— Шурочка, — улыбался папа, — давай будем откровенны, ты не сразу заметила.

Мама немного смутилась, но тут же звонко постучала ложечкой по краю чашки:

— Я чувствовала, но не высказывалась, Валера! А потом, когда эта вертихвостка привела хахаля! — она повернулась ко мне: — Представляешь, наглости хватило привести к нам в дом своего любовника!

— Он же тебе понравился, — подначивал супругу папа.

Она вспыхнула, схватив и смяв салфетку:

— Я просто была вежливой с гостями, — повернулась ко мне: — Скажи ему, Инна!

— Никогда, — выдавила из себя я, — никогда бы не закрутила роман со студентом!

Отец, сидевший по левую сторону, тронул моё плечо и довольно хмыкнул:

— Ёжик. Всё тот же ёжик. Операциями это не изменить!

Как хорошо, что родители признали меня! Я испытывала невероятную благодарность и готова была прослезиться от умиления, если б не мучивший меня вопрос: как вернуться в исходное? Мамины призывы доказывать права в суде не выдерживали никакой критики. Уверения Алуста, что можно жить ничего не меняя — достаточно с помощью здешнего наблюдателя выправить мне документы — не убеждали. Как быть с Милаиной? Она останется бестелесным существом? Так далеко моя мстительность не распространялась.

Сидеть бы и сидеть в приятном окружении. Однако, дела не ждали. Отец торопился на деловую встречу, мама должна была забрать из детского сада Артёмку — пятилетнего сынишку моего брата. Справедливости ради надо отметить, что именно внук после сообщения о трагедии стал для родителей ниточкой, привязавшей их к жизни. Хочешь или не хочешь, а ребёнка нужно накормить, развлечь, успокоить. Малыш и так скучал — мама с папой уехали на симпозиум в Киото. Немного поговорили об успехах Ивана — брат в отличие от меня выбрал физику и занимался магнитными полями — и расстались. Из коробки с вещами, выданной родителям в больнице, я забрала сумочку с привычным набором документов, кошельком, визитницей, мобильником и ключами от квартиры. Остальное отец обещал завезти ко мне домой.

Теперь нам с Алустом предстояло посетить наблюдателя от королевской академии ядра миров. Я бы волновалась перед такой встречей, не будь у меня самой проблем. Шли мы неширокими улочками, я осматривалась, не узнавая мест, и рассеянно слушала спутника. Он рассказывал, как сумел убедить ректора не противиться нашему путешествию на Землю.

— Поручение сложное и простое одновременно. — Алуст, скорее, рассуждал вслух, чем что-то втолковывал мне. — Сайнс обожал преподавать и огорчился, когда его выдавили из академии. Лишь благодаря дружбе с отцом ему удалось пристроиться на Землю. На первый взгляд, он обрадуется возможности триумфально вернуться, с другой стороны…

— Что же с другой стороны? — без особого интереса спросила я, нарушая затянувшуюся паузу.

— Поскольку мне довелось плотно познакомиться с его достижениями, могу с уверенностью утверждать, что Землю магистр Сайнс не бросит.

— Надо чтобы бросил? — удивилась я.

— Я же объяснял, — Алуст немного растерялся из-за моей невнимательности к таким важным вещам, — наша миссия в этом и состоит. Я сам предложил отцу вернуть Сайнса преподавателем. Никто не изучил системы и множества глубже. Можешь мне поверить.

— Позовём, а дальше пусть сам решает, — я пожала плечами. — Меня больше волнует, где искать заклинание для обмена телами.

Моё замечание не удостоилось комментариев.

— Здесь он живёт, — хмуро сообщил Алуст, указывая на трёхэтажный дом в глубине двора. Пока мы шли к подъезду, вздыхал и отводил глаза, потом всё-таки признался: — Я лично заинтересован в том, чтобы магистр Сайнс принял приглашение ректора.

— Могу пообещать только одно: твоего учителя повеселит история с его преемником.

Алуст усмехнулся и кивнул:

— В этом можно не сомневаться. Как работает входная пластина?

Имелась в виду вызывная панель домофона. Я спросила номер квартиры, набрала «07» и нажала кнопку вызова. После противных гудков хрипло отозвался громкоговоритель:

— И кто к нам пожаловал? — немного надтреснутый голос заядлого курильщика.

Алуст наклонился и доложил:

— Это делегаты академии. Вас должны были предупредить.

— А-а! Лустик! Заходи, дорогой!

Магнитный замок сработал, я потянула металлическую дверь за ручку.

Берлога — как назвал своё жилище хозяин — показалась мне музейной экспозицией, живописующей купеческий быт позапрошлого века. Горшки с цветущей геранью на окнах, кружевные занавески, салфетки, аутентичная мебель. Я ни секунды не сомневалась, что массивный круглый стол в центре гостиной, комод, этажерки, венские стулья и кресло-качалка с подушкой — а на ней маки по чёрному полю — не были новоделом. Либо хорошо сохранившийся, либо качественно отреставрированный антиквариат. Единственным современным предметом был компьютер, скромно занимавший часть двухтумбового стола с зелёным сукном на столешнице. Но и здесь не обошлось без причуд, экран плоского монитора покрывала ткань с каймой — такие раньше вешали в красном углу под иконы.

Я отказалась от чая и не села за стол, как было предложено — ходила по комнате, в задумчивости рассматривала безделушки. Мужчины разговаривали у приоткрытой балконной двери. Сквозняк шевелил занавески, со двора доносились звонкие голоса: на всевозможных горках, лесенках и крутилках развлекалась ребятня.

Магистр Сайнс имел богатую, ухоженную бороду и шапку волос, которые без преувеличения можно было назвать гривой. Одет он был в брюки из льняной ткани и «пиратскую» рубаху навыпуск. В некотором приближении этот человек напоминал великого русского классика, что оказалось не случайным.

— Представьте, сочиняю! И много сочиняю, молодые люди. Роман за два-три месяца выдаю. Прелюбопытное занятие, доложу я вам! Поэтому ответ отрицательный, мой дорогой Алуст. При всём уважении, отрицательный! — Мужчина театрально скрестил руки на груди, выставил одну ногу вперёд и говорил, задрав подбородок: — никогда мой труд не был настолько востребован! Полюбуйтесь!

Он принялся доставать с полки одну за другой книги в ярких обложках и передавать Алустону, тот, почти не глядя, складывал их на столе. Я подошла ближе. На двух экземплярах с картинками в стиле Васнецова значилось: Никодим Сайнс, на остальных стояло женское имя.

— Здесь разные авторы, как я вижу.

Эх, тянули меня за язык! Человек хвастал, а я ему всю обедню испортила. Или как там говорится? Хозяйская стилистика настроила меня на архаичный лад.

— Автор один, милая девушка, — одарил меня благосклонной улыбкой мастер пера, или клавиатуры, если быть точной. — Это маркетинговый ход. Надеюсь, понимаете, о чём я. Исторические романы пишу под своей фамилией, а фэнтези: романтическое, юмористическое и детективное, под псевдонимом. Как вы изволили заметить, женским. Так легче покупают.

— А-а-а… Понятно, — кивнула я, перекладывая одну книгу за другой. Ничего из этого чтива мне в руки не попадало. Открыла выпускную титульную страницу, чтобы посмотреть выходные сведения. — С каким издательством сотрудничаете?

— Пф-ф-ф… — брезгливо поморщился писатель, — я сетевой автор. Эти томики напечатал за свои деньги, хочется дарить поклонникам нечто материальное.

— И всё-таки, магистр, — продолжил уговоры бывший ученик, — академия осталась без преподавателя систем и множеств. Вам ли не знать, как важен этот предмет для будущих сталкеров!

Сайнс посмеивался, утверждая, что дела академии его не касаются, и вообще, не пристало Алусту брать на себя сомнительную роль переговорщика. Слишком гнилое это дело.

— Разве что… — он на секунду замер, вопросительно подняв брови, а потом расхохотался громче прежнего: — ха-ха-ха… Сначала подсиживал племянник основателя, из-за которого меня выперли, а теперь тёплое местечко понадобилось сыну ректора!

Нужно отдать должное Алусту, на резкие выпады он реагировал, не теряя лица, но помощь ему требовалась. Я прекрасно понимала обиженного учёного. Когда ты настолько крут, что твои преимущества перед коллегами очевидны каждому, никак не ждёшь крушения карьеры, а случись такое, приходит мысль: «Вам же хуже, олухи! Попрыгаете теперь. Мне что! Я со своими талантами нигде не пропаду».