— Либби Ноулз?

— Да. Послушайте, про это мне говорила не только Либби. О том, что Сиси была нечиста на руку. По крайней мере так говорят. В основном она воровала всякую мелочь. Возможно, она даже не знала, сколько эти ножницы стоят. Наверное, она приняла их за самые обыкновенные груминговые ножницы. Они были ей не по карману. Либби говорит, что они стоят около трехсот долларов.

— Чтобы подстригать собачью шерсть? — В его голосе звучало недоверие.

— Знаю. Мне это тоже кажется безумием, но вспомните, на кого Либби работает.

— Да, — сказал он.

Если бы чистое золото обладало достаточной прочностью и из него можно было делать ножницы, Мими Николз запросто могла бы их купить. Во всяком случае, она скорее купила бы ножницы с маркой фирмы «Гейб», чем Либби, даже при том, что та на нее работает. Может быть, ножницы действительно принадлежали Мими. Но в этом не было никакого смысла. Те, кто готовит собак к рингу, пользуются собственными инструментами. И зачем было Мими или Либби покупать огромные ножницы для наведения марафета на пойнтера? В лучшем случае хватило бы небольших ножниц со скругленными концами, чтобы подстричь, скажем, бакенбарды или шерсть на лапах. Нет, это действительно была какая-то бессмыслица. Впрочем, Мими Николз была у Либби не первым и не единственным клиентом.

— Наверное, они были в укладке Сиси, — сказала я. — Знаете, что это такое? В ней держат все необходимое для ухода за собакой. Щетки, гребни, кусачки для ногтей, разные бутылки, тальк ну и все такое прочее.

— Перчатки?

— Да, может быть.

— Не совсем обычное снаряжение?

— Действительно не совсем. Но у Сиси они могли быть. Она говорила мне, что у нее аллергия на собак, к тому же многие реагируют на аэрозоли, разного рода порошки и тальки. Возможно, вам следует знать, что на выставках профессиональные вожатые всегда одеваются, так сказать, с иголочки. Любители, выставляющие своих собак, тоже одеваются соответственно торжественности случая. Но это относится только к соревнованиям по экстерьеру. Знаете, что такое соревнования по экстерьеру? Не по общей дрессировке?

— Да.

— От тех, кто выставляет собак на испытаниях по послушанию, особых костюмов не требуется, но на экстерьерных рингах они просто необходимы, во всяком случае так считают сами владельцы. Большинство мужчин надевают костюм, женщины — платье или юбку с блузкой. Естественно, что, занимаясь туалетом собаки, вы будете весь в шерсти, в тальке и так далее, поэтому мужчины надевают пиджаки только перед выходом на ринг, а большинство женщин пользуются халатами или передниками. Ну а перчатки защищают руки и помогают сохранить маникюр.

— У нее ногти были как пластик. Она продавала косметику.

— И слишком ею злоупотребляла. Она явно хотела молодо выглядеть.

— Знаю, — сказал он.

— Но не выглядела. У нее был жалкий вид.

Как только Де Франко ушел, я отправилась с визитом в аптеку Квигли — в основном затем, чтобы успокоить Бака. На улице у аптеки сын Сиси, Пит Квигли, садился в зеленый автофургон. Я подошла к нему:

— Пит? Я Холли Винтер.

Казалось, он не узнает меня, и мне было неловко напоминать ему, где и когда мы встречались.

— Вам надо что-нибудь сделать?

— Я хотела сказать — я очень опечалена тем, что случилось с твоей мамой. Я ее немного знала.

— Ах, — сказал он, — да. — Его голос звучал так, словно он ее забыл или забыл, что она умерла. Он окончательно забрался в машину, захлопнул дверцу и уехал.

Остин Квигли стоял за прилавком в глубине аптеки. По нему было видно, что он ничего не забыл, вид у него был более чем унылый, но белый халат был безукоризненно чист и безупречно отутюжен. Внутри аптека Квигли выглядела лучше, чем я ожидала, хоть и не так, как аптека на Гурон-авеню. Недавно супруги Квигли предприняли попытку придать ей более современный вид. Новый бежевый с грязноватыми цветами линолеум, новые, покрытые пластиком прилавки, новые дешевые полки, на которых товары были расставлены на значительном расстоянии друг от друга, чтобы создавать видимость полного ассортимента. Чтобы чем-нибудь занять руки, я взяла бутылку перекиси водорода. Ею хорошо чистить собакам уши.

— Чем могу помочь? — прозвучал монотонный голос Квигли.

Конечно. Мой отец желает знать, не вы ли украли его волка.

— Меня зовут Холли Винтер. Мы раньше встречались. (В день убийства вашей жены. Это вы сделали?) Я дрессирую собак.

Казалось, он силится что-то припомнить.

— Я очень огорчена тем, что произошло с Сиси, — сказала я.

Его лицо приняло болезненное выражение.

— Я не могу закрыть магазин. Не должен. Люди на нас рассчитывают, — сказал он.

— Конечно.

— Вам ведь не нужна косметика?

— Нет. Не сегодня.

— Всем этим занималась она. Просто не знаю, что мне без нее делать. Видите ли, моя жена была профессиональной косметичкой. Тон, румяна, пудра и все остальное. — Теперь его голос звучал почти беспечно, или это был признак близкой истерики? — Понятия не имею, как я со всем этим справлюсь. Реестр товаров, бухгалтерские книги — все, все было на ней. Она умела общаться с покупателями, справлялась о здоровье, давала советы.

— Мне действительно очень жаль, — сказала я.

— От Пита нет никакого проку. Сущий бездельник. Помощи по магазину от него ждать не приходится. Определили его в фармацевтическое училище, так он проучился две недели и вернулся домой. Занялся малеванием и наотрез отказался помогать матери за прилавком.

— Малеванием?

— Покраской домов.

Должно быть, он представил себе Пита за мольбертом, и эта картина развеселила его. Он стал тихонько посмеиваться. Что делать, когда надо остановить приступ истерики? Ударить по лицу? Выбежать на улицу и снова прибегнуть к помощи дождевателя?

— Мне нужна зубная паста, — сказала я. Это первое, что я увидела на прилавке. Интересно, может ли с человеком случиться истерика в тот момент, когда он продает «Колгейт»? — И еще вон та бутылка перекиси водорода.

Он глупо ухмыльнулся и склонил голову набок.

— Держу пари, вы чистите ею собачьи уши, — изрек он с таким выражением лица, будто говорил нечто крайне умное и любезное.

— Да, — подтвердила я. — Кстати, о собаках. Недалеко отсюда в воскресенье ночью пропала собака моего отца. Большая собака. Похожая на волка.

Остин Квигли покачал головой. Я расплатилась, и он положил зубную пасту и перекись водорода в белый пакет, на котором даже не было названия их заведения.

— Если вы случайно увидите похожую собаку, пожалуйста, дайте мне знать. Возможно, он бродит где-нибудь поблизости. Я живу в красном доме на углу Эпплтон и Конкорд. На первом этаже.

— Моя жена была собачницей, — сказал он. — А я никогда не умел с ними ладить. Ах, я старался, пробовал все эти «рядом», «стоять», но не мог добиться, чтобы они меня слушались.

Меня встревожило, что он говорил в прошедшем времени.

— Они по-прежнему с вами, не так ли?

— Ах, Макс еще там, — ответил он.

— Леди?

— Вчера укусила меня. Вцепилась мне в икру. Вот так, всеми зубами и вцепилась. Пришлось отвести ее прямо к ветеринару.

— Она пострадала?

Он подарил мне широкую улыбку.

— Надо было воткнуть в нее иглу, — весело сообщил он. — Укусила меня. Я же сказал вам, прямо за икру. У меня не было выбора, разве не так?

Изголодавшаяся по любви, напуганная, Леди могла укусить его просто от страха, но она была хорошим пойнтером, так не похожим на несчастную Зип, которую Мими все же старалась вылечить. Не знаю почему, но она мне нравилась. Нет, только не Стив, подумала я. Пусть это будет любой другой ветеринар. Любой другой. Не Стив.

— К какому ветеринару вы обратились? — спросила я. Мне было необходимо знать.

— Тот молодой, что сменил доктора Дрейпера. Доктор Делани.

Делани. Стив Делани. Добросовестный ветеринар. Мерзавец. Убийца.

Вернувшись домой, я нашла в автоответчике послание Стива. Я набрала его домашний номер, услышала голос в автоответчике и оставила свое собственное послание. Как только я положила трубку, телефон зазвонил.