лоснящийся подбородок кружевным слюнявчиком с логотипом немецкой группы «ACCEPT». Рядом с братком сидели два каких-то мрачных бритоголовых жлоба в намордниках Ганнибала Лектера, которые из-за дурацких масок могли только голодно смотреть на дымящуюся кашу, а чуть левее от них восседал… Блэйд. Сложив руки на мощной груди, чернокожий истребитель вампиров безразлично смотрел на банкира. Тарелка с манной кашей, стоящая перед Блэйдом, была абсолютно нетронутой.
— Ух ты, старые кореша!!! — закричал браток, вскакивая навстречу Вадику с Мухой.
Но вовремя подоспевшие санитары усадили его обратно на отведённое согласно больничным правилам место.
— Каша, во! — банкир показал друзьям отставленный вверх большой палец. — Меня только вчера сюда определили. Но кормят тут, зашибись, четыре раза в день, плюс компот с галетами или варёное сгущённое молоко на выбор перед сном.
Санитары довольно грубо впихнули Вадика с Мухой на свободные места и, не проронив ни слова, мрачно удалились.
— Видали фашистов? — хохотнул браток. — Я здесь уже вторые сутки, а ни один из них за всё это время даже короткого слова не произнес, только смотрят в отличие от настроения то раздражённо, то злобно. Ну и в морду, если что, без вопросов сразу дают.
— А тебя за что сюда упекли? — спросил Муха, с отвращением глядя на тарелку с манной кашей, в середине которой медленно таял как айсберг большой кусок сливочного масла.
Манную кашу Муха ненавидел с самого детства, когда его ею насильно кормили сердобольные родители.