Дуэли… Это проблема, с которой встретилось русское посольство в полной мере. Шесть человек, призванных охранять Русский Дом были убиты в дуэлях за год, а еще одиннадцать ранены. Французские дворяне, словно с цепи сорвались и кидались на любого русского, который был во дворянском сословии. Тут причиной был и завуалированный грабеж, ну и чувства зарождающегося французского патриотизма, когда прямо свербит желание проучить дикарей с далеких далей.
И приходилось принимать вызовы, чтобы не уронить честь и достоинство. С другой стороны, причислять представителей русского посольства к мещанам было нельзя, так никто не станет иметь дело с русскими. Поэтому в Русском Доме все сплошь бароны. Ну а барон должен отвечать за свой титул непринятием оскорблений, а, как следствие, принятием вызова.
Первоначально проблема состояла в том, что русская охрана была хороша в бою на саблях, или в подлых схватках, так как состояла из государевых телохранителей. Однако, бой на шпагах первые охранники русской миссии во Франции освоили слабо, за что многие и поплатились. Хороший мастер сабли может победить шпажиста, но только если шпага, или рапира, были узкими, чтобы мощная сабля перерубила напрочь городской клинок. Но и тут есть выигрышные комбинации шпажиста против менее маневренной сабли. Поэтому первые дуэли были по числу побед один к двум, не в пользу русских.
Проблема еще состояла в том, что не ответить на вызов, было нельзя. Иначе просто причислят самозванцам, которые лишь примерили на себе маску дворянства, за которой морда мещанина. А французы провоцировали постоянно, от чего даже были ограничены для сотрудников русской миссии выезды из особняка. Может ситуация могла измениться после того, как король признал бы посольство и состоялась аудиенция, но этого не случилось, пусть и никто не предпринимал попыток выдворить русских.
Интересный выход был предложен дьяком Козьмой Ивановичем Лавровым. Этот молодой человек, может и слишком юный, как для дипломата, был весьма активным, смышленым и решительным. Гумберт уже знал, что именно Лаврову предстояло быть русским послом во Франции, если король Генрих IV решит принять русское посольство на постоянной основе. И вот этот барон Лавров предложил нанимать бретеров из французов.
После продолжительных войн между гугенотами и католиками, как и временной децентрализации, во Франции оказалось много активных, прошедших воины и интриги, дворян обоих вероисповеданий. Далеко не все имели достаточные средства на существование, так что из этой среды взращивались профессиональные поединщики, готовые за деньги вызвать на дуэль дворянина, что перешел дорогу другому человеку, не желающему самостоятельно сражаться. Так же это был самый распространенный способ решения проблем. Сосед заказывал убийство через дуэль своего соседа, муж — любовника жены, кредитор — нерадивого должника.
Первоначально шесть бретеров, которые были наняты русским посольством, очень активно справлялись со своими обязанностями, так как бойцам платили за каждый поединок и весьма щедро с премиями за победы. Временно проблема ушла. Но вскоре вновь встала в полный рост. То, что русские часто прибегают к помощи бретеров стало известно в Париже и этот факт сильно просадил растущий интерес к России, порождая пренебрежение.
Но вот три месяца назад проблема с дуэлями решилась. Из России прибыли… волкодавы, не меньше. Пять человек, из которых один был итальянцем, но принявшим православие и российское подданство, они были подготовлены именно к тому, чтобы защищать честь и достоинство русского дворянства. Эти люди — лучшие бойцы на шпагах, которые только были в России, если не считать тех мастеров, что учили будущих русских бретеров. Сам государь принимал участие в подготовке бойцов и придумывал комбинации.
Можно, конечно, говорить о том, что французский дворянин, который с рождения занимался шпагой, всяко будет обладать лучшим навыком, чем русский воин, больше внимания уделявший сабле. Но это не аксиома, не требующая доказательств, а лишь логичное предположение. А на деле вперед выступают много дополнительных моментов.
Что есть французский дворянин? Любитель драться, выпить, промотать деньги. Кто из таких людей будет следовать режиму, иметь систему тренировок, питания? Никто. И тем более, что об этом, в частности о питании, не известно ничего. А что за бойцы прибыли из России? Это люди, которые до попадания в царскую школу телохранителей, уже были лучшими, так как иные туда не попадают. Ну а после… Подъем. Пробежка, зарядка. Завтрак с обильным количеством белка и сложных углеводов. Тренировка. Обед. Тренировка. Ужин. Спать.
Тут нет места для выпивки, прогулок. А есть такие вещи, как тренировка выносливости, психологическая тренировка, когда проверяют на стрессоустойчивость. Взять ту же растяжку, а все прибывшие бойцы садятся на шпагат, то французские дворяне вряд ли заморачиваются с подобным. А это может быть залогом победы. Хороший, глубокий, выпад — это отличный сюрприз для противника. И так во всем, системно.
Так что теперь русских начали уважать. Не сказать, что все дуэли были, как бы сказали в будущем, «в одну калитку», но из четырнадцати дуэлей двенадцать были выиграны, при этом ни одного человека не было потеряно, только ранения.
Что сыграло свою роль в том, что околокоролевские круги серьезно заинтересовались, наконец, деятельностью русских, сложно было ответить. Однако, на первое апреля 1609 года была назначена встреча русского посольства со всесильным советником короля Максимильоном де Битюн, герцогом де Сюлли. Такая встреча равносильна аудиенции с королем.
Король управлял Францией, ну а Де Сюлли был тем, кто управлял королем. Нет, Генрих не был тем человеком, которому можно диктовать решения. Но он оставался человеком, на которого можно влиять по средством аргументации того или иного, что необходимо для преодоления затянувшегося кризиса в государстве.
Генрих IV часто летал в облаках и извергал, порой, утопические идеи. Это касалось и развития государства в сфере внешней политики, когда король умудрялся влезть в войну с Испанией, или опрометчиво начать войны с немецкими княжествами. Так же Генрих начинал и продолжал много разного строительства, которое оказалось не по силам его предшественникам. Ну а де Сюлли получалось сдерживать амбиции короля и отметать уж слишком нереальные планы Генриха.
Именно де Сюлли заинтересовался информацией по России, которую, пожалуй единственный, кто не называл «Тартарией». Поступили сведения, что голландцы собрали более двадцати кораблей для того, чтобы отправится в Россию. Эти гезы решили резко нарастить торговлю с далекой Россией, а обвинить голландцев в безрассудстве можно было, но только раньше, пока они не стали серьезным игроком в мировом океане [гезы — нищие. Пренебрежительное название зарождающейся голландской буржуазии].
Де Сюлли был человеком и чиновником, который ратовал за свободу в развитии ремесла и торговли, без сильного участия в этих делах государства. И, подобная голландской, система более всего казалась королевскому советнику правильной. Потому за делами в Нидерландах, как в вольных, так и испанских, герцог следил тщательно.
Де Сюлли не был на выставке в Русском Доме, но слышал о ней от своих агентов. Герцог воспротивился тому, что многие при дворе шептали королю идею прекратить активную деятельность русских, чем нажил еще чуточку больше врагов. Впрочем, де Сюлли не привыкать лавировать в интригах. Герцог был ярым противником меркантилизма, потому решил, что еще один игрок на рынке во Франции отнюдь не повредит, а, напротив, заставит мануфактурное производство осваивать новые технологии.
Русские показали, что они вовсе не дикие степняки, которые едят навоз своих коней. То, что было на выставке — это передовые технологии. Такие, что, имей Россия одну с Францией границу, следовало бы думать об объявлении войны, дабы с боями забрать мастеров. Ладно, пушнина, это понятно и ожидаемо, хотя качество представленных соболей было лучшим, чем можно было найти где-либо в Европе. Ковры, необычайно эстетичные изделия из малахита, искусная вышивка, — уже это вполне интересно и заслуживало внимания. Но стекольное производство… оно не хуже, чем в Венеции, а что-то и лучше. И последнее было просто невообразимо и шокирующе.
