Он кивает.
— Я не выпущу тебя из виду, пока Миша не вернется. — Уголок его рта приподнимается в утешительной улыбке. — Это для твоей защиты. Я буду спать на диване.
Я бросаю взгляд на диван, который слишком мал, чтобы вместить тело Армани.
— Я меньше. Я займу диван.
Он качает головой.
— Это не обсуждается.
Я вглядываюсь в лицо Армани, гадая, кто он на самом деле — джентльмен или мафиози.
Не найдя нужного ответа, я говорю:
— Спасибо за все, что ты для меня делаешь
Он кивает, уголок его рта снова приподнимается.
— Прими душ и расслабься, piccola mia5. Со мной ты в безопасности.
Со мной ты в безопасности.
Эти слова вызывают у меня странные эмоции, когда я захожу в ванную. Я закрываю за собой дверь и прикусываю нижнюю губу.
По-настоящему я чувствовала себя в безопасности только с Мишей, и, услышав эти слова от другого человека, я больше не чувствую себя такой одинокой.
Если все, что сказал Армани, правда, то брак с ним будет тем, о чем я молилась.
Дом. Это единственное, чего я хочу больше всего на свете. Мужа, которого смогу любить. Детей, которым могу подарить весь мир. Дом, который могу назвать своим. Для многих это глупое желание, но для меня это все.
Я могу подружиться с Армани, и даже если он не сможет влюбиться в меня, это не значит, что мне нельзя любить его.
Единственная проблема заключается в том, будет ли Армани счастлив в браке без любви.
Глава 12
Армани
Когда Тиана выходит из ванной в той одежде, в которой она была, когда мы приехали, я могу надрать себе задницу.
Ей нечего надеть.
Недовольный собой, я захожу в спальню и срываю с вешалки одну из своих рубашек. А затем протягиваю рубашку ей.
— Надень это, чтобы лечь спать. Завтра утром я первым делом принесу тебе одежду.
Ее щеки краснеют, когда она забирает у меня ткань и убегает в ванную.
Раздается стук в дверь, и я открываю официанту, который вкатывает тележку в гостиную. Я подписываю квитанцию о зачислении оплаты на свой счет и закрываю за ним дверь.
Я не знал, что заказать для Тианы, поэтому заказал самые разные блюда.
Я слышу движение позади себя, и когда оглядываюсь через плечо, мое сердце замирает, а челюсть отвисает.
Gesù Cristo6, я не продумал все до конца.
Рубашка облегает миниатюрную фигуру Тианы, ткань доходит до колен. Ее мокрые волосы ниспадают на спину, а лицо без макияжа — воплощение чистой невинности.
Вид ее в моей рубашке граничит с эротикой. Желание разгорается в моих венах, а член твердеет со скоростью света.
Она нервно теребит подол рубашки, подходя ближе.
— Что мы будем есть?
— Ах… — Неохотно я отрываю от нее взгляд и поднимаю крышки с тарелок. Одну из крышек я держу напротив своей промежности, чтобы Тиана не видела, какой стояк она у меня вызывает. — Я не был уверен, что тебе нравится, поэтому взял разные блюда. Угощайся.
Тиана смотрит на всю эту еду, и впервые на ее лице появляется не принужденная улыбка. Благодарность сияет в ее глазах, когда она говорит:
— Спасибо, Армани.
Миша рассказал мне о годах, проведенных ими в детском доме, так что я знаю, как важна еда для Тианы.
Теперь, когда я вижу, как она выглядит, и узнаю ее получше, у меня сердце разрывается, когда я представляю ее маленькой девочкой, которая чуть не умерла от голода.
— Не за что, piccola mia, — бормочу я, нежность смягчает мой тон.
Ее улыбка угасает, и, беря тарелку с жареными овощами и куриными бедрышками-гриль, она спрашивает:
— Почему ты называешь меня малышкой?
Уже второй раз за вечер она поднимает эту тему. Наклоняя голову, я смотрю ей в глаза.
— Потому что ты такая маленькая. Тебя это беспокоит?
Тиана садится на диван и, не отрывая глаз от еды, шепчет:
— Я не маленькая девочка.
Я хмурюсь.
— Знаю. Я не имею в виду, что это унизительно. Это милое прозвище.
Я беру себе тарелку баранины, приготовленной на медленном огне, и сажусь напротив нее.
— Люди склонны обращаться со мной как с ребенком, — признается она. — Это очень расстраивает.
Поверь, я не буду обращаться с тобой как с ребенком. Особенно если ты продолжишь носить мою рубашку.
— Я никогда этого не сделаю. — Ободряюще улыбнувшись ей, я говорю: — Я выберу для тебя новое прозвище.
Ее щеки розовеют.
— Ты не обязан.
— Bella? Это значит "красавица".
Глаза Тианы встречаются с моими, и румянец на ее щеках становится еще ярче.
— Мне это нравится.
Довольная улыбка расплывается на моем лице.
— Ешь, bella.
Мой взгляд опускается к ее чертовски сексуальным ногам и задерживается на ее бедрах, которые обнажены, потому что ткань задралась.
Ей и так достаточно некомфортно. Ей не нужно, чтобы ты трахал ее глазами.
Я перевожу взгляд на ее лицо и говорю:
— Мы должны узнать друг друга получше. Что еще тебе не нравится?
Она проглатывает кусочек и облизывает губы.
— Ааа…
Нервозность снова появилась на ее лице, и мне это совсем не нравится.
— Мне не нравится, когда меня дергают, — признается она. В ее глазах появляется настороженность. — Если мне скажут, что делать, я это сделаю. Мне не нужны пощечины.
Господи, дай мне сил.
— Я никогда не буду бить тебя, Тиана, — уверяю я ее. На ее лице появляется умоляющее выражение, и это заставляет меня добавить: — Обещаю. Я никогда не буду жесток по отношению к тебе.
Она бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем спросить:
— У тебя есть какие-нибудь правила?
Я отрезаю кусок мяса.
— Только верность. Ни один мужчина не должен прикасаться к тебе, и тебе не разрешается оставаться с ним наедине. — Прежде чем отправить кусочек в рот, я добавляю: — Это, конечно, исключает Мишу и Алека.
Тиана послушно кивает.
— А как насчет работы по дому, которую я должна делать? Ты хочешь, чтобы я не путалась у тебя под ногами, когда ты дома? Ты предпочитаешь еду, приготовленную каким-то особым способом? Буду ли я ходить за покупками? Ты…
Я поднимаю руку, останавливая вопросы, и проглатываю еду, прежде чем усмехнуться.
— Я не хочу, чтобы ты пряталась, когда я дома. Я съем все, что ты приготовишь, и буду признателен, если ты позаботишься о доме и покупках.
Эмоция, которую я не могу описать, появляется в ее глазах, когда она спрашивает:
— Мне будет позволено сделать твою квартиру своим домом?
Боже, помоги мне. Я ненавижу ту поганую жизнь, которую пришлось пережить этому ангелу.
Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Поставив тарелку с недоеденной едой на кофейный столик, я вытираю рот салфеткой, пытаясь сдержать гнев, грозящий заполнить мою грудь.
Наклонив голову, я встречаюсь взглядом с Тианой. Надеюсь, она слышит сострадание в моем голосе, когда я отвечаю:
— Как только мы поженимся, квартира станет нашим домом. Я не хочу, чтобы ты спрашивала разрешения на что-либо. Я хочу, чтобы ты сделала это место своим. Я не верю в развод, поэтому мы проведем остаток наших жизней вместе. Придется потрудиться, но я верю, что мы сможем быть счастливы.
Душераздирающие эмоции омывают ее лицо, подбородок дрожит, и она изо всех сил пытается сдержать слезы. Ее дыхание учащается, а брови сходятся вместе.
Она не пытается скрыть свою бурную реакцию на мои слова, когда спрашивает:
— Ты действительно будешь счастлив, если я стану твоей женой?
Только время покажет. Пока слишком рано отвечать на этот вопрос.
— Как я уже сказал, нам придется потрудиться. Мы уже становимся друзьями, так что, думаю, если мы продолжим узнавать друг друга, у нас получится удачный брак.
Я вижу, что она хочет спросить что-то еще, поэтому терпеливо жду, когда она будет готова.
— А как насчет детей? — Глаза Тианы наполняются надеждой.
— Даст Бог, у нас будут дети. — Я улыбаюсь ей и спрашиваю: — Сколько ты хочешь?
