Переговоры продолжались еще две недели. Скоро к ним присоединился английский посол сэр Джон Мерик. Англичане были готовы на многое, в том числе потакать нашим политическим амбициям, только, чтобы получить технологии производства зеркал. Тех, наших, которые уже лучше венецианских. Это я еще не показывал зрительную трубу. Боюсь, тогда Софию Браге скрадут. Итак, возле Гуся уже были пойманы три англичанина и аж пять голландцев. Промышленный шпионаж набирал обороты и приходится держать в Гусе и стрельцов и три сотни казаков для разъездов.

Я продам технологию зеркал. Через лет десять-двенадцать и продам, тем же англичанам. Но не раньше, чем французы выкрадут муранских зеркальщиков. Уверен, что к тому времени мы наладим производство для менее обеспеченных покупателей и еще надолго займем новую нишу. Ну и продавать же можно на Востоке.

Ах, да! Спустили на воду первый русский фрегат «Грозный». Фрегат русский, команда наполовину английская, капитан так же англичанин. Но уже в этом году двенадцать русских дворян отправятся бороздить моря на английских кораблях, учиться навигации.

— Устал? — спросила Ксения, когда я, словно выжатый лимон, предстал пред светлые… нет, черные, очи жены.

Благо переговоры проходили в Кремле. Так что небольшая прогулка и все, я дома. Когда уже построится дворец на Воробьевых горах? Это я в будущем думал, что строят медленно… нет, медленно строят в этом мире даже из произведенного заранее кирпича, неограниченном скоплении людей, с «царским пенделем». Года два, минимум, прежде чем можно думать о какой-нибудь комнатушке в еще строящемся дворце. А ведь нужно по договоренности с патриархом Гермогеном скоро отдавать Кремль под нужды церкви.

— Устал, но не так, кабы тебя не обнять! — отшутился я.

— Сегодня Федора смаженку сготовала, как ты любишь! — радостно сказала Ксения

Понравилась моей жене пицца, хотя она и думает, что и для меня это блюдо любимое. Тут, конечно же пицца — это смаженка. И с сыром беда, томаты, считай только на следующий год можно попробовать поесть, с перцем, прозванным «болгарским» та же история. Но и с имеющимися продуктами, вполне интересно получается. Вот майонез научил делать, им и смазывают лепешку. Нужно будет спросить по прибытию посольства из Рима, едят ли предки итальянцев пиццу, может и на этом попроще России быть первой? Хотя накидывать на лепешку мясо и все, что под рукой, скорее интернациональное блюдо.

— Как Ваня? — спросил я, зная, что утром у сына был небольшой жар.

— Нынче неплохо, уснул! — ответила жена.

Не благословлен ли я Богом? Детская смертность в этом мире зашкаливает даже среди богатых и знатных. Женская смертность также большая. А мою семью Господь хранит. Нужно завтра в храм сходить на службу, обязательно, а то за неделю только в воскресенье и был, того и гляди народ чего удумает про меня дурного.

Глава 7

Брест-Литовский

17 октября 1608 года

Мало было таких преданных и последовательных союзников Сигизмунда III Ваза, как стольник Кшиштоф Веселовский. Во время объявления рокоша Зебжидовского Веселовский проявил себя, как великолепный организатор и переговорщик. Он смог немало шляхты вразумить поддержать короля, тратил свои средства на подготовку воинов и обеспечение армии.

Веселовский сильно переживал за поражения последнего года. Настолько, что то и дело говорил королю, исподволь, бросая пару фраз, не вступая в полемику, что нужно что-то делать, а не вставать на колени перед русским царьком. Именно так, лишь унижением, Веселовский видел мирное соглашение с московитами.

Должность стольника подразумевала ответственность за королевский стол, его сервировку, приготовление блюд, подачу вина, развлечения. За полтораста лет обязанности сильно изменились, что не мешало стольнику быть рядом с королем во время еще приема пищи и веселья. Тут еще можно сильно поспорить, кто более способен влиять на мнение монарха: или канцлер, гетман, которые время от времени видят короля, или тот, кто может быть с правителем как минимум три раза в день, да еще в то время, как король во хмели.

И Сигизмунд доверял своему стольнику, поэтому избрание Веселовского маршалком [спикер на Сейме], король принял благосклонно, даже с некоторым воодушевлением. Польский король понимал, что его будут склонять к продолжению войны, при этом в казне нет денег на хорошую армию. Надеялся король и на Яна Сапегу, который имел немалую клиентелу из депутатов сеймиков.

Вообще, в этом году не планировалось проводить Сейм, но ситуация в стране складывалась таким образом, что нужны решения. Нельзя больше затягивать с мирным соглашением с Россией, нужно что-то решать со Швецией.

А Веселовский вел свою игру, вернее стал, как маршалок, выразителем интересов абсолютного большинства депутатов Сейма. Он был бы с королем до конца, даже оставаясь в одиночестве, кто поддерживает Сигизмунда, но только в том случае, если бы разделял политику монарха.

Сапего же, вернувшись в Речь Посполитую полностью уверенным в правильности дружбы с Россией, быстро, как сказали бы в будущем «переобулся в воздухе». И это произошло даже не потому, что Ян Сапего был гибким политиком, а, скорее, он сразу же пропитался атмосферой реваншизма. Каждый местечковый шляхтич, который имел только саблю, реже доброго коня, кричал, что готов воевать московитов. Разговоры в трактирах были только о том, что нужно спасать Речь Посполитую. Что выглядело несколько странно, даже литовская шляхта рьяно рвалась в бой. Пусть часть из трактирных крикунов окажутся пустозвонами и откровенными пьянчугами, но все вокруг говорило о том, что Речь Посполитая не смирилась.

Так что Сапеге оставалось быть либо изгоем, которого никто слушать не будет, более того, окрестят предателем, либо стать в первых рядах тех, кто будет радеть за реванш. Но новая война — это траты, большие траты на войско, так как коронное, прежде всего, кварцяное, разбито, а казна опустошена. Но только за слово о мире теперь можно получить по шляхетской морде и не успеешь достать саблю. Да, Сапеге это не грозит, у него только сейчас охраны в пять сотен человек, но тенденция…

Когда Кшиштоф Веселовский прислал людей навстречу Сапеги, бывший посол при русском царе, поспешил встретится с маршалоком созываемого Сейма.

— Вы присылали королю доклад? — спросил Веселовский, прибывший на встречу с Сапегой в Брест-Литовский с двумя сотнями конных воинов.

Показательно, что половина воинов сопровождения стольника короля была под гербом Радзивиллов, вторая же, явно Вишневецких. Уже этот факт говорил о многом. Сапеги не столь сильны, чтобы идти против сильных магнатских родов, даже, если и отстаивать русские позиции в Речи Посполитой.

— Я регулярно слал доклады! — удивленно ответил Сапего.

Удивление было от того, что он считал Веселовского сильно приближенного к королю, поэтому странно, что стольник не знает о докладах.

— Я о последнем докладе, — сказал Веселовский.

Встреча происходил а одном из трех городских трактиров, который был полностью закрыт, чтобы встреча происходила без лишней суеты, которая неотвратима из-за постояльцев.

— Я не совсем понимаю! — сказал Сапего, на самом деле поняв, что от него хотят.

— Пусть будет последний доклад! — сказал Веселовский.

Ян Сапего был готов послать к черту этого выскочку, который, пусть и имеет доступ к «телу» короля, но более ничего, ни многих земель, ни собственную армию. Хотел послать, но не сделал этого.

— Чьи интересы вы представляете… кроме Радзивиллов и Вишневецких? — осторожно спросил Сапего.

— Пацы, Острожские, Воловичи, Мнишеки… — перечислял Веселовский.

— Жолкевский? Рожинский? — уточнил бывший посол.

— Мы единомышленники! — горделиво заявил маршалок.

— Рокош? Вы хотите его объявить? — продолжал уточнять Сапего, уже понимая, что у него нет выбора.

Проще было бы спрашивать, кто не поддерживает группу, или уже партию, интересантов, казалось, что маршалок назвал наиболее сильных магнатов.