Таких академиков у нас двенадцать, из которых русских только шесть — те, кого когда-то посылал на обучение в Европу Борис Годунов. Став академиком, они получали не только достойное жалование — в шестьдесят рублей, но и обязанности обучать не менее троих учеников на каждого. София хотела было набрать себе девушек, но таковых не нашлось. Поэтому приходится и ей, раздражаясь от влажных взглядов подростков, учить парней.

Деньги, что выплачиваются академикам — это, действительно, немало. Стрелец получал шесть рублей ранее и сейчас восемь. Но давать действительно большие суммы научным работникам я не хотел. А вот делиться прибылью с продажи результатов их деятельности, только «за». София за зрительную трубу уже тысячу получила. Будет пример для других.

Сложнее с преподавателями школ. Тут пятьдесят рублей оклад, но, опять же, школы имеют возможности зарабатывать. Хотят, пусть ставят свои мануфактуры и нанимают людей или даже организовывают так учебный процесс, чтобы выделять день на практику, на это есть особое мое повеление всячески содействовать.

— Акинфий! — позвал я своего помощника.

— Государь! — резко открылась дверь и в кабинет впрыгнул Акинфий.

— Вот ты… нарек же тебе, кабы меньше суеты было. Степенно, важно, появляйся, а не как при пожаре! — высказывал я парню.

Я стал его учить и нравоучать. Очень толковый парнишка. Прав был Лука Мартынович, когда посоветовал присмотреться к Акинфию. В голове у парня мощный процессор стоит, с большим объемом памяти. Ему не хватает опыта, системы работы, степенности, или, по крайней мере, избавления от излишней суеты. Акинфий, как отличный алмаз, который нужно предать огранке и тогда получится бриллиант. Ну а то, как он впитывает информацию — предмет моей зависти. Я посылал парня в школы на лекции, где читали научные умы, даже Кеплер, так Акинфий без записей теперь наизусть все помнит. Что еще важнее — помнит и понимает.

— Прости, государь, заждался у двери воли твоей! — с горящими глазами говорил Акинфей.

«Шило в заднице» — подумал я.

— Покличь царицу! — не успел сказать, как парень уже убежал.

Нет, если эту суету не выветрить, придется прощаться с Акинфием. Он найдет себя и в науке. А то, вечно, словно оглашенный вечно бегает, фонтанирует эмоциями. Это в Кремле уже своего рода фишка. «Гончий царя»!

Через двадцать минут предо мной предстала Ксения Борисовна.

— Звал? — спросила жена.

Я подошел, обнял, поцеловал, но далее отстранился. Жену встретил, как муж, но разговор предстоял, как начальника с подчиненным.

— Садись! — сказал я, предлагая присесть на стул у стола.

Мой кабинет вновь преобразился. Теперь он был похож на любой кабинет чиновника из будущего. С той лишь разницей, что не было никакой техники. Герб висел над головой, флаг там же, в углу три больших иконы исполнения Караваджева. Главным же в кабинете были не шкафы для бумаг, или сейф, а большой Т-образный стол и стулья. Лакированный, из дуба, стол был семь метров в длину, как символ или знак, что тут все серьезно и основательно.

— Я доклад читал. Не могу понять, как можно было вылечить такое больше число людей, ну и расскажи, как можно выучить то, на что мы отрядили три года? А еще, откуда деньги на содержание лекарни? — задал я вопросы, которые у меня возникли при прочтении документов.

— Миряне обращались в лекарню, день-два лечили и отправляли домой с лекарствами. Два лекаря разъезжали в каретах, что ты выделил по домам, где и лечили. Всех записывали. Оттого и много людей выздоровели. По тому, что ты спытал про быструю выучку. Такт разные выучиники: из войска кто приходит, кто добро знает травы, тут же и немцы-лекари, которых проверили на знания и учили энтой… гигиене и сантирии… санитрии. Зачем им учиться три года, если знают многое? Вот будут книги, накопим знания… — говорила Ксения, а я слышал свои же слова, ну только, может без «санитрии».

Я бы сказал «санитарии».

Насколько же она переняла от меня и манеру говорить и строить фразы! Правду люди говорят, что муж и жена — одна сатана. И вот сейчас тыкает мой пятачок в миску. И вправду, из войска с четыре десятка человек пришли в лекарскую школу на обучение. Но эти люди, которые занимались полевой медициной, могут и сами дать фору учителям по своим направлениям. А вот для того, чтобы освоить другое, например, лечение простуды, может хватить и года. Знаний-то не так много накоплено. Дал задания найти книги по медицине, желательно, Авиценны. После попробуем сами создавать учебники.

— Ну а про то, что я не просила денег на лекарню, так многие излечивающиеся, платят за лечение. С них не требуют, но и не отказываются. Потому кто оброком благодарит, когда приводят даже коров, кто серебром, — как само собой разумеющееся, говорила Ксения.

— Бог с ним, я тебя видеть желал! — решил я не показывать свою растерянность и лишний раз лезть в дело, которое, оказывается, ладится и без моего пристального внимания.

Ксения могла и обидеться за то, что не доверяю ей и лезу в направление, которое сам же полностью доверил. Поэтому, чтобы женщина не ворчала, нужно это «ворчало» закрыть поцелуем.

— Охальник! — вскрикнула Ксения с улыбкой на устах.

Да, бывает, увлекся, начал уже юбки задирать. Но это же не осмысленно: эмоции, помноженные на инстинкты.

— Поснедаем и после… — я изобразил похотливую ухмылку.

Поесть не получилось. Прибыл Захарий Петрович Ляпунов. При этом он имел важные сведения, иначе соблюл бы условности и записался на прием у Акинфия. Я старался регламентировать свой распорядок дня и готовиться к каждой встрече. Прибудет завтра Пожарский? Так нужно поспрашивать у Луки, что там, в Москве нового, какие слухи. Или приезжает Телятевский? Так проверить, как там подготовлены строительные артели, которые отправятся на строительство новой засечной черты. Пусть все думаю, что я достаточно компетентен во всем.

— Пришли своего слугу, когда у тебя найдется на меня время! — обиженно сказала Ксения и пошла на женскую половину дворца.

Карьера или семья? У всех стоит такой выбор? При этом, выбери семью, так лишишься и того и другого. Не будет денег, статуса, и редко какие отношения выдержат подобный удар. Найти бы золотую середину! Ничего, ночью я все равно приду к жене и там продемонстрирую свою любовь, помноженную на звериные инстинкты.

— Говори! — раздраженно повелел я Захарию Петровичу.

Ляпунов рассказал.

Я знал, что теперь уже Приказной боярин Тайного Приказа, завербовал двоих шляхтичей из польского посольства Яна Сапеги. При этом оба наших агента не знали о существовании друг друга или еще кого-нибудь, кто должен сообщать сведения о Яне Сапеге, или же иные о ситуации в Речи Посполитой. И один из завербованных прислал весточки.

Все к тому и шло, что войне быть! Видит Бог, я не хотел новой эскалации незатухающего конфликта. Думал, что предлагаю вполне себе рациональные и даже частью взаимовыгодные условия. А перспективы сухопутного торгового коридора для наших, да и для персидских товаров в Европу — золотая жила для всех. Пока там португалы довезут до Европы индийские товары? По восточноевропейским рекам это должно быть и быстрее и дешевле.

Предыдущий век был для Речи Посполитой отличным временем, прежде всего для экономики. «Революция цен» в Европе, когда серебра стало много, а еда в дефиците, дала возможности литовской, да и польской шляхте. Сигизмунд Август провел аграрную реформу, ввел волоки и фольварки, и после литовско-польская сельскохозяйственная продукция хлынула в Европу, а оттуда — серебро [волока — мера площади 21.36 га]. Сейчас ситуация в Европе немного выравнивается, зерно из Речи Посполитой еще востребовано, но не настолько критично, как шестьдесят-семьдесят лет назад. Нужно же проводить диверсификацию экономики!

Как так в Китае будущего? Один пояс-один путь! Так и мы можем в Европу организовать такой поток товаров, что испанцы с португальцами желчью изойдут. Персия, через нее — Индия, да и весь Восток, плюс русские товары…