Конечно, приходилось думать еще и об этой стерве Фастраде – Эдбурга заметила полные ненависти взгляды, что бросала на нее вдовствующая королева, однако это ее не испугало. Она моложе, красивее, королевских кровей – самая подходящая супруга для нового короля. А если Фастрада вздумает строить козни – что же, она скоро узнает, что Эдбурга вовсе не так беззащитна, как может показаться.

Что это за крики снаружи? Поморщившись, Эдбурга распахнула окно и замерла, не в силах поверить своим глазам. Над городом поднимались клубы черного дыма, кое-где на улицах плясало яркое пламя. А меж горящих зданий с воплями метались горожане, которых догоняли и убивали некие существа, показавшиеся англичанке выходцами из самого Ада. Не сразу она поняла, что это все же люди – в диковинном, никогда не виданном ею облачении, поистине нечеловеческой кровожадности.

Позади нее стукнула дверь и, обернувшись, Эдбурга почти обрадовалась, увидев всего лишь Фастраду. Вдовствующая королева, выглядела крайне встревоженной, смотря на агличанку как на товарку по несчастью – и это напугало девушку еще больше: что же могло случиться, чтобы вдовствующая королева забыла о своей ненависти к неожиданно свалившейся ей на голову сопернице?

-Войско язычников ворвалось в Ахен, - ответила Фастрада на читавшийся в глазах Эдбурги вопрос.

-И что теперь?! – с неподдельным ужасом воскликнула принцесса.

-В пфальц они все равно не прорвутся, - сказала Фастрада, - и уже отправлены гонцы вдогонку за Пипином, а заодно и к Людовику – не время драться между собой, когда звери, убившие короля, бесчинствуют на улицах его столицы. Кто-то из братьев прогонит язычников, но до тех пор нам лучше обеим укрыться в подземной части капеллы.

Эдбурга, ошарашенная свалившимися на нее новостями, только и могла, что слабо кивнуть в ответ.

- Умри, проклятый язычник!!! – чернобородый франк, с глазами, бешеными от ярости и страха, замахнулся на Люба мечом. Князь легко отбил его выпад и ответным ударом пронзил сердце врага. Покачнувшись, тот рухнул со стены, сделав еще выше гору мертвых тел, растущую под пфальцем. Люб оглянулся – справа и слева от него велеты, саксы и даны ожесточенно рубились с воинами, охранявшими главные ворота. Вот сразу трое франков накинулись на Годфреда, едва конунг взобрался на стену. Первого врага дан сходу зарубил своей секирой, удар второго пришелся вскользь по шлему, почти оглушив Годфреда. Все же он исхитрился нанести ответный удар, снесший голову франку, однако защититься от третьего конунг уже не успевал. Радуясь, что перед смертью отправит в Ад одного из вождей язычников, франк вскинул меч, но так и не опустил его – прилетевшее сбоку копье вошло прямо в распахнутый в яростном крике рот. С пробитой насквозь головой франк рухнул со стены, а за его спиной появилась Власта. Тело ее прикрывала легкая кольчуга, боевая раскраска на лице потекла, смешиваясь с вражеской кровью. Следом за ней поднялись и остальные девушки, приводя в ужас суеверных франков кровожадными завываниями, словно стая волчиц. За ними поднялась Фрейдис – жена Годфреда, ставшая главной пророчицей на время этого похода, вдохновляла воинов, призывая проклятия-ниды на головы франков.

- Я у тебя в долгу, валькирия, - ощерился Годфред и, быстро обернувшись, одним ударом срубил голову очередному франку, пытавшемуся подобраться к нему со спины.

-Долги можешь отдать моему мужу, - оскалилась Власта, - Люб, мы с девочками к капелле – эти фризы там что-то долго копаются.

-Хорошо, - кивнул Люб, - а мы к королевскому залу.

Навстречу им уже выбегали все новые воины, тут же вступая в схватку с лезущими на стены язычниками. Их становилось все больше – в отличие от защитников замка, силы которых стремительно таяли – и все больше варваров, не видя перед собой врага, разбредались по коридорам и комнатам пфальца, пригребая к рукам все мало-мальски ценное, что попадалось на глаза.

Увлеченный истреблением соперников, Пипин Горбатый совсем забыл об угрозе с северо-востока: хотя от рук язычников погиб его отец, молодой претендент был уверен, что после победы над Карлом славяне и саксы вновь передерутся. Пипин не знал об избрании Люба Князем Трех Народов, о его побратимстве с конунгом данов и о том, что оба владыки уже договорились о совместном походе на франков. Драккары данов, гаутов и свеев, совместно с фризами, поднялись вверх по Рейну, тогда как велеты, саксы и примкнувшие к ним ободриты, ударили с суши. Кельн пал за один день – и, расспросив пленников, захватчики узнали, что Пипин отозвал войска на Запад, чтобы дать сражение Людовику. На коротком военном совете конунг и князь решили идти на Ахен – оставленный почти без защиты своим новым королем. Теперь горожане пожинали на себе плоды его властолюбия – охваченный пожаром город стонал и бился, как загнанный олень под клыками терзающих его волков, обезумевших от кровавой горячки.

А в подземельях пфальца разворачивался иной акт этой кровавой драмы.

-Услышь же меня, о Владычица запретной горы!

Эдбурга, голая и связанная, корчилась на холодном полу, безумными глазами смотря на Фастраду. Та, одетая в длинное зеленое одеяние, с медной диадемой в волосах и кольцом с изумрудом на пальце, читала длинное заклинание: наследие немыслимо далеких времен, причудливо смешавшее христианские, римские и варварские корни.

- Трижды Величайшая, земная, небесная и подземная, зов мой услышь!Звезда Утренняя, муже-женственная, Несущая Свет и взамен берущая кровь, Пенорожденная, фрау Венус, услышь мою мольбу и верни мне свое благоволение!

Эдбурга пыталась призвать на помощь, но из-за кляпа во рту могла издать лишь приглушенное мычание. Сильнее страха была лишь злость – прежде всего на себя: как она, считавшая себя уже искушенной интриганкой, могла поверить этой лживой суке? Едва они спустились в подземелье, как на англичанку накинулись двое мужчин, судя по всему, давно поджидавшие женщин. Принцесса узнала их – она не раз видела этих двоих рядом с вдовствующей королевой. Связав и раздев Эдбургу, они бросили ее на пол и, поклонившись Фастраде, вышли вон. Сама королева, не обращая внимания на умоляющие взгляды девушки, зажгла три свечи – черную, красную и белую, - расставив их вокруг Эдбурги. Закончив с этим, она бросила в чашу с тлеющими углями благовония и принялась читать заклинания. Едкий, режущий глаза дым расползался по подземелью и сквозь него Эдбурге казалось, что глаза Фастрады мерцают, как у дикого зверя.

-Услышь меня о прародительница запретной любви и страсти, дикими зверьми повелевающая, предводительница Дикой Охоты. У врат пекла живущая, Та, что любит спать в преисподней черной бабочкой на черном одуванчике, Венера-Люцифер прими в жертву сердце этой блудницы!

В руке Фастрады блеснул нож и Эдбурга забилась в путах, предчувствуя скорый конец. Однако клинок так и не опустился – позади Фастрады вдруг послышался какой-то шум, крик боли и быстрые шаги. Вдовствующая королева обернулась – как раз, чтобы увидеть, как в подземелье входит молодая женщина с окровавленным мечом наголо.

-Что здесь происходит? – спросила Власта, быстро оглядев подземелье. Она говорила на франкском – и Фастрада поняв ее, скорчила выразительную гримасу.