Возьми её, да заиграй-ка,

Хоть «Барыню», хоть «Третьяка»,

А я возьмуся за бока,

По-русски или по-хохлацки,

Раза̀ два, три, пройдуся хватски!

Потом бумаги приготовь:

В восторге я писать готов.

Опять вселенной мир дарован!

Наполеошка пойман, скован,

На край земли его везут!..

Скажи, Филиппка, мне: как тут

Твой барин может удержаться,

Чтоб не запеть, не расплясаться?

Ну, так, Филипп, играй, играй,

И «го-цо-цо-цо» припевай!

Короче, будь мне Аполлоном,

И хриплым балалайки тоном

Мои ты уши восхищай.

Евтерпа будет пусть Параска,*

Ну, вот и музыка, и пляска!

Филиппка балалайку взял,

И уж бренчит и припевает;

Моя Евтерпа выступает...

Я тоже праздно не стоял.

Параску тучну взял за руки,

Выбрасывал час с нею штуки!

Теперь в поту и изнурён,

На кресле важно отдыхаю,

Кленовой лиры строю тон,

Воспеть я мир предпринимаю.

О мир, ты с самых первых лет

Похож на ветреную моду:

Вдруг есть, потом мгновенно нет;

Не радость мир такой народу!

Пожалуйста, красавчик мир,

Пребудь у нас хоть Ноя веки,*

Чтоб отдохнул подлунный мир,*

Счастливей стали человеки,

Когда захочет Бонька к нам*

Пожаловать к несчастным в гости,

Сердитым повели волнам

Сокрыть его в пучину кости.

Уже, ей Богу, мочи нет!

Лишь жечь, колоть, стрелять, рубиться;

Я верить не хочу, чтоб свет

Не мог без брани обойтиться.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Се вся учёность нынь по форме нарядилась,*

И, прицепив к бедру шпажонку, прибодрилась!

Смотри, как храбро икс, со шляпой под плечом,

К параду выступил, как гренадёр с ружьём;

Стряхнув с себя табак, и пыль, и паутину,

Он вздёрнул с гордостью задумчиву личину.

Смотрите! Шествует в сребристом блеске газ,

Как Зевс во облаке фосфо̀рном к нам несясь.

Дивитесь пышности, наряду магнетизма,

И величавости угрюма силлогизма.

В весельи кантицизм там из ботфорт торчит,

Как франт по улице эстетика летит.

Смотрите странную и редкую фигуру,

Смотрите пляшущу кадриль литературу!

Парадный видя сей учёный легион,

В тупик бы, кажется, Вергилий стал Марон,

Рафа̀эль, Апеллес штандарт бы преклонили;

Они ведь маляры, а не Гогарты были.*

Ну, фортуна, я с тобою

Примиряюся теперь.

Ты мне на главу надела

Славный докторский колпак!*

Но, фортуна, я умею

Благодарным быть и сам;

Ты не видишь, ты слепая,

Я же доктор, и в моей

Воле пилы и пилюли,

Красны, белы порошки,

Разны травки и муравки:

Стану думать день и ночь,

Как бы бедненькой фортуне

Вставить зрячие глаза!

Но, однако, я заврался:

Вот и видно по всему,

Что я доктор настоящий!

А ведь докторов удел,

Обещать как можно больше,

Не исполнить ни на грош!

Ведь судьбой определенно,

Чтоб фортуне быть слепой!

Как же, как же мне возможно

Счастье зрением снабдить?

Ну, фортуночка, прости же,

Объяснился я не так;

Я хотел сказать, сударка,

Вот что милости твоей:

Что в твои глазные ямки

Вставлю пару катышко̀в,

Из чудесного состава:

Будут лучше глаз они!

Хоть они и непрозрачны,

Барышня, но верьте мне,

Actio их будет та же,

Pariter от Зевса глаз!*

Вот какой рецепт, фортуна,

Сочиняется для вас:

Мази я благоразумья

Взять желаю целый гран;*

Осторожности два грана

И, прибавя порошок,

Под названьем дальновидный,

Весь состав смешаю я,

Славным соком постоянства

Хорошенько оболью,

И из этой уж лепёшки

Два шара̀ я сотворю.

Кажется, что будет можно

Этим очи заменить.

Вижу многие вельможи

Смотрят волком на меня:

О, конечно, всем счастливцам

И случайным будет мат,

Коль, фортуна, ты узнаешь

Все погрешности свои!

Кто чрез жёночку смазливу

Получил себе чины,

Ордена и денежонки,

Скажет счастье «баста» тем.