— Почему? — автоматически переспросила Мания.

— Потому что я — человеко-бабочка, древнейший урод, и мое место рядом с клоуном в бродячем цирке Петросяна! Вот так.

Эгор уже не бежал, а шел. А на последней фразе он остановился, патетически подняв руки к начинающему розоветь небу. Потом отвесил Мании глубокий цирковой поклон, одновременно задрав сзади футболку и балахон, чтоб оголить свою костлявую спину.

— Н-да, — сказала кукла, — жалкие тряпочки. На бабочку ты не похож, скорее на чертенка. Только рогов у тебя еще нет. Но какие твои годы. Шучу.

Эгор выпрямился, поправил одежду и недоверчиво посмотрел на спокойную Манию, на которую его рассказ, как ему показалось, не произвел никакого впечатления. — Знаешь, Эгор, в чем твоя проблема? — сказала кукла. — Ты чересчур «эмо». Прости за каламбур. Ты почему-то воспринимаешь все буквально, забывая, что есть метафоры и есть гиперболы, в конце концов. Перебрал ты, ясен пень, отправляющих веществ в барбикенстве. Смотри, что хотела донести до тебя Королева. Это же элементарно. В каждом юном существе, входящем во взрослую жизнь, сидит и зреет новый взрослый человек, утрачивающий с возрастом часть эмоций: детскую непосредственность, способность так чисто чувствовать, радоваться и плакать по пустякам, зато приобретающий ответственность, жизненный опыт, цинизм, сарказм и прочие атрибуты взрослого. Однажды утром любое разумное создание во Вселенной вдруг обнаруживает, что его подменили и из зеркала на него глядит кто-то новый. У бабочек это просто наиболее заметно, четко и ясно. Яйцо, гусеница, куколка, имаго — это всего лишь метафоры. Детская психология! Королева просто рассказала тебе красивую легенду о бабочках в душе у эмо-кукол, а ты и купился.

— Мания, спасибо, конечно, за психотерапию. Но проблемы не у меня, а у тебя. Я видел бабочек, которые вылетели из мертвых барбикенов.

— Глюки. Ты просто передознулся в фастфаке.

— А мои крылья — это тоже глюки?

— Крылья есть. Ну и что? В Великой книге у тебя есть крылья, я видела сама, когда служила во дворце. И ты обязательно станешь нашим Королем и мужем Маргит. Вы будете жить счастливо, и у вас будет куча детишек с крылышками. А ничего про резню на Земле в Книге нет. Может, Королева видит, что ты противишься ей, и старается разрушить твое сознание апокалиптическими картинками, подавить твою волю, хочет, чтоб ты сдался и отдался" ей, а она, так и быть, отменит военный поход в Реал.

— Ты хочешь сказать, что Маргит меня так чудовищно разводит? — ужаснулся Эгор.

— Думаю, да, — сказала Мания. — Она же чудовище. Чего же ей стесняться. К тому же тебе действительно некуда деваться. Этот мир принадлежит ей, и какой бы силой ты ни обладал, она всегда будет сильнее. Ты ей нужен, и она тебя получит. Чем беситься — лучше смириться.

— Отлично. И ты еще называлась моим другом. Ты советуешь мне идти на сделку с Маргит, а сама живешь вопреки всем местным законам…

— Я несчастна и не могу тебе пожелать того же.

— Знаешь что! — Эгор неожиданно распрямился так, что летучие крысы гнева тучкой поднялись от него в небо. — Знаешь, Мания! Иди-ка ты во дворец к своей Королеве и скажи, что фокус не удался.

— Ты про ее фокус?

— Нет, про твой! Ты — жалкая шпионка Маргит! С самого начала таскаешься за мной, как привязанная. Давно надо было тебя послать! Несчастная она! Вали отсюда, пока я из тебя всех бабочек не выпустил!

— Эгор! Ты сошел с ума! Я твой друг и даже больше! Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки!

— Отвяжись ты со своей любовью. Я больше не верю тебе. Уходи. А если увижу, что ты опять увязалась за мной, Мания Преследования, клянусь, я раздавлю тебя, как барбикенских собак!

— Ты делаешь большую ошибку, Эгор, — прошептала Мания в спину удаляющемуся Эмобою. — Нельзя обижать тех, кто тебя любит!

Но Эгор уже не слышал ее. Он опять бежал. Бежал от Мании, Маргит и крыльев за своей спиной и остановился только у первой кровати в Спальном районе.

— Что за ерунда?

На знакомых кроватях не было подушек. Фонари нагло посмеивались розовым светом. Маргит, это ее проделки! Эгор сел на кровать и задумался. Королева начала свою атаку. Ход теперь за ним. Клоун от него сбежал, Манию он выгнал. Эгор остался один, как глаз в его гудящей голове. Можно дождаться утра и уйти через разломы в Реал и потом челночить туда-сюда каждые тридцать семь минут. Радость небольшая. Смотреть на жизнь родных и любимых людей и не принимать в ней никакого участия, просто подсматривать за ними в замочную скважину разломов. Наблюдать, как расцветает Кити, и даже не прикоснуться к ней, видеть, как плачет на кухне мама, вспоминая его, и не подойти к ней, не успокоить? А вдруг у Кити появится новый парень? Конечно появится, у такой-то классной девчонки. И он, Эгор, будет смотреть, как они занимаются любовью, и умирать от злобы и ревности? Классная перспективка. И вообще, скоро у него наверняка вырастут огромные чешуйчато-лохматые крылья, третья пара конечностей и выпуклый глаз-мозаика, а тело распухнет и покроется буйной растительностью. А ведь он мог бы сейчас лететь на папиной «Аудине» к теплому лазурному морю, если б не влюбился в прекрасную эмочку. Хотя нет, Кити здесь ни при чем, ведь Маргит сказала, что это они с Котом уже давно отобрали Егора ей в женихи. Значит, случайностей в его жизни не было. Он — давно выбранная осмысленная жертва. Черт побери! Все спланировано. И его знакомство с Ритой, и то, что она не пошла на «Distemper», а послала с ним Кити, и его встреча с антиэмо у метро — все это дело рук ведьмы Маргит! Нет, ему обязательно нужно срочно попасть в Реал, чтобы убедиться, что с его близкими все в порядке. Эгор вскочил, заметался и только тут понял, что не знает, куда идти. В его памяти четко отпечаталась лишь дорога к дворцу, а вот к разломам он ходил либо с Котом, либо с клоуном и пути не запоминал. Вот дурак! Можно рвануть в барбикенство, но и туда его вела Мания. Может быть, он зря ее прогнал? Да, но можно ведь спросить у эмо-кидов. Они его обожают и обязательно помогут. Эгор бесцельно бродил по Эмотауну в надежде набрести на разлом или хотя бы на местных кукол. Но разломов он не увидел, они надежно прятались за скучной пустынностью розово-черных улиц. А встречавшиеся ему эмо-киды и их заплатанные мишки, еще издалека завидев его, с криком убегали, бесследно исчезая. Полная засада! От безысходности и жалости к себе Эгор не заметил, как заплакал, а ноги сами вынесли его к проклятому кладбищу и уходящему в небо готическому логову Королевы Маргит. Рысью пробежав мимо надгробий, боковым зрением отмечая, как прячутся от него за надгробьями трупозеры, Эгор одним махом перелетел мостик и, не обращая внимания на гвардейцев, как обычно дремлющих по обе стороны входа во дворец, дернул за витиеватую, в виде змеи, ручку огромной двери. Плотно закрытая дверь не поддалась ни на миллиметр. Эгор забарабанил в нее сухими кулаками.

— Маргит! Открывай, дрянь, ты за все ответишь!

— Напрасно шумишь, брат. Королевы здесь нет, — сказал левый гвардеец с железными зубами и татуировкой «DRI» на скошенной лобной кости.

— Как нет? — опешил Эгор.

— Она отошла в мир иной, — грустно повторил железнозубый. Голос у него шел откуда-то из района живота, спрятанного в черной куртке «бомберс», а по черепу без глаз и мимических мышц было не понять, шутит он или нет. — Вернее, отлетела. В мир бабочек на пару дней.

Оба гвардейца забулькали животами, сотрясаясь носорожьими телами. Видимо, они смеялись над Эгором, над тем, какое впечатление произвела их шутка.

— Вы что, издеваетесь надо мной, скелетоны? — обиженно спросил Эгор.

— Нет, что ты, Эмобой. Как можно издеваться над будущим боссом, — сказал правый, в глубине глазниц которого горели глумливые красные огоньки. — Маргит просила передать, что по-прежнему любит тебя, она знала, что ты припол… Извини, забыл, как она сказала.

Нет, эти сонные громилы явно нарывались. И хотя Эгор был ниже любого из них на две головы, в нем скопилось столько злости, что он, не раздумывая, заехал левому ногой в живот, а правому — кулаком в отвисшую челюсть с острыми осколками зубов, вложив в удары всю душевную боль. И тут же пожалел об этом, потому что отбил и руку, и ногу. Завыв от боли, он покатился по земле как заправский футболист, не зная, за что хвататься. Слезы горя смешались со слезами обиды. Он — великий Эмобой, победитель чудовищ, не смог справиться с двумя дуроломами из собственной гвардии…