Ах, если бы найти мальчишку, который лазил в форточку и открывал дверь! И жив ли он?

Однако возможны и другие комбинации, например, Вероника и охранник, Вероника и Корж. Тогда не нужен мальчишка. Вероника приезжает, открывает дверь дубликатами ключей, запирает собаку. Партнер берет оружие и ботинки, убивает, извлекает деньги из сейфа, возвращает оружие и ботинки. Вероника выпускает собаку и уезжает, захлопнув дверь. Ее партнер появляется на глазах остальных. Охранник с соками и фруктами, а Корж с мороженым. А куда деть деньги? Взять их с собой рискованно. Они либо спрятаны, либо их увезла Вероника.

А вот зять Лунева мог проделать все в одиночку, только как бы он выманил Ситника к окну? С помощью Вероники? Интересно, что все комбинации не обходятся без нее. Что бы это значило?

Тамара Борисовна встретила Михаила таким сочувствующим взглядом, что тот сразу понял: случилась неприятность.

В кабинете Фесенко, напротив, царило праздничное веселье. Полдюжины улыбок до ушей встретили Михаила.

– Миша, мы тебя поздравляем! Твоя миссия успешно завершилась, – начал издевательски-торжественным голосом Фесенко. – Ты его таки достал! Лунев подписал заявление о признании вины… Даже не зная, что у нас появился свидетель, который поставил окончательный крест на его алиби.

Кто-то захлопал невпопад в ладоши. Фесенко его осадил строгим взглядом.

Спасибо Тамаре Борисовне! Ее немое предупреждение дало возможность Михаилу подготовиться к неожиданности. Однако такого он даже в мыслях не держал!

– Рано меня поздравлять! – нашелся все же Михаил. – Признал он свою вину или нет, а доказать ее все равно нужно. Мало ли что взбрело в голову мужчине в его возрасте. Может быть, от жары в камере тронулся. Заболела голова, так он ее решил положить на плаху. Как в той рекламе: радикальное средство от головной боли – гильотина.

– Пытаешься испортить нам праздник! Не выйдет!

– Я не покушаюсь на ваше право праздновать и радоваться по любому поводу. Но не могу вас поддержать – у меня не праздничное настроение. Не скрою, я расстроен и хочу встретиться со своим обидчиком. Надеюсь, вы не возражаете!

– Не вздумай его отговаривать!

– Обязательно этим займусь. Лучше пусть откажется сейчас, чем на суде. И для вас конфуза меньше!

– На упрямых дрова возят!

– Возить дрова – полезное дело. Полезным быть приятно!

– А-а-а… – махнул рукой Фесенко. – Ты, Миша, волен пока делать, что хочешь. У тебя осталось три дня!

– Думаю, мне будет достаточно! – оставил за собой последнее слово Михаил и вышел из кабинета.

– Тамара Борисовна, будьте так любезны, предупредите, что в десять тридцать мне нужно допросить подследственного Лунева. Пусть все приготовят…

– Что с ним произошло?!

– Пока не знаю. Думаю, на него кто-то сильно надавил. Слишком все неожиданно.

– Говорят, появился новый свидетель… Да! Тут пришел с оружейного завода ответ на твой запрос. Заберешь?

– Конечно!

– Тогда распишись в книге регистрации входящих.

Михаил расписался и бегло прочитал письмо.

– Превосходно! Мы хорошо держим удар – нокаута не будет.

– Что-то обнадеживающее?

– Да! И весьма!

– Я почему-то за тебя спокойна!

– Тамара Борисовна, срочно организуйте тотализатор, и смело принимайте ставки один к сотне. Сорвете большой куш! Ну, мне пора. Нужно еще кое с кем увидеться до допроса.

Действительно, Михаил решил сначала посетить «Вектор-плюс». Поговорить с Красавиной и Коржом, а если повезет, то и с охранником Гуртовым.

С Вероникой разговор состоялся прямо в коридоре.

– У вас не было никаких контактов с Луневым последние день-два?

– Нет! Вы же знаете, в свиданиях отказано даже родственникам, а мне тем более. Что-нибудь случилось?

– Нет! Собрался с ним побеседовать, и решил сначала встретиться с вами.

– А как ваша поездка в Киев?

– Превосходно! Получил исчерпывающую информацию, – он посмотрел ей прямо в глаза. – Есть новая версия, остались пустяки для полной картины преступления.

Она встретила его взгляд спокойно, даже улыбнулась, слегка растянув губы.

– Мое отчаяние, кажется, сменяется надеждой, – сказала она.

– Вы мне понадобитесь во второй половине дня. Не исчезайте! Сообщайте дочери, где вас можно будет найти.

Корж встретил Михаила в своем кабинете холодно:

– Мы, кажется, не уславливались о встрече.

– В нашем ведомстве не принято записываться на прием к свидетелям. Мы их вызываем, когда они требуются. Поэтому я в праве ожидать, что мой визит принимается с благодарностью, если учесть, сколько времени я вам сберег…

– Что вы хотели?

– Хочу видеть сейчас все отчеты по командировкам за июнь и июль. Вызовите бухгалтера и дайте указание принести все документы немедленно!

– Давайте по делу и без, простите, дурацких вопросов и указаний. На каком основании вы нас проверяете? Не там ищете преступника!

– Как следователь должен вам заметить, что не бывает дурацких вопросов, а есть дурацкие ответы, о которых долго потом жалеют.

– Извините, если что не так сказал, и не принимайте на свой счет. Просто не понимаю, зачем все это, если подозреваемый сознался!

– Кто вам это сказал?

Корж на мгновение растерялся.

– Есть такой слух, знаете ли!

– Ссылкой на слух вы не отделаетесь!

– Вы знаете, в нашем коллективе очень ревниво наблюдают за следствием. Влада все любили и теперь жаждут мести. Через знакомых и родственников мы скрупулезно собираем и обсуждаем любые сведения о ходе расследования. Поймите меня правильно, я действительно не знаю толком источник этой информации и не хочу наобум подставлять человека…

– Мы вернемся еще к данному разговору, а сейчас я жду отчеты по командировкам.

– Я сейчас схожу в бухгалтерию…

– Нет! Распорядитесь, пожалуйста, по телефону!

– Что за прихоть! Какая вам разница?! Быстрее сходить, чем набрать номер!

– Мы не будем обсуждать мои действия.

Корж набрал номер. Его рука заметно дрожала.

«А нервишки у него слабоваты! Попробовал взбрыкнуть, получил отпор и сразу поджал хвост. Да, не боец!» – подумал Михаил.

Девушка принесла папки с отчетами. В июле ничего интересного не было. Отчеты за июнь уже были прошиты. Михаил просмотрел подшивку и чуть не воскликнул на радостях. В конце июня в Москве побывали Корж и Гуртовой.

– С какой целью Гуртовой ездил в Москву? – спросил Михаил.

– Как, с какой?! Он сопровождал меня!

– Вы разлучались с ним в Москве?

– Естественно! Во время сна. Мы, знаете ли, можем позволить себе отдельные номера. Его был рядом с моим.

– Отчеты за июнь я на время изымаю. Взамен оставлю расписку.

– Это невозможно! Вдруг нагрянет налоговая инспекция с проверкой…

– Не пытайтесь изобретать формальные поводы, чтобы не дать мне эти документы. Покажете им мою расписку! Они свяжутся со мной и получат документы в тот же день.

– У меня, выходит, нет способа защитить свои права!

– А я еще не переступал границы своих полномочий. Так что об ущемлении ваших прав говорить преждевременно. А если вас еще не ознакомили с постановлением городской прокуратуры, то мы исправим ошибку чиновников в ближайшее время…

Михаил ушел не прощаясь. Поговорить с Гуртовым не удалось, тот уже ушел после ночного дежурства. Придется ехать к нему домой, но это уже после разговора с Луневым.

С подследственным произошла разительная перемена. Сейчас он выглядел сломленным старым человеком.

Однако это не остановило Михаила, и он обрушил на несчастного все свое негодование, даже несколько наигранное:

– Вы меня вовлекли в это дело, а теперь предали. Мы ведь договаривались, ничего не делать без моего ведома, без совета со мной. Вы предали Веронику, которая пришла ко мне за помощью и заверяла в вашей невиновности. Она надеется до сих пор, я только что с ней говорил. У меня не хватило твердости сказать, какой удар вы нанесли нам в спину…