- Я коллекционирую винтажную посуду, - поясняю я. – Из каждой поездки привожу как минимум одну чайную пару. В последний раз, например, на блошином рынке в Тбилиси купила совершенно потрясающую вазу.

- Видишь, как удачно мы с тобой друга на друга наткнулись, Люба. Ты любишь фарфоровое старье собирать, а я имею кучу места, где его разместить.

- Я бы предпочла пока так далеко не заглядывать, - мягко замечаю я.

- Вот как? А разве вам, женщинам, после первого секса не полагается о замужестве думать?

- Во-первых, секса у нас с тобой еще не было. Во-вторых, замужем я уже была и прекрасно чувствую себя, будучи предоставленной самой себе.

- Аккуратнее, инженерка, -- ворчит Жданов. - Ты так все мои представления о противоположном поле сверху на голову перевернешь.

- Судя по тому, что ты стал все реже использовать слово «бабы», это уже случилось, - с улыбкой говорю я.

- Ох, Люба, никак не могу тебя раскусить. То стесняешься, как девственница, то дискутируешь на равных, что мало кому удается. Умеешь, в общем, заинтриговать.

- Я просто понемногу привыкаю к твоей своеобразной манере общения. А на равных разговаривать я привыкла со всеми.

- Вот оно что. – Он оглядывает меня с ног до головы, словно видит впервые. - А я думаю, чего меня к тебе так тянет? Оказывается, на здоровую личность нарвался. Вина тебе, кстати, налить? Или сразу глобус смотреть пойдем?

- От вина не откажусь. – Ободренная словами о том, что отлично держусь, я храбро удерживаю его взгляд. - Уж очень хочется посмотреть, как ты за женщинами ухаживаешь.

- А цветы и посиделки в модных жральнях ей уже не считаются за ухаживания, -- бормочет Жданов, уходя туда, где предположительно находится кухня. – Тебе белое или красное?

- Белое, - откликаюсь я, оглядываясь по сторонам.

А моя посуда здесь и правда хорошо бы смотрелась, если пару стеллажей прикупить. Дизайнер безусловно хорошо сделала свое дело, но обстановка для квартиры, на мой вкус, получилась немного холодноватой. Напоминает склеп.

- Надеюсь, ты ничего против французского совиньона не имеешь. – Вернувшийся Жданов протягивает мне бокал. Красивая белая сорочка не демонстрирует ни намека на несовершенство живота.

Я машинально трогаю пуговицу на рубашке, отчего-то начиная нервничать. Вино в этом смысле приходится очень кстати.

- Не имею, - говорю, пробуя вино. Оно именно такое, как я люблю. В меру холодное, в меру терпкое. – У вас отличный вкус.

- Ты про выбор пойла? Ни хрена в нем не разбираюсь. Это мне всякие жополизы вроде вашего Шапошникова подгоняют, чтобы умаслить. Если хочу выпить – пью только коньяк.

- Так ты ведь в ресторане со мной шампанское пил, - напоминаю я.

- Это в виде исключения, Люба. А так терпеть не могу эту сладкую сивуху. Видишь, как сильно я к тебе неравнодушен.

- Твои комплименты – это отдельный вид искусства. Так сразу и не поймешь: то ли обругал, то ли похвалил.

- Все ты понимаешь, Люба. Иначе бы хер сюда приехала.

Не найдясь с ответом, я делаю еще один неторопливый глоток. Господи, неужели у нас действительно этослучится? Два года воздержания – все же приличный срок. Я уже и не помню, как интим происходит. В смысле, в какой момент двое понимают, что уже пора переступать черту. Я бы, пожалуй, еще в душ сходила. Белье на мне вроде приличное.

- Нервничаешь? – Взгляд Жданова задумчиво проходится по моему лицу.

- Есть немного, - признаюсь я. – А ты?

Не разрывая зрительного контакта, он подходит вплотную и забирает бокал. Его лицо оказывается близко к моему, отчего кровь как по команде приливает к щекам, а частота пульса удваивается.

- С чего мне нервничать? Красивая женщина рядом, дети по койкам не орут. С мужским потенциалом, как и говорил, проблем не имеется.

- Есть ведь и другие важные вещи, - от волнения я перехожу на шепот. - Например, взаимная химия.

- Химии у нас с тобой навалом. У меня с момента как мы сюда вошли брюки лопаются, а у тебя глаза вон как сверкают. Даже глобус доставать не пришлось.

С этим словами он убирает прядь волос мне за ухо и наклоняется близко-близко, так что я могу почувствовать тепло дыхания. Я каменею как статуя. Просто я давно не ощущала себя рядом с мужчиной вот так. Вернее, так ни разу не ощущала. Не слишком разумной, впечатлительной и влюбленной.

- Целовать будешь? – шепчу я, ощущая, как пересыхает в горле. – Или только смотреть?

- Буду конечно, - хрипловато откликается Жданов. - Соврал я тебе, Люба. Нервничаю рядом с тобой немного. Уж больно хороша ты. Обидно будет такую женщину проебать.

Ну вот как ему удается так на меня действовать? Я ведь матершинников терпеть не могу, а от его матерных комплиментов начинаю плавиться как сырок «Орбита».

А в следующее мгновение и вовсе растекаюсь лужей, когда ладонь полиграфического магната уверенно ложится мне на бедро, а в рот впечатываются его жесткие губы.

Прижав к груди одеяло, я ошарашенно смотрю в потолок. Дыхание не приходит в норму уже третью минуту кряду, кожа пылает огнем. Мыслей в голове нет, вернее есть только одна: а что, так действительно бывает?

— Чего молчишь, Люба? — басит Жданов. — Отчитайся, что ли, как все прошло.

— А это обязательно? — Повернув к нему голову, я смущенно улыбаюсь. — Или ты так на похвалу напрашиваешься?

— Ну если есть, за что хвалить — ты хвали, не стесняйся. — Обняв, он по-хозяйски подтягивает меня к себе. — Предложения по улучшению работы хоть и нежелательны, но тоже принимаются.

— Критиковать мне нечего, — говорю я искренне. — Свою часть задания ты выполнил без нареканий. Я бы даже сказала, превзошел клиентские ожидания.

— Ожидания, стало быть, были, — удовлетворенно хмыкает полиграфический магнат. — Значит, думала ты про наш интим.

— Ты так часто про него говорил, что не думать было сложно.

— Так моя компания тридцать лет успешно существует на рынке, Люба. Было бы странно, если бы я херово продавал.

— А если без шуток, то мне все очень понравилось. — Я машинально тыкаюсь носом в его плечо. Пахнет полиграфический магнат изумительно. Чистой кожей и крепким мужским тестостероном. Мой бывший муж так разве что в двадцать пять пах.

— Не зря, стало быть, я два с половиной часа пыхтел. — Жданов быстро целует мою ключицу и вылезает из-под одеяла. — За минералкой схожу. Тебе принести что-нибудь? Вина или докторской настрогать?

— Спасибо. Колбаса будет лишней, а вот вода - очень кстати.

Не изменяя своей привычной твердой походке, он идет к двери. Я бессовестно рассматриваю его во все глаза, особенно то, что находится ниже поясницы. Что тут скажешь, Любовь Владимировна? Губа у вас не дура. Ну разве дашь ему пятьдесят пять? Сорок пять — это максимум. И не рыхлые и одутловатые как у Пирогова, а крепкие, здоровые и плодовитые.

Невольно залившись краской, я с головой ныряю под одеяло. Улыбка не желает пропадать, тело наполнено легкостью. Кажется, будто я еще пьяна, хотя дело далеко не в алкоголе. Просто мне неописуемо хорошо, совсем как в молодости, когда эмоции чисты и безбашенны.

— Я решил тебе вина принести. — Вернувшийся Жданов опускает на прикроватную тумбу бутылку и стакан с водой. — Чтобы второй раз не ходить. Старый я уже, да и лень.

— Снова напрашиваешься на комплимент? — улыбаюсь я, подтягивая к себе колени.

— А ты чего в тряпье обмоталась как римский патриций? — Жданов кивает на мою грудь, прикрытую одеялом. — Дай посмотреть-то как следует. Такое добро грех прятать.

Издав смущенный смешок, я приспускаю одеяло. На свое тело жаловаться не могу, но и бахвалиться не привыкла.

— И куда твой муж-долбоеб смотрел? — Взгляд полиграфического магната выразительно проходится по моим ключицам. — Или глаза у него на жопе, если при таком раскладе по чужим койкам скакать понадобилось. Хотя он же боксер… — Жданов снисходительно морщится. — Вместо мозгов кисель. Чего от него требовать?