— А разве не так? — спросила Ирина.

— Наоборот, — вздохнула Лиарна, — по статистике, девяносто процентов корректоров гибнут именно в этот момент. Чаще всего это совпадает с окончанием наставничества. Подготовил в первом приближении смену — освобождай место.

— Может быть, — предположила Аннушка, — они становятся слишком самоуверенными?

— Поверь, нет, — покачала лысой головой женщина, — я прекрасно знала тех, кто пропал. Многие их них были весьма осторожными ребятами. И я задумалась — почему так? Это же не единичные случаи, а статистическая норма — опытные корректоры гибнут гораздо чаще новичков. Фактически, даже я, не будучи очень умной, вскоре могла предсказывать их гибель с приличной вероятностью — достаточно было прикинуть число успешных выходов, чтобы сказать: «Вот этому парню скоро не повезёт». Неужели этого не могли сделать аналитики Конгрегации? Когда Кван попал в ареопаг и получил доступ к архивам, я попросила его поднять отчёты за предыдущие годы, и они полностью подтвердили мои выводы. Критической цифрой оказалось полсотни успешных выходов. Если личный счётчик побед приближался к полтиннику, можно было делать ставки на то, что скоро этот корректор не вернётся в Центр. Выход может занимать дни или недели, в редких случаях — месяцы, не каждый выход удачен, иногда найти «фокус» не удаётся, или он не желает уходить, или гибнет — так что по времени это выходило у всех по-разному. Может быть, поэтому статистика не бросалась в глаза. Я не очень удачливый корректор. Никогда не была ни особо везучей, ни особо умной, и совсем плохо умела уговаривать.

— Это факт, — подтвердила Джен, — меня ты просто достала своим тупым упрямством.

— Я бездарь. У меня самый высокий процент провалов, худшая характеристика среди всех коллег. Несколько раз я застревала в срезе на год и более, потому что пыталась упорством взять то, что не бралось талантом. Свой полтинник я набрала совсем недавно. Но к тому моменту выяснила ещё один интересный момент. Подумайте, если корректор отправляется в коллапс и не возвращается оттуда, что происходи дальше с тем срезом?

— Он коллапсирует, разумеется, — уверенно сказала Ирина. — Ведь раз он не вышел, то не вывел «фокус». Возможно, коллапс даже ускорится — два синеглазых в одном срезе увеличивают дисрупционный потенциал. Не в два раза, но на какие-то заметные проценты, я уже не помню, нам это на вводных занятиях давали…

— Примерно на треть, — подтвердила Лиарна, — я освежала в памяти цифры. Так вот, ребята, что я вам скажу. Я посетила несколько срезов, где пропали мои друзья — опытнейшие, матёрые корректоры, удачливые, умные, не мне чета. И знаете что?

— Что? — не выдержала Джен.

— Эти срезы не коллапсировали. Да, там были заметны последствия начинавшегося коллапса, некоторым сильно досталось, но везде он был успешно остановлен, а «фокус» извлечён.

— То есть, — озадаченно спросила Ирина, — они справились?

— Именно.

— Но куда они делись? И ещё… Если они извлекли «фокус», то куда делся он?

— На первый вопрос я ответа тогда не нашла, — сказала Лиарна, — а вот на второй — да. Тут сильно помог Кван с его доступом к базам. Чаще всего после исчезновения корректора «пятьдесят плюс» в Школу доставляли нового ученика. Их всегда привозили одни и те же корректоры.

— Дайте угадаю, — мрачно сказал Сеня, — те, что «первой категории».

— Именно! Я поговорила с несколькими новичками и выяснила со всей определённостью — они именно из тех срезов, где пропали мои друзья. Их выводили такие, как Мигна, Сорим, Глеб, Грета…

— Стоп, — перебила её Аннушка, — ты знаешь Грету? Но ей сейчас должно быть уже…

— Она ничуть не состарилась, поверь, — напомнила Лиарна.

— Я думала, её давно на свете нет… — сказала Аннушка растерянно.

— Ты тоже не выглядишь на свои годы, — напомнил Сеня.

— Я — другое дело, — отрезала Аннушка.

— Может, и она — другое?

— Это надо обдумать. Продолжай, Лиарна.

— Они не становились наставниками, сбрасывали новичков на тех, кто помладше, но в Школе всегда фиксируется, кто приводит пополнение.

— Может быть, — предположила Ирина, — тут нет никакого заговора? Один корректор не справился, за ним отправили другого, более опытного, тот всё поправил, но того, первого, уже не вернуть… Лично у меня кстати, сильно больше полста успешных выходов, и я пока жива.

— Возможно, — сказал Сеня, — дело в том, что у тебя есть напарник. И я не дам никому добраться до твоей тощей задницы!

— Нормальная у меня задница, — отмахнулась Ирина рассеянно.

— Скорее всего, так и есть, — кивнула Лиарна. — Я не про задницу, а про напарника. Сеня тебя в обиду не даст, связываться с ним никому не охота, и вас проще было оставить в покое.

— Что ты хочешь сказать? — напряглась Ирина. — Ребят убивали специально? Свои же?

— Не думаю, что они нам свои, — сказал Кван. — Они работают на ареопаг, а не занимаются коллапсами. Я не знаю, в чём их миссия, это закрытая часть архива.

— Да ладно, — сказала Аннушка, — не верю. Калеб, убивающий корректоров? Да ну нафиг. Он, конечно, всегда был слегка мудаком, а в некоторых моментах и не слегка, но убийцей представить его себе не могу.

— Мне кажется, Калеб исключение, — сказала Лиарна. — Он никогда не попадал в мою статистику. Думаю, такому патентованному раздолбаю просто не доверяли ничего серьёзного. Его «первая категория», как и у меня, присвоена просто по возрасту. Ну, или это связанно с имевшимся у него выходом на Вещество.

— То есть, — мрачно констатировала Аннушка, — с выходом на меня. Вечно он норовил на чужой шее проехаться, засранец мелкий… Но, Лиарна, почему ты так уверена в том, что это именно заговор, а не череда случайностей? Может быть, Ирина права, и Конгрегация просто спасала ситуацию там, где облажались корректоры?

— Потому что вот это, — она ткнула пальцем в шрамы на лысой голове, — сделала со мной Грета.

— Я не понимаю главного, — сказала Аннушка, — зачем? Ареопаг — сборище интриганов и говноедов, факт, но они даже жопой не шевельнут просто так. Допустим, Лиарна права: Конгрегация не только гасит коллапсы, но и вызывает их. Но в чём интерес?

— Понятия не имею, — ответил Кван. — Не смотрите на меня так, мне не открыли никаких страшных тайн.

— Ну, положим, спровоцировать коллапс не так сложно, — задумалась Ирка. — Самый простой способ — отправить туда корректора. Если он поживёт там достаточно долго, то с неплохой вероятностью притянет к себе неприятности. Если, конечно, срез к тому готов.

— Сомнительный метод, — возразила ей Джен, — долго и без гарантий. Лысая Башка говорит, всё быстро случалось. Скорее всего, у них есть способ катализации процесса. Может, какой-то артефакт?

— Да, Ушедшие оставили до чёрта странных штуковин, — кивнула Аннушка, — постоянно о них спотыкаемся. Однако вопрос «Как?» сейчас не так важен, как «Зачем?». Чего ради может потребоваться коллапс? В чём выгода?

— Новый корректор? — неуверенно предположила Ирина. — Где коллапс, там его фокус, где фокус, там потенциальный корректор…

— Нет, — сказал Сеня, — что-то не бьётся. Зачем тогда убивать опытных ребят, если корректоры — дефицит?

— Может, как раз потому, что они опытные? — предположила Аннушка. — Даже вы с возрастом умнеете. Ну, ладно, большинство из вас, — она скептически покосилась на Квана. — Может быть, те, кто пропал, начали, наконец, замечать вокруг себя что-то кроме лозунгов на стенах Школы? Перестали быть послушными исполнителями? Пришла пора менять их на новичков?

— В этом что-то есть, — признал Сеня. — Если предположить, что общее число корректоров по какой-то причине конечно, то в этом есть смысл.

— Почему это конечно? — удивилась Джен. — Никогда о таком не слышала.

— Например, ограничено производительностью Мораториума в Центре, — ответил он. — Ведь это он отгораживает вас от Мультиверсума. Помнится, когда его поломали, у Ирки кукуха вылетала так, что смотреть страшно было. Хорошо, починили быстро. Если он может нейтрализовать, допустим, сто корректоров, но не сто пятьдесят, то есть смысл, простите мой цинизм, в регуляции популяции.