Когда после Бородинской битвы и совета в Филях нужно было уходить из Москвы, Ростопчин много потрудился при перевозке казенного имущества и жителей. Утверждалось, что это он содействовал истреблению Москвы огнем, не желая, чтобы она нетронутой досталась французам. Кстати, эту заслугу сам он всецело приписывал себе! Живя, во время пребывания Наполеона в Москве, то во Владимире, то в селе Красной Пахре, Ростопчин поднимал крестьян и вооружал против французов. После ухода Наполеона он много сделал для устройства столицы и ее жителей. Озлобленный против Ростопчина, Наполеон называл его зажигателем и сумасшедшим; современники говорили, что «в нем два ума, русский и французский, и один другому вредит». Сам про себя он писал, без ложной скромности: «сердцем прям, умом упрям, на деле молодец».

30 августа 1814 г. он был уволен от звания московского главнокомандующего и назначен членом Государственного совета, но жил большей частью в Париже, и только в 1823 г. поселился в Москве. Несомненно, Ростопчин был умный человек, хорошо сознававший слабые стороны увлечения всем французским в тогдашнем русском обществе, и видевший недостатки политики Александра I после 1815 г.; но в то же время он был крайний консерватор и ревностный защитник крепостного права. Нередко прибегал к насильственным, мало извинительным мерам, был запальчив и мстителен (например, по отношению к М.М. Сперанскому). Кроме упомянутых афиш, которых известно более 16 и которые в 1889 г. изданы А. С. Сувориным, Растопчину принадлежит целый ряд литературных произведений; из них многие изданы. Граф имел обширную библиотеку и архив, которыми разрешал свободно пользоваться многим ученым.

Через четверть века после основания А.Г. Орловым Хреновского конного завода граф Ф. В. Ростопчин завел свой конный завод в селе Вороново Московской губернии. Он проводил спаривания арабских жеребцов с кобылами чистокровной верховой породы. Несмотря на большую селекционную работу на рубеже XVIII-XIX веков, успеха добились только граф А. Орлов и граф Ф. Ростопчин. Произошло это потому, что большинство русских коннозаводчиков руководствовались ошибочной теорией французского натуралиста Бюффона, а Орлов и Ростопчин работали самостоятельно.

В 1845 году конные заводы А. Г. Орлова и Ф. В. Ростопчина продали в казну. На первых порах племенная работа с орловской и ростопчинской породами велась раздельно, но в последующем постепенно кобыл ростопчинской породы стали подбирать к жеребцам орловской верховой, что в конечном итоге привело к образованию уникальной для того времени группы лошадей, названных впоследствии орлово-ростопчинскими.

Для них характерны высокий рост, красота внешних форм, преимущественно темные масти, хорошая резвость, выносливость, крепость конституции, хорошее здоровье. Несомненно, эти качества не могли остаться без внимания в среде коневодов и не только в России, но и далеко за ее пределами. Порода получила признание и высокую оценку на различных выставках на родине и за рубежом. Жеребец Приятель на Всемирной выставке 1893 года в Чикаго был признан лучшей верховой лошадью и продан за колоссальную для того времени сумму – 10 тысяч рублей. На выставке в Париже 1900 года жеребец Баянчик был отмечен золотой медалью.Трагическая судьба постигла верховую лошадь, которую независимо друг от друга выводили Ф. Ростопчин и А. Орлов. После революции их свели в один конный завод. Перед Великой Отечественной войной было 100 лошадей верховой орлово-ростопчинской породы. Эта лошадь, по воспоминаниям знатоков, была бы сокровищем для всех манежей. Как ни одна другая, она годилась для спорта. Могла бы стать незаменимой и в выездке, и в конкуре. Но во время войны все кони погибли, и, как считают многие коневоды, порода безвозвратно исчезла. Для того, чтобы восстановить ее, нужно было бы повторить работу коневодов за 200 лет и при этом непременно с тем же конским материалом, с которым работали Орлов и Ростопчин, а это невозможно – за двести лет кони изменились во всем мире. Однако, в 1921 году на выставке в Лондоне жеребец Воробей орлово-ростопчинской породы, один из немногих уцелевших коней, получил первую премию. В гражданскую войну порода была потерянаВ начале 30-х годов по инициативе С.М. Буденного начались работы по восстановлению породы. Потребовалось огромное терпение и трудолюбие, чтобы уже к 1939 году на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке можно было экспонировать группу лошадей, получившей название русской верховой. Именно эти лошади уцелели во время Великой Отечественной войны. С ними была начата работа в Красногвардейском конном заводе Свердловской области, куда их доставили из Москвы. Работникам конного завода удалось создать большую группу племенных лошадей, близких по типу к русской верховой породе.

… Когда на олимпийских играх чемпионом стал Пепел – украинской породы под седлом Елены Петушковой, во всем мире об этом кричали как о чуде и сенсации. Еще бы, новая малоизвестная порода! Никто о ней ничего не знает, и вдруг – олимпийский чемпион по выездке, где, в частности, учитывается и экстерьер лошади. А чудес-то не бывает! Как говорят лошадники, «в коне скачет кровь». В Пепле значительная доля крови орлово-ростопчинской верховой. И потрачено на выведение этой породы не меньше двухсот лет! Кровь и мастерство – вот в чем секрет победы олимпионика Пепла

....Если орловская порода создана в результате сложного многопородного скрещивания, то вторую замечательную породу рысаков – русского рысака – получили, скрещивая всего две породы: орловскую и американскую рысистую.

…АМЕРИКАНСКИЙ РЫСАК – рысистая лошадь американской стандарт-бредней породы. В результате скрещивания с орловскими рысаками выведена русская рысистая порода. Русские рысаки обладают высокой резвостью, лучшей, чем лошади орловской породы.

Кони русской рысистой породы резвее орловцев, рекорд резвости у них был поставлен на дистанции в 1600 метров рысаком Жестом:1мин. 59,6 сек.

Я ЕЗДИЛ ВЕРХОМ!

– А сам-то городской?

– Угу.

– А коней, значит, уважаешь? – Это конюх спрашивает.

Спрашивает потому, что я повадился из пионерского лагеря за несколько километров в деревню на конюшню бегать, в дверях стоять. Иногда скажут: «Эй, пацан, принеси хомут!» или: «Парень, сбегай воды принеси». Ну, вроде я при деле. А иной раз скажут: «Чего тут торчишь, беги в лагерь, тебя небось там обыскались». Ну, я тогда уйду.

Мальчишки коней в ночное гоняют, а я им завидую, как они скачут по деревне и локтями болтают. Я тоже так хочу, но мне в ночное нельзя – режим лагеря не позволяет. Хотя, казалось, позови они меня, я бы из лагеря через печную трубу ушел, через замочную скважину убежал бы, только к коням поближе.

– Стал-ить, имеешь к лошади любовь? – Конюх этот пожилой, тощий, ходит по конюшне, в кормушки овес сыплет, а я рядом мыкаюсь.

– Отец-то есть?

– Нет.

– А что так?

– На войне убили.

– Да, брат, – говорит конюх, – суровое это дело – война, не антиресное.

И стоит, словно вспоминает что-то, и глаза делаются у него далекие-далекие и грустные. – Вона, значит, как… Убит. А в каком роде войск?

– Артиллерийский разведчик, после оспиталя. А сначала в кавалерии, в корпусе Гусева.

– Вона? Казак, стал-ить? И когда его этто?

– В сорок пятом, в апреле…

– Вона! Стал-ить, месяц не дотянул. Да, брат, не антиресное это дело – война. Ничего в ней хорошего, одно убийство, да и только… Ну, а сам-то казакуешь?

– Нет.

– А что ж так?

Я молчу. Как ему объяснить, что это, может быть, мечта всей моей десятилетней жизни, да только где мне и на чем ездить? Скачу я верхом только во сне и плачу, когда просыпаюсь, потому что сон быстро кончился.

– Надо попробовать. Чай, охота?

Да я всем телом воспринимаю движения лошади, мне кажется, стоит мне подняться в седло – и я помчусь, поплыву, полечу через леса и горы…

– А вот, ну-ко… – И конюх выносит из боковушки седло! Ничего, что оно старое, сквозь протертую кожу торчат какие-то доски, ничего, что стремена заскорузлые, веревочные, а подпруга вся перекрученная, зато я сяду на коня! Я сяду на коня!