— А Ольга что?

— Она играла с ним на равных и переиграла в конце концов. Коммуна изрядно подвинула Конгрегацию. Но то дела давние. Вот тот дом, кажется.

— Кажется?

— Это было давно, я была пьяная… Чёрт, да мы обе были в говнину. Прощались, типа. Вот на прощание она мне и дала доступ… Нет, не этот, там дверь другая была… Чёрт, да что же все дома одинаковые тут? Может, следующий?

Подъезд соседнего дома открылся, оттуда вышла женщина и трое мужчин. Аннушка застыла, как на стену наткнувшись. Женщина подождала, пока мужчины вытащат из дома тяжёлые рюкзаки, и только тогда повернулась к нам лицом. Рыжая, красивая, отличная фигура…

На её строгом властном лице мелькнула тень узнавания, голубые глаза расширились, и она что-то отрывисто скомандовала. Моя чуйка завопила, один из мужчин потащил из рюкзака оружие, второй кинулся к нам бегом, а женщина выхватила пистолет. Я дёрнул остолбенелую Аннушку за руку, и первым выстрелом она промазала. Куда пришёлся второй, я не понял, но девушка охнула и повисла у меня на плече. Я подхватил её и нырнул в узкий проулок. К счастью, короткий — пронёсся по нему, топоча протезом и свернул до того, как добежавший мужчина выстрелил вслед. Пуля прошла неприятно близко. Ответный выстрел сделал наугад, выставив пистолет и нажав на спуск — высунуть голову запретила чуйка. В ответ неприятный скрежещущий треск, как будто рвут брезент, из стены тупика выбило облачка пыли. Да, чёрт, тупик. Ну что же, зато, чтобы нас достать, им придётся подойти вплотную. И тут уже посмотрим кто кого. Я встал за углом с пистолетом наготове и прислушался — шагов не слышно. Прошло с полминуты, и чуйка дала отбой. Лезть в ближний бой нападающие не захотели.

— Кажется, ушли, — сказал я Аннушке. — Ты как?

— В ногу словила. Фигня, не впервой. Будем хромать вдвоём. Но чёрт меня дери!

— Что?

— Чтоб мне сдохнуть! Это была Ольга!

— Это точно была твоя старая подружка? — спросил я Аннушку.

Мы сидим в кабинете местного врача, на одной кушетке, оба в трусах. Ей бинтуют ногу — сквозное пулевое правого бедра. Кость не задета, рана чистая. Будет ещё один шрам в её богатой коллекции.

Мне обрабатывают культю — она плохо перенесла марш-бросок с девушкой на плече. Будем хромать оба.

— Да не парься ты, — говорит она медсестре, — на мне всё заживает, как на собаке. Метаболизм такой.

Та кивнула, попросила посидеть подождать доктора и вышла.

— А насчёт Ольги… — это уже мне, — в тот момент я была уверена абсолютно. Лицо, фигура, поза, движение… Она. Но сейчас думаю, что нет.

— Например, — подсказал я, — то, что она, увидев подругу, немедленно приказала её пристрелить?

— Не только. Лицо… Ладно, она старше, чем была, это не удивительно. Ольга всегда выглядела сущей девчонкой, потому что впервые приняла Вещество в двадцать. Сейчас может выглядеть на любой возраст, но… это как бы Ольга. Но не та Ольга.

— Не понимаю.

— Я, наверное, единственная, кто знал настоящую Ольгу. Не руководителя разведки Коммуны, а весёлую рыжую девчонку, которой она так и осталась в глубине души несмотря на то, что жизнь её прожевала жёстко. Мы не сразу подружились, но, когда это случилось, она иногда сбегала со мной.

— Куда?

— Да куда угодно. Мы шатались по Мультиверсуму просто по приколу, пили в барах разных миров, плясали в клубах разных городов, купались в морях разных срезов, гоняли на «Чёрте» по пустыне, я показывала ей самые красивые пейзажи во Вселенной, она делилась со мной тайнами древних руин.

— Круто, наверное, было.

— Да, очень. Понимаешь, когда мы встретились, она уже не первый раз принимала Вещество, и лет ей было… не знаю сколько. Но возраст — это тело. А телу было двадцать. Она не могла позволить себе быть двадцатилетней, её бы сожрали с такой-то работой. Она держала маску «старой злобной суки» так долго, что та приросла, но со мной она ухитрялась её как-то снимать. Мы веселились как девчонки, и это было по-настоящему. А та Ольга, которую мы встретили тут… Она другая. Совсем. От неё не то ощущение.

— Чуйка? — понимающе кивнул я.

— Да, точно, — подумав, согласилась Аннушка. — Сразу не поняла, всё произошло очень быстро, но я узнала её только глазами. Не чуйкой. Ольгу я могла найти в любой жопе Мультиверсума, просто знала, куда ехать. Потом она исчезла. Её не стало. Для меня или вообще, не знаю. Только сейчас до меня дошло: а ведь её до сих пор нет. Так что да, ты прав. Кто бы там ни был, это не она.

Пришёл строгий пожилой доктор, отругал нас за пренебрежение безопасностью, как будто мы сами себе в ноги от нефиг делать стреляли. Мне вручил заживляющую мазь и костыли, Аннушке рекомендовал не пропускать перевязки. За сим медицина нас отпустила.

— Сделай уже себе нормальный протез, — сказала она, глядя, как я ковыляю. — Денег ты неплохо поднял, должно хватить.

— Как только появится время, первым делом, — согласился я.

— Напоминаю, что ты не обязан таскаться со мной. Я большая девочка.

— Тебя могли сегодня пристрелить.

— Меня миллион раз могли пристрелить, но я пока шатаюсь по Мультиверсуму. Но спасибо, конечно. Я от неожиданности зависла тогда. «Фигассе, — думаю, — Ольга!» И правда, подставилась.

— Обращайся.

— Надеюсь, не потребуется. Второй раз не куплюсь. Ладно, как только образуется пауза, сама оттащу тебя к Мирене и не выпущу, пока она не приделает тебе новую ногу. А пока похромали потихоньку, хочу глянуть, откуда эта Лжеольга вылезла.

Улица, как и все тут, похожа на какую-нибудь «Бейкер-стрит» из романа. Точнее, так кажется мне, отродясь в Лондоне не бывавшему и судящему о загранице исключительно по фильмам. Когда я стал достаточно взрослым для путешествий, то на красивые дома с европейских открыток можно было посмотреть разве что в прицел, но архетипы работают.

— Отсюда они вылезли, — Аннушка рассматривает солидные деревянные двери с вычурной бронзовой фурнитурой, потом решительно толкает створку. — О, не заперто!

За дверью не подъезд, а целый холл — просторное помещение, из которого уходит наверх широкая лестница, покрытая багровым ковром. Стойка консьержа пустует, но есть звонок, которым его можно призвать. А ещё есть дверь, на которую заворожённо уставилась Аннушка.

— Это он!

— Кто? — спросил я.

— Тот самый дом, который мы вчера искали. Я узнала дверь. Это кросс-бифуркатор.

— Что это за фигня?

— Как кросс-локус, но переключаемый… Смотри!

Она подошла к двери и открыла её. Вдаль уходит сумрачный коридор с редкими лампами и дверями квартир. Чистенько, винтажненько.

— А теперь смотри!

Она закрыла дверь, приложила ладонь к чёрной панели на стене и открыла её снова. Теперь коридор за ней выглядит совершенно иначе — запущенный, пыльный, лампы не горят, стены обшарпаны, тусклый свет единственного окна подсвечивает неприглядность давней заброшки. Пахнет мышами, пылью и старым деревом.

— И что это за место? — спросил я.

— Ответная часть локуса Библиотеки, — Аннушка решительно вошла в коридор, я последовал за ней.

Дверь закрылась за нашими спинами с сухим стуком. Я открыл её, выглянул — холл как будто постарел лет на сто, причём весь этот век в него, похоже, никто не входил. Есть и визуальные отличия — двери расположены иначе, стойка консьержа в другом углу, лестница уже без ковра, зато есть очень стильный лифт. В таком должен обретаться лифтёр в ливрее с позументами, но там просто лежит какой-то мусор.