Наконец, профессор Казим вышел вперёд и поднял руку, призывая к тишине. Повинуясь властному движению, все замерли. Он заговорил привычно громким голосом, без магических ухищрений достигавшим галёрки:

— Я бы хотел уточнить у стажёра, взявшегося курировать проект девушки, как давно он знал о несостоятельности Олеандра и почему до сих пор молчал?

Алуст успел лишь встать и открыть рот, мы с его отцом заговорили одновременно:

— Я работала самостоятельно, даже тему куратору не сообщила! — Вряд ли это оправдывало стажёра, но я в тот момент решила таким образом взять всю вину на себя.

Ректор тоже поднялся со своего места:

— Разумеется, если бы Алустон знал о грубейших ошибках в научном труде магистра, объявил об этом!

— Как же так! — возмущённо спорил Казим, — методичка по системам и множествам содержит исключительно верные формулы, стажёр исправил неточности в своей редакции!

Ректор быстрым движением потёр лоб, собираясь возражать, но его опередил Алуст:

— Позволь, отец, я сам. — Он подошёл, встал рядом со мной. — Обратите внимание на стиль работы адептки Вэллар. У неё многим следует поучиться, в том числе и мне. Признаюсь, не открывал диссертацию магистра ни сейчас, ни раньше. Увы.

— А как же брошюра? — выкрикнул с заднего ряда библиотекарь.

— Когда я учился на втором курсе, системы и множества преподавал магистр Сайнс. Как-то он поймал меня на том, что выполняю отчёты по лабораторным не только для себя, но и для товарищей, — Алуст улыбнулся приятным воспоминаниям. — Учитель не стал наказывать нас, а поручил разработать методичку по предмету.

— Хотите сказать, что диссертация не была основой для этого? Почему же ссылаетесь на неё? — уточнил Казим.

— Я был уверен, что работаю по материалам исследований Олеандра. Сайнс передал мне черновики, сказав, что это и есть будущая диссертация. Странно было бы не ссылаться на неё.

Тут уже я не выдержала и подала голос:

— В черновиках не было упущений, обнаруженных в окончательном варианте?

Алуст отрицательно покачал головой и развёл руками, обращаясь к удивлённым мужчинам. Ректор, откровенно переживавший за сына, поспешил прервать обсуждения, произнёс поздравительную речь — довольно формально — и пригласил меня и моего куратора, а также членов учёного совета отпраздновать событие в малом банкетном зале. Вот уж чего мне совершенно не хотелось!

Я предпочла бы заняться своим возвращением на Землю. Тем более что Алуст, когда разговор зашёл об этом, помрачнел и признался, что есть некоторые новости, о которых он пока не хочет распространяться.

— Это ещё почему? — довольно резко спросила я.

— Там пока нет подробностей. Когда выясню всё до конца, обязательно расскажу.

Как это называется? Увы, я не успела ни остановить нырнувшего в лифт стажёра, ни кинуться за ним. Путь преградил профессор Казим.

— Блестяще! Смело! — хвалил он меня, ведя под руку к банкетному залу. — Я восхищён вами, адептка Вэллар! И счастлив быть вашим коллегой.

Особых оснований для восторгов я не видела, но спорить не стала — себе дороже.

В банкетном зале было людно. К учёным присоединились их супруги — дамы разных возрастов, бросавшие на меня завистливые взгляды. На моё счастье здесь же оказалась Паула, присланная Алустом. Подруга ловко отвлекала от меня лишнее внимание, с энтузиазмом поддерживая любое услышанное высказывание. Негатива не было. Во всяком случае, упрёков и замечаний вслух никто не произносил. Выдержав минут пятнадцать, пока меня перестали замечать, я осторожно двинулась к выходу. Успела даже распланировать, как забегу в просмотровую и сама увижу, что такого Алуст обнаружил в земном интернете. Голос ректора прозвучал, как телефонный звонок посреди ночи:

— Вэллар! Заскучали в толпе? — Старший Диор будто караулил меня на пути к лифтовому холлу.

— Э-э-э-э… я бы хотела отойти ненадолго…

Собралась выдать версию о дамской комнате, но не успела.

— Уделите мне пять минут драгоценного времени? — он повёл рукой в сторону галереи.

— Отчего же не уделить, — вздохнула я, — давайте прогуляемся.

Пока мы не удалились достаточно, чтобы не слышать музыки и голосов, ректор шёл молча. Я ждала проработку типа той, что устроила Клеопа, даже приготовила ответ, мол, ваш сын совершенно не интересует меня как мужчина, промывайте мозги её высочеству Золотисе, а моё дело — сторона. Но разговор повернул в другом направлении.

— Мила… — могу я так вас называть?

— Мне привычнее Инна.

— Да-да, я слышал от Луста это имя. Хорошо. — Он остановился и посмотрел мне в лицо:

— Что вы решили?

— Смотря, о чем вы спрашиваете.

— Золотиса сообщила вам, что отказывает моему сыну в расположении?

— Допустим.

— Кх-кх… — прочистил горло собеседник. — Не скрою, её высочество сделала бы честь нашей семье, породнившись, но я благодарен принцессе за деликатность. Она с уважением отнеслась к чувствам Алустона.

— Простите, — я посмотрела в глаза старшему Диору и вздрогнула, увидев в них Алуста. Пришлось моргнуть, прежде чем я смогла продолжить: — не совсем понимаю, какое отношение имею к чувствам Золотисы и её жениха.

Лицо ректора вытянулось, даже губы возмущённо разомкнулись. Не сразу, но он возмутился:

— Ка-а-ак? Как вы сказали, Милаина? Не имеете отношения к чувствам человека, который вас обожает?

Я замотала головой и попятилась. Поперёк горла встала острая шпилька. Говорить не могла. Что-то в моём лице напугало Диора, он резко шагнул вперёд и поддержал меня за локти:

— Вам плохо? Ради магических сил извините меня, Инна! В такой день пристаю со своими семейными проблемами! Вы и так выдержали лавину, а тут ещё обеспокоенные родители кавалера…

— Ничего, я в порядке. — Высвободила руки и присела в реверансе. — Но мне, действительно, требуется отдых.

— Да-да… отложим разговор на завтра. — Он прижал руку к груди, немного наклонив голову. — Не хотелось завершать день на такой ноте. Давайте побеседуем на отвлечённые темы.

Что на это скажешь? Я пожала плечами. Выслушала поток хвалебных слов, рассеянно глядя за стекло на клубы тумана. Не слишком долго смогла выдержать. Отвлеклась. Ректор заметил это и вздохнув спросил.

— Вам тоже чудятся души умерших там, за стенами?

— Умерших? — вздрогнула я. — С чего бы! Нет, разумеется.

— Что вы так испугались? — усмехнулся Диор. — Первокурсникам часто рассказывают всевозможные страшилки о магических пеленах академии.

Магические пелены… профессор Казим упоминал их на одной из лекций, Паула пересказывала, но я не особенно вникала.

— Туман защищает здание от воздействия космоса?

— Теперь да, — подтвердил моё предположение ректор. — Изначально основатель призвал могущественных магов пяти миров и поручил им обеспечить безопасность строительства. Ядро не имело ни атмосферы, ни защитного поля.

— Жаль, что сквозь плотную облачность не видно звёздного неба, — кривенько улыбнулась я.

Ректор покачал головой. Движение это напомнило мне Алуста, он так же делал, когда не соглашался с чем-то.

— Ночью нужно спать, адептка Вэллар, а днём вид звёздного неба нервирует, будьте уверены.

Не спорить же с ним?

— Благодарю за урок и прошу отпустить меня в общежитие.

— Да-да, разумеется, — нахмурился Диор. — Никто вас не держит. Единственная просьба…

— Что?

— Завтра загляните в ректорат сразу после завтрака.

— А как же лекции? — Я вспомнила, что первой по расписанию у будущих сталкеров стояли системы и множества, и не сдержала любопытства: — Кстати, а кто теперь будет вместо Олеандра?

Взяв меня под локоть, ректор повёл к выходу с галереи, немного наклонился и доверительно прошептал:

— Он ведь неплохо справлялся? Внесёт изменения в текст диссертации, да и всё на этом. Мы благополучно забудем этот конфуз.

— Как? Значит, всё напрасно? — я остановилась и отобрала руку.

Не сомневаюсь, что глаза мои сверкали яростью, что вызвало лишь печальную улыбку на лице Диора: