-Стойте, отродья троллей, ведьмино семя, - прорычал великан, щедро раздавая оплеухи союзникам, - эти трусы от нас никуда не денутся. Нам нужна совсем другая голова!

Вышан слишком поздно заметил, как обрушился правый фланг его войска – когда бегущие франки врезались в ободритов, смешав их ряды. Ошеломленный крахом казавшихся непобедимых союзников, князь замешкался – и в тот же миг Драговит с торжествующим воплем вогнал меч по рукоять в грудь противнику. Удар был столь силен, что Вышан с криком ярости вылетел из седла, рухнув под ноги собственного коня.

И в этот миг в войско ободритов с ревом вломились даны и саксы.

Смерть Вышана заставило окончательно пасть духом ободритов – сначала побежали сами бодричи, а потом и все остальные – даже левое крыло, где еще рубились моричи и моричане, во главе с неистовой Властой, перешло в наступление, в то время как митги, смельдинги, вагры и варны, уже разворачивали коней. Вскоре все воинство Вышана обратилось в беспорядочное бегство: нахлестывая коней, они устремились на дюны, стремясь скорей укрыться в простиравшимся за ними лесу.

Уставшие, понесшие большие потери победители, почти не преследовали разбитого противника – именно поэтому Дражко, ставшему новым князем ободритов, удалось увести остатки войска к Рерику. Однако, когда союзное войско подступило к городу Зверину, главная крепость которого располагалась на почти неприступном озерном острове, защитники предпочли не испытывать судьбу и открыли ворота.

За валом Зверинской крепости воины велетов, саксов и данов, на открытом небе отмечали победу. К празднованию допустили вождей варнов и глинян – тех, кто отрекся от нового князя Дражко, присягнув князю Драговиту. Рекой лилось пиво и хмельной мед, целые бычьи и свиные туши жарились на разожженных кострах и проворные рабы разносили куски капающего соком жареного мяса новым хозяевам крепости.

Однако не все присоединились к всеобщему веселью.

-Конунг пока не хочет воевать с Карлом, - Старкад, развалившийся на жалобно поскрипывающим под ним табуретом, прожевал кусок мяса, запив его медом.

Кроме ярла Сеаланда, в большом доме в центре крепости сидели князь Драговит, княжич Люб и его невеста Власта, неприязненно смотревшая на берсерка, чуть не убившего ее в битве при Бравалле. Сам же Старкад, выглядел абсолютно спокойным.

-Я помню, Годфред мечтал сразиться с Карлом и забрать всю Саксонию, - заметил Люб.

- Все меняется, - пожал плечами Старкад, - сейчас Годфред не прежний горячий юнец, а конунг, более взвешенно оценивающий свои силы. Я здесь лишь потому, что правитель данов собирается в поход на Гаутланд и не хочет, чтобы в его отсутствие венды тревожили набегами Хадебю.

- С ободритами еще не кончено, - сказал Драговит, - новый князь в Рерике, наверное, уже собирает новое войско. Да и король Карл не спустит с рук разгром союзников, не говоря уже о собственном воинстве.

Дан снова пожал плечами.

-Вам стоило думать об этом раньше, - сказал он, - когда вы начинали эту войну. На вашем месте, я бы молился всем богам, чтобы у Карла как можно дольше оставались дела на юге. Тогда, может быть, Годфред и успеет прийти на помощь.

Он отхватил острым ножом еще кусок мяса и демонстративно отправил его в рот, равнодушно осматривая помрачневшие лица союзников.

Еще двое людей не торопились присоединиться к общему веселью, предпочитая ему темноту и вонь княжеского свинарника. Свинари были бесцеремонно выставлены отсюда: теперь это место принадлежало Инге, молча стоявшей у загородки, ограждавшей недовольно хрюкающих свиней от самой женщины и того, что копошилось перед ней на полу. Даже собственная мать не узнала бы сейчас в голом окровавленном существе герцога Эбуриса, грозного легата Карла, наместника покоренной Саксонии.

-Ты ведь узнал меня, верно Эбурис? - негромко спросила Инга.

Эбурис не мог бы ответить, даже если бы захотел – вместо слов изо рта выплескивалась кровь, текущая из обрубка языка. Кроме него, герцог лишился одного глаза, одной руки, и одной ноги ниже колена, а также ноздрей, пальцев на второй руке и гениталий. Сейчас перед Ингой, на горящей жаровне, лежали кузнечные клещи, несколько ножей и топор мясника. Сама ведьма вертела в руках остронаточенный серп, сплошь забрызганный кровью.Кроме нее в комнате находилось несколько саксов, добровольно вызвавшихся в помощники своей пророчице в кровавой забаве. Впрочем, больше в их услугах не нуждались и Инга, нетерпеливым жестом велела мужчинам покинуть хлев, оставив ее с пленником наедине.

-Ты зря не дал мне умереть тогда, - сказала она, когда за ними захлопнулась дверь, - это была первая твоя ошибка. Вторая – то, что ты не умер в этой битве.

Она наклонилась, взмахнув серпом и Эбурис скорчился, зажимая рукой огромную рану на животе. Инга отошла к загородке и пинком открыла ее. В хлев, недовольно похрюкивая, ввалилось сразу несколько свиней – огромный хряк, свиноматка и два подсвинка.

- «Эбурис» - это же вепрь? - усмехнулась Инга, - Сюр будет довольна такой жертвой.

Тупое рыло нависло над изуродованным лицом Эбуриса. Шумно задвигался широкий пятачок, чуя запах крови и острые клыки вгрызлись в человеческую плоть. Франк забился, закричав от жуткой боли, пока остальные свиньи, отталкивая друг друга и просовывая рыла в рану, словно в корыто с отбросами, пожирали внутренности бьющегося в агонии герцога. Инга стояла у стены, спокойно наблюдая за этой жестокой расправой и только уголки ее рта слегка подрагивали, обнажая белые зубы в кровожадной улыбке.

- Тассилон, признаешь ли ты, что, подстрекаемый собственной супругой, интриговал против своего законного короля и кузена, плел интриги вместе с греками и предателем Адельхизом, а также, вопреки всем законам Божеским и человеческим, вступил в союз с язычниками-аварами, не признающими Господа нашего Иисуса Христа, но почитающими лишь самого Сатану и аггелов его?

Герцог Баварии, - высокий грузный мужчина в бело-голубом плаще, отороченным мехом барса, - затравленно огляделся по сторонам, ища поддержки. Он стоял перед троном Карла в главной зале пфальца Ингельгейма-на-Рейне, где проходил сейм знати королевства франков. Высокие стены украшали искусно раскрашенные фрески, изображавшие как сцены из Ветхого и Нового Завета, так и тщательно отобранные фрагменты из истории правления королей и императоров –от Августа и до самого Карла. Короли, кесари, святые и сам Христос испытующе смотрели со стен на собравшихся в зале людей, рассевшихся на скамьях, расставленных полукругом у стен. По зову короля собрались не только франки, но и тюринги, алеманны, саксы – и бавары тоже, недавние его вассалы. Все они клялись в верности дому Агилольфингов, но когда войска франков, с трех сторон обложили Баварию, - причем одним из трех войск командовал сам Карл, - лишь у немногих хватило мужества вспомнить об этих клятвах. Остальные или предпочли трусливо отсидеться в стороне или, того хуже, наперебой побежали высказывать почтение королю франков. Именно эти последние сейчас были приглашены на сейм и сейчас на их лицах, мятежный герцог не видел ни малейшего сочувствия или поддержки.