В хранители источников довольно часто попадали "особенные" хинты, но не всегда. Порой, встречались и исключения. Однако, если тин-ти* после обряда могут лишь тонко чувствовать изменения в источнике и помогать с передачей тхеши на небольшие расстояния, то сао-ти приобретают более значительные способности. Они могут передать тхеши на большие расстояние, увидеть увядание и общими усилиями переместить источник...

(*тин-ти - обычные хинты, не Сильнейшие; дословный перевод: "тин" - обычный, "ти" - мужчина или мужское начало)

В детстве у Александра обнаружилось часть способностей, необходимых любому хранителю, однако их оказалось недостаточно для полноценного обряда и члены ордена сами отказались принимать его в свои ряды. Обычно Алексу хватало его способностей сао-ти. Но, порой, когда источники оказывались слишком далеко, он остро завидовал постоянной связи хранителей со своими местами силы.

Неспешный поток мыслей и приятный вечер Алекса прервал неожиданный звонок от брата. Алекс насторожился, заслышав в трубке странный, но узнаваемый голос брата:

- Братишка? Рад тебя слышать. Удивлен твоему звонку. У тебя все в порядке?

- Ты необычайно прозорлив, Ал - голос Арсения звучал необычайно глухо и с нотками... паники? - Мне очень-очень нужна твоя помощь. Причем срочно.

- Что ты натворил?

- Ну да! Я ведь не мог просто случайно вляпаться? - теперь тон брата окрасился оттенками горечи. - А , чего уж там! Лопухнулся я серьезно. Но, если честно, сам виноват. Она меня предупреждала, а я... не поверил.

- О чем ты?

- Об Алисе Головачевой.

- Ты...

- Серьезно, я сам виноват. Мы с ней встретились на улице еще неделю назад. Она мне в лоб сказала о своей особенности, но... мне захотелось ее узнать... Черт, ее музыка настолько совершенна, что пройти мимо этой девушки невозможно... Конечно дело не только в музыке... Так вот, я сдурил, и мы встречались всю эту неделю... Она лучшая, братишка... Я просто не мог не попытаться, понимаешь? С ней так чертовски сложно сдержаться... Хотя она не хотела, предупреждала, останавливала меня... а я ей врал, что удержусь....

Слушая почти неадекватную речь обычно словоохотливого братца, Алекс покрылся ледяным потом и резко прервал его вопросом:

- Ты расцвел для нее?

- Да.

- Где ты?

- Я? Причем тут я? Тебе надо ехать к ней... спасти ее...

- Сень, скажи мне где ты, и я со всем разберусь...

- Я дома. Мама тут рядом... в соседней комнате... пришлось ее обмануть и отослать иначе она бы не дала мне сделать звонок...

- Дай ей трубку.

- Ты не понимаешь! - брат сорвался почти на истерический крик. - Отец направил опричников к ней. К Алисе. Он зол и хочет провести полное запечатывание... Он сказал до конца твоего цветения или вообще... Она ведь не виновата... А теперь из-за меня может умереть... А меня заперли, как мальчишку... еще и охрану выставили...

- Что ты хочешь чтобы я сделал?

- Спрячь ее. Ты можешь я знаю. Помнишь, ты обещал помочь, если я обращусь к тебе?

- Помню. Мать точно с тобой рядом?

- Точно. Тут вокруг вообще много опекающих. Я справлюсь. Со временем, конечно. Так ты поедешь? Спрячешь ее?

- Да. Диктуй адрес...

Завершив разговор, Алекс еще некоторое время стоял на месте и обдумывал сложившуюся ситуацию. А не слишком ли суровое решение принял отец? Конечно, так как девушка - пустоцвет, то даже полное запечатывание, в теории, не должно ей повредить. Однако это в теории. А так, кто на самом деле знает как оно сработает на неполноценной хинке? Нет, с явно поспешным решением отца Александр согласен не был. А посему он быстро анализировал и раскладывал по полочкам свои следующие шаги. Прятать девушку на подвластной отцу территории очень глупо и недальновидно. Разве что на пару дней. Потом Геннадий Артемович Лергуев сможет ее вычислить по флеру личной тхеши в рассеянном энергетическом поле их региона. А значит следует подготовить поддельные документы и вывести Алису Головачеву на территории их ближайших соседей. Не сходя с места, Александр сделал несколько звонков нужным людям, а потом, со спокойной душой собрался и вышел из дома. Единственное, чего он боялся - не успеть забрать девушку из-под отцовского носа. Все-таки опричники семьи Лергуевых действуют быстро.

После истерики в гримерке Алиса еще долгое время приходила в себя. Сидела, пила чай, а потом, посмотрев на часы, встряхнулась, "нарисовала лицо" и снова вышла в люди. Как это ни странно, но некоторые поклонники, несмотря на позднее время, все еще дожидались ее у выхода. Девушке пришлось фальшиво улыбаться, что-то отвечать и отшучиваться от предложений провести в чужой компании какое-то время. Конечно, можно было бы согласиться и сбросить груз происшедшего с плеч. Однако сейчас Алиса еще не была готова отпустить ситуацию и ей хотелось побыть в одиночестве. А в идеале - завтра же уехать в родной городок.

К счастью, Володя - племянник Веры Сергеевны, терпеливо дожидался девушку в машине, чтобы отвезти ее домой к своей тете. По дороге Алиса в основном молчала и делала вид будто безмерно устала и очень хочет спать. Но, судя по сочувствующим и встревоженным взглядам парня, своим поведением она его ничуть не обманула. Алиса боялась, что Володя начнет задавать неудобные вопросы. Однако юноша, словно поняв ее тайные чаяния, не любопытствовал.

Оказавшись в спасительных четырех стенах, Алиса так и не смогла расслабиться. Она вежливо поблагодарила за накрытый стол Веру Сергеевну и ее родных, немного поковырялась для вида в тарелке и, сославшись на сильную усталость, практически сбежала в свою комнату. Нет, Алиса не хотела никого обидеть. Просто девушка буквально кожей ощущала заботливые, встревоженные взгляды людей, собравшихся за столом, и чувствовала, как волной накатывает новая истерика. Сейчас ей хотелось спрятаться. Укрыться ото всех. Не видеть чужого семейного счастья и сплоченности. И она впервые позволила себе это.

Сперва Алиса пыталась реветь в подушку тихо. Но упертая боль не желала отпускать свою жертву и вгрызалась настолько сильно, что рыдания вырывались на волю громкими всхлипами.

В какой-то миг девушка ощутила на своей голове ласковую, чужую руку и перестала себя сдерживать. Она, захлебываясь словами, рассказывала о наболевшем, о своей ущербности, о грозящем одиночестве и не замечала, как с каждым вырвавшимся признанием успокаивается и как будто очищается от разочарований.

- Тише, девочка. Тише. Не плачь. Не все так плохо, как тебе кажется, - ласково говорила ей Вера Сергеевна. - С твоим талантом и чистой душой ты никогда не будешь одинока. Хочешь детей? Так возьми себе на воспитание кого-то из наших сирот. Мужика постоянного не будет - так у тебя всегда гарем из свободных найдется да и привязанной ни к кому цветением не будешь. А насчет твоей неправильности... Нет в мире ничего неправильного. Каждая песчинка хоть для чего-то и нужна. Может и ты необходима нашему миру, просто место свое не нашла пока еще.

Алиса оторвала голову от теплых колен добродушной женщины, выровнялась, несмело улыбнулась и вытерла двумя руками слезы со щек.

- Спасибо вам, Вера Сергеевна.

- Да за что, милая? Тебе помощь нужна, разве ж я могу тебе ее не оказать? Вон какая у тебя улыбка светлая. Глядела бы и глядела. Давай-ка, милая, умывайся, купайся и к нам спускайся. Будем твой талант чествовать! И печалиться больше не смей! - женщина полушутя полусерьезно погрозила девушке указательным пальцем.

- Хорошо, - согласилась Алиса и почувствовала как отступила тяжесть, сдавливавшая ей сердце ранее. - Я скоро.

Однако посидеть им так и не удалось. Алиса, одетая лишь в легкий фривольный халатик, уже заканчивала расчесывать волосы после душа, когда к ней в комнату ворвались пятеро полностью укомплектованных военных - опричников Сильнейшего.