Да, я помнил, что у Бранда, то есть, у меня, здесь живёт мать, но я, во-первых, не знал, как она выглядит, а во-вторых, не испытывал ни малейшего желания с ней общаться, хотя и прикупил в Хроаррскильде несколько гостинцев на всякий пожарный.

И всё же я старательно делал вид, что рад всех видеть, пожимал руки, хлопал по плечам, трепал детишек по волосам и широко улыбался, чтобы не привлекать к себе внимания и не выглядеть потерянным, как Эйрик Гудредсон.

В Бейстаде мы провели пару недель, устраивая пирушки, на которых рассказывали о наших подвигах и зазывали молодёжь идти с нами, и поминки, на которых вспоминали о наших павших товарищах. Вдовы носили траур, пьяные мужчины клялись отомстить за друзей и за хёвдинга Кетиля. Каждая такая клятва увеличивала наш шанс вернуться в Англию, заряжая местных боевым настроением.

Вот только у нас не было хёвдинга, который повёл бы нас в бой.

А без твёрдой руки и сильной власти авторитетного вождя боевые качества падают с каждым днём. Демократия здесь работает только на тинге, где самые уважаемые члены общества разрешают возникшие споры, причём право голоса на нём ещё нужно было заслужить.

Вдова Кетиля, нестарая ещё женщина с ребёнком на руках, родичей здесь, в Бейстаде, не имела, постоянно плакала и почти не выходила из дому, и что-то мне подсказывало, что судьба её ждёт незавидная. Дом и одаль Кетиля Стрелы — слишком лакомый кусок, чтобы оставлять их какой-то пришлой, и даже ребёнок Кетиля, который и был законным наследником, пока слишком мал и глуп. Охотников за таким лакомым куском земли найдётся целая уйма.

Меня это не волновало. Моя судьба не здесь. Куда важнее для меня было то, кто поведёт «Морского сокола». Раз уж мы купили его вскладчину, то и принадлежал драккар нам всем поровну, а не кому-то одному, как, например, затонувшая «Чайка».

Поэтому я спустя некоторое время собрал всех участников того похода у себя дома. Он с трудом вмещал шестнадцать человек, сидеть приходилось едва ли не на головах друг у друга, но матушка постаралась проявить гостеприимство и выставила на стол все запасы эля и мёда, что имелись в закромах. Ничто по сравнению с пиром у братьев Рагнарсонов, но важнее сам факт угощения.

— И зачем мы здесь? — хмуро спросил Асмунд, неприязненно глядя на скромное убранство нашего жилища.

Жила семья Бранда очень и очень небогато. Неудивительно, что парень сорвался в викинги в столь юном возрасте.

— Решить, что делать с «Морским соколом», — сказал я.

— Если вы не возражаете, то я бы… — подал голос Эйрик.

— Тебя никто не спрашивал, — перебил его Сигстейн.

Эйрик пока жил у меня, и присутствовал лишь потому, что я это позволил. Но влиять на решения он всё же не мог.

— Мы можем его продать и поделить деньги, — предложил Вестгейр. — В Хоммельвике есть на него покупатель.

— Я бы им и рыбьи потроха продавать не стал, даже за золото, — фыркнул Лейф. — Хер им моржовый, а не наш драккар.

— Я того же мнения, — поддакнул Хальвдан.

Остальные молча цедили эль, опустошая мои запасы.

— Нам нужен вождь, — сказал я. — Теперь уже точно. И новые люди.

— Или мы можем присоединиться к кому-нибудь из соседей, — сказал Фридгейр Девять Пальцев.

— Даже в самые трудные времена Бейстад справлялся сам, — сказал Гуннстейн. — Думаю, так будет и впредь.

— Мы всё равно будем в составе армии, вместе с остальными. Можем обратиться к ярлу, он назначит кого-нибудь из своих людей, — пожал плечами Фридгейр. — В этом нет урона чести.

— И мы снова будем на побегушках у чужаков, — покачал головой Кнут.

Асмунд вдруг поставил недопитый эль на стол, тряхнул гривой волос, окинул всех задумчивым взглядом.

— Если больше никто не желает, то я готов, — произнёс он. — Тором клянусь, я буду хорошим вождём.

И если бы этого средневекового Кена занимало хоть что-нибудь ещё, кроме его волос, бороды, средств для умывания и баб, то можно было бы и подумать над его кандидатурой, но я бы ни за что не доверил ему вести команду в бой. Асмунд был храбр, этого не отнять, но личной храбрости недостаточно, чтобы успешно командовать отрядом, даже таким маленьким, как наш.

Для этого нужна хитрость, нужна гибкость, нужна сообразительность. Умение быстро решать возникающие проблемы в постоянно меняющихся условиях. Умение договариваться с людьми, умение видеть их сильные и слабые стороны. Асмунд ничем из этих качеств не обладал.

— Поднимем руки, кто готов проголосовать за Асмунда, — сказал я.

Вверх поднялась только одна рука. Это был Токи, но он тут же опустил её обратно, видя, что никто больше такое решение не поддерживает.

— Нам нужен удачливый вождь, — сказал Торбьерн. — Как я, например.

— То, что ты не споткнулся утром и не разбил себе башку, ещё не делает тебя удачливым, — проворчал Рагнвальд.

— Зато я прославлю нас всех! — возразил кузен.

— Скорее, ославишь, — тихо буркнул Олаф.

— Нужен кто-то опытный, вот кто нам нужен, — сказал Вестгейр. — Я вот ходил в викинг, когда многие из вас ещё пешком под стол гуляли. И выжил! А значит, знаю, что и как нужно делать.

— Я тоже, и что? — сказал Гуннстейн.

— Ну, тебе-то кроме моря и паруса ничего больше неинтересно, Гуннстейн, — сказал Вестгейр. — Тебе в хёвдинги не надо.

— А тебе что ли надо? — спросил Лейф.

— Ну, могу, — приосанился Вестгейр.

— Давайте, что ли, руки поднимем, — снова сказал я.

На этот раз голосов в его пользу оказалось чуть больше. С его кандидатурой согласились всего четверо. И меня в их числе не было. Да, Вестгейр был одним из самых опытных, да, он побывал во многих морях и ступил на многие земли, но он, скажем так, не любил рисковать. Возможно, именно поэтому он дожил до седых волос, да и обвинить его в трусости прямо в лицо мало кто осмелился бы, потому как драться он всё-таки умел, но идти на риск, неизбежный в таком деле, Вестгейр не хотел, избегая его всеми возможными способами. Даже в клине, в стене щитов он предпочитал работать копьём из-за чужих спин.

— Не быть тебе вождём, Вестгейр, — проскрипел Кнут, который демонстративно сидел со скрещенными руками во время голосования.

— Значит, не судьба, — пожал плечами он.

Мы условились о том, что хёвдингом станет тот, за кого проголосует больше половины команды, а все остальные безропотно должны будут этот результат принять, даже если с ним не согласны, а если кто-то не пожелает ходить под командованием избранного вождя, то остальные выкупят его долю.

Эль постепенно доводил норманнов до кондиции, я специально потребовал у матери выставить всё, что было в запасах, даже «зимний» эль, самый крепкий из тех, что можно получить без перегонки. Всё чаще звучали шуточки и смех, хотя разговор вроде как предполагал быть серьёзным, мужчины бахвалились и мерились совершёнными подвигами. Мне же похвастать было особо нечем, но даже у меня имелось несколько козырей в рукаве. Я всерьёз вознамерился стать вождём этих людей, и не гнушался использовать даже немного жульнические способы. Насколько я уже понимал местные обычаи, никто не гнушался.

— Раз уж никто не желает, то я мог бы, это самое… В вожди, — произнёс Сигстейн.

В шуме голосов его никто не услышал, и ему пришлось повторить это ещё раз.

— Ну уж нет, Жадина! — расхохотался Кнут. — Я лучше пойду горному троллю в ноги поклонюсь, он и то будет щедрее тебя!

— Да что ты⁈ У меня нюх на добычу! — вскинулся Сигстейн. — Мы все разбогатеем! Тем более в Англии! Я запомнил все монастыри и церкви, мимо которых мы прошагали! А они битком набиты золотом, я знаю! У меня нюх!

За Сигстейна не проголосовал никто, как бы он ни пытался убедить команду в том, что под его руководством их ждёт процветание и богатая добыча. Никому не хотелось питаться в походах одними сухарями и копчёной селёдкой, а ходить в обносках, потому что их вождь слишком жаден, чтобы обеспечить свою команду всем необходимым.

— Так вы никогда не выберете себе хёвдинга, — протянул вдруг Эйрик скучающим тоном. — Вы лаетесь между собой, как на базаре.