Сам себя не узнаю. Стратег, блин! Думаю уже на два поколения вперед. Наверное, так и надо во всем.

Глава 10

Полоцк

14 февраля 1609 года

Морозы стояли жуткие. Если январь радовал комфортной и красивой снежной погодой, то с началом февраля птицы замерзали на лету. Поэтому задачи, которые стояли перед Юрием Дмитриевичем Хворостининым были не сложные, а на грани преступного авантюризма.

Чуть ли не треть личного состава вынуждено занималась не своими непосредственными обязанностями, а борьбой за выживаемость. Собирались дрова, разжигались большие костры, возле которых оттаивали воины и сушились бревна для разведения новых источников тепла. Это благо, что при подготовке к походу, командование расщедрилось и выдало стратегический запас: теплые тулупы, сапоги, с мехом внутри, которые шли для командиров, шерстяные портянки, пимы [валенки], хотя последние быстро намокали и их приходилось часто сушить. Так что русское воинство, не переставая жевать лук с чесноком и клюкву, справлялось с морозами… почти. Обморожения все равно случались.

Задачи, которые были поставлены командованием заключались в осуществлении полной блокады шведской группировки войск в Полоцке и его окрестностях. Первым этапом операции было лишение шведов любых поставок, как еды, так и фуража, оружия, дров, одежды. Сразу же, с приходом Хворостинина, у северных соседей отжали их склады в Великих Луках и в Опочке. Шведы как раз собирались сами оставлять свои складские помещения. Видимо, чуяли, что над ними нависает меч. Хотя, все же логично: они заключают мирное соглашение с Речью Посполитой, от чего становятся если не врагами, то предавшими союзниками. А какие это союзники, если предали?

Так что шведы не успели опустошить свои склады и вывезти достаточно немало всякого, в том числе и награбленного в Речи Посполитой. Россия до недавнего времени разрешала шведским войскам бродить по своей территории, так как у союзников не было прямого сообщения со своими, или временно, своими, землями в Полоцке, Витебске и окрестностях. Теперь усиленный псковский гарнизон, как и прибывшее пятнадцатитысячное войско Хворостинина закрывали границу и ставили в весьма неудобное положение шведские войска Якоба Делагарди.

— Боярин наказной воевода! — в дом, где расположился Хворостинин вбежал его посыльный.

Штаб армии, если можно так называть, когда штабов еще не создали, располагался в Великих Луках. Не то, чтобы командующий опасался морозов и отсиживался в тепле, нет, служба была поставлена вахтовым методом и командующий уже дважды выезжал к войскам. Часть войска дежурила на дорогах и у Полоцка, часть отогревалась, чтобы сменить своих сослуживцев. Сложнее приходилось пушкарям, которые безвылазно сидели у Полоцка, так как нужна была вся артиллерия, чтобы у шведов не возникло желания идти на прорыв. А так, вполне хватало восьми тысяч, чтобы сдержать шведов от глупости. Да и куда на прорыв? В польскую Ригу? Или к русскому Пскову?

— Чего врываешься, оглашенный? Али плетей твой горб давно не ведал? — разозлился Хворостинин.

Воевода вообще стал раздражительным в последние месяцы. Смоленский воевода Шеин все-таки вынудил вступить в местнический спор, в котором, даже при посредничестве государя, выиграть не реально. Государь-император не сможет пойти на подлог и принять совершенно не обоснованное местническими книгами решение.

А Шеин, видимо, провоцирует царя разобраться хоть с кем, пусть и с Хворостининым. Юрий Дмитриевич был уверен, что стал разменной фигурой в интригах смоленского воеводы, или, может быть кого еще, кто выступает вместе с Шеином.

Что же получится? Хворостинин проигрывает спор, Шеин с него стребует земли, или серебра, государю, за суд, так же нужно откуп дать и немалый, чтобы не оскорбить… По миру наказной воевода не пойдет, но несколько ослабнет и в богатстве, и в авторитете. А Шеин, повязанный с государем одним делом — разграблением его, Хворостинина, может продвинуться ближе к царю.

А может быть и другой эффект от этого спора. Брат Иван Дмитриевич Хворостинин, служивший воеводой в Астрахани осерчает и чего-нибудь, да вытворит.

— Ну, говори, ужо, коль пришел! — после продолжительной паузы, повелел наказной воевода.

— Так шведы, боярин-воевода, просять переговоров. Тебя приглашають в Полоцк, — сказал вестовой.

— Нет, — то не дело, мне бегать по морозам. Желают говорить, так пусчай и приезжают! Не досуг мне, — Хворостинин демонстративно отвернулся.

Конечно же, дело было не в том, что воевода не хочет ехать в Полоцк по холоду, а в том, чтобы показать, кто именно будет диктовать условия мира.

Через семь дней шведская делегация прибыла в Великие Луки. Недовольная прибыла, с обморожениями конечностей у некоторых воинов. Ну так теплой одежды шведы не дождались, перехватили войска Хворостинина все обозы с ней. Хотя, какая там теплая одежда?.. Шерстяные шведские жаки каппы, или феллтрои [куртки, пальто, сюртуки] не выдерживали морозов. А пальскаппов [шуба] или тулупов, у шведов оказалось не так и много, лишь на один русский полк и хватит.

— Как это понимать, господин воевода? — Делагарди начал разговор с нападок.

— О, ты речешь на русском языке? Добре, — Хворостинин попытался улыбнуться, но получалось лишь кривляние.

Юрий Дмитриевич готовился к встрече, волновался. Это же сейчас он, словно сам государь, должен принимать решения. А брать на себя ответственность Хворостинин не то, чтобы не любил, он обладал другим складом ума и характера. Исполнить все в лучшем виде? Да! Даже принять решение на оперативном или, но редко, на тактическом, уровне мог, но вот так, встречать полновластного представителя шведского короля? Или может? Он кто? В смысле, Хворостинин? Не кто иной, как представитель государя, при этом на своей земле и в своем праве. Так почему бы не действовать исключительно уперто и на тот результат, который ждут? Тогда и переговоры станут проще. Остается только упереться.

— Нет! — отвечал наказной воевода на одно требование. После того, как звучало другое требование, шведский генерал вновь слышал скупое. — Нет!

— Господьин воевода, а иные словы вы иметь? — Делагарди все больше раздражался бескомпромиссностью русского командующего.

Пусть не звучало витиеватых фраз, не плелись словесные лукавые кружева, как это часто бывает при переговорах, но даже шведский генерал признавал, что вот такая тактика Хворостинина на переговорах может оказаться самой действенной. Русский воевода закрывается волей государя и самое страшное для шведов, договариваться все равно придется. Кто-то поджег два склада в Полоцке с дровами. По таким морозам, в ход идут даже лавки и столы, разбирается часть хозяйственных построек. Шведское войско замерзает, того и гляди начнут разбирать деревянные конструкции с крепостных стен. В Нижнем замке уже такое пробовали делать.

— Нет, иные слова не имею! — отвечал Хворостинин и одаривал своего собеседника вполне удающейся теперь улыбкой.

Нервы наказного воевода пришли в норму. Может сыграло свою роль выпитый стакан царской водки, или то, что Юрий Дмитриевич понял — говори всегда «нет» и шведу некуда деваться.

— Так вы есть не желаете нашей сдачи? — спросил Делагарди.

— Нет… — Хворостинин замялся, понимая, что оказался в словестной ловушке от шведского генерала. — Желаю!

— Вот видеть, господьин воевода, вы иметь иные слова! — Делагарди ухмыльнулся, но так, вынуждено, лишь показать, что не сломлен и чуточку, но уколоть русского воеводу.

На самом деле генерал понимал, что он совершил большую ошибку, которую ему не простят. Король может и вникнуть в положение, но шведская знать не преминет упрекнуть Якоба Пунтусса Делагарди в некомпетентности и вредительстве. А что ему остается делать? Сидеть в Полоцке и замерзать, в надежде, что Господь смилостивиться и ниспошлет тепло? А дальше? За зиму припасы будут съедены, уже сейчас приходится сильно урезать рацион питания солдат. Тогда просто сил не будет отражать штурмы. Голодным воин быть не может. Да и не готовы крепости к полноценной обороне, не успели починить прорехи и разрушения в Верхнем замке Полоцка, взяв который, Нижний замок оказывается под плотным огнем артиллерии не только по стенам, но и по помещениям внутри замка.