— Проклятье! — донеслось из дальнего угла. Мужчина с невообразимо тощим телосложением и большой круглой головой проворно вскочил и забегал, будто у него пятки горели: — Второй раз не буду переделывать расписание!
Это известная проблема. Я искренне сочувствовала людям, составлявшим расписания. Компьютерные программы им в помощь!
— А чем ещё вам заниматься? — теперь из своего кресла выбрался настолько объёмный мужчина, что я представила, как он взмывает к потолку подобно накаченному гелием шару. Он повернулся к занятому бумагами ректору:
— Отлучусь с вашего позволения.
— Да как… — вспыхнул человек-спичка. — Все это слышали? Да как только совесть позволяет такое говорить! Именно с химией больше всего проблем: то лабораторные не могут стоять раньше лекций, то лекции поздно, нужно исключительно первое и второе время…
Оппонент, не замечая упрёков, выплыл из кабинета. Дверь закрыться не успела. В проёме показалась спина упиравшейся секретарши. Даму буквально втолкнули, за ней ввалилась толпа девиц, гомонящих точно галки октябрьским вечером.
— Что за безобразие! — повысил голос элегантный джентльмен.
Ор прекратился. Заговорила стоявшая впереди остальных яркая брюнетка, имени которой я не знала:
— Мы не согласны! На каком основании целительство заменили системами и множествами?
— Извините, извините, — бормотала секретарша, пытаясь выпроводить моих однокурсниц.
— Без целительства вы не останетесь, — заговорила знакомая по библиотеке, не покидая своего кресла, — Этот предмет перенесут в программу второго курса, что даже удобнее, вы успеете в полном объёме изучить химию и зельеварение.
— Но мы не хотим сдавать экзамены магистру Олеандру! — плаксиво заныла брюнетка.
Ё моё! Системы ведёт королевский родственничек? Я моментально приняла сторону взбунтовавшихся первокурсниц. Даже попыталась встрять в перепалку, но застыла с открытым ртом, когда мне прилетело от Жалеи. Она оттеснила брюнетку и выбросила руку вперёд, тыча пальцем в мою сторону:
— Это ты виновата! Ты виновата! Выскочка!
О-о-о-о… как это знакомо. Вечно меня ненавидели обучающиеся бок о бок. Ещё бы, кому понравится, когда учитель корит за нерадивость, приводя в пример малолетку, опережающую программу. Слово «Вундеркиндша» употреблялось как последнее ругательство. И выскочкой меня называли не впервые. Я невольно улыбнулась, глядя на раскрасневшуюся сокурсницу. Эк её распалило, а ведь такой тихоней казалась.
— Немедленно прекратите гвалт, — абсолютно ровным голосом произнёс ректор и, откинувшись на спинку кресла, обвёл взглядом всех присутствующих. Задержался на красивой брюнетке и добавил: — У вас тридцать секунд, чтобы покинуть ректорат и отправиться на лекцию. Всем, кто останется здесь, объявлю дисциплинарное взыскание.
Могло показаться, что по комнате пронёсся смерч. Последней вышла секретарша, ещё раз извинившись.
Ректор продолжил свои занятия, а я, обращаясь к нему, заговорила:
— Не стоит менять положение вещей. Я могу заниматься предметом факультативно.
Строго говоря, я никак не собиралась заниматься им, а Милаина, если заинтересуется, освоит. Лишь бы не сдавать экзамен магистру — мне совсем не хотелось подставлять девчонку.
— Это что же? — наклонился ко мне Спичка, — Прикажете перетасовывать предметы? Или делать «окна» у девушек, в то время, когда вам будет угодно слушать лекции магистра?
Я невольно потянулась к нему, испугавшись, что тонкий человек переломится от критичного изгиба:
— Нет-нет, я буду посещать либо то, либо другое. Не беспокойтесь, не отстану, пропущенный материал изучу самостоятельно.
— Кхм… — выпрямился составитель расписания. — Если ничего менять не нужно, я согласен.
— А быть может, адептку Вэллар перевести на другую специальность? Раз уж она стремится в науку и не планирует быть чьей-то пристанью? Пусть учится среди юношей, — с нехорошей усмешкой сказал стильный господин и, не взглянув на меня, уселся.
Теперь встала женщина:
— Я поддерживаю идею Милаины. Факультативного посещения предмета при её способностях вполне достаточно. — Она оглянулась, пристально посмотрев на предыдущего оратора, и сказала, обращаясь к нему: — Не трудно предположить, каким образом Олеандр будет принимать экзамены у девушек. У одной или у всех… не стоит подвергать их новому унижению.
Высказывание дамы не понравилось всем, исключая меня. Кое-кто из присутствующих опустил глаза, кто-то вздыхал и пожимал плечами, двое даже почёсывались, будто их кусали клопы. Совершенно очевидно: наклонности племянника основателя хорошо известны в академии, но обсуждать их, тем более в присутствии студентки, не принято. Подал голос ректор:
— Кто ещё хочет высказаться?
Создалось впечатление, что открыли вентиль, после чего из трубы хлынул поток. Говорили все одновременно, причём меня упоминали исключительно в третьем лице, будто адептки Вэллар в комнате не было. Я немного успокоилась, но от духоты или от перенесённого напряжения меня потянуло в сон. С большим трудом сдерживала зевоту.
Библиотечная дама взяла меня за локоть и повела к выходу:
— Пойдём, дорогая, они и без нас всё решат.
Именно такое чувство было и у меня: повлиять на дискутирующих мужчин практически невозможно. Женщине остаётся либо смириться с их решением, либо на словах согласиться, но сделать всё по-своему.
Клеопа — так назвалась моя спутница — предложила помощь в подборе учебников по системам и множествам:
— Если ты надеешься на снисхождение, как единственная девушка на курсе, спешу тебя разочаровать. Это не про Олеандра. Он будет дёргать тебя на каждой лекции.
— Но я пока не согласилась, — реплика получилась вялой.
— В любом случае, ознакомиться с предметом не лишне. Нужно понять, отчего отказываешься или на что решаешься.
Мне оставалось только кивнуть. Учебники пригодятся, вдруг именно в них обнаружу что-то полезное. В библиотеке Клеопа с изумлением убедилась, что большая часть необходимой литературы уже записана в моей карте. Женщина только головой покачала с улыбкой:
— Какая ты предусмотрительная!
Она всё-таки нашла дополнительные книги, с ними мы вышли в лифтовый холл. Прежде чем разъехаться в разные стороны, я спросила:
— Скажите, а почему вы не разрешаете оставаться в читальном зале допоздна? Чем это опасно? Какая-то страшилка для первокурсниц?
— Вовсе нет, — печально вздохнула Клеопа, — бывали случаи, когда люди зачитывались и выпадали из реальности.
— Умирали? — мои глаза расширились так, что стало больно.
— Нет. Они живы, но не могут прекратить чтение.
— Ой, — вздохнула я, не особенно поверив, — а если рядом есть другой человек?
— Он может окликнуть, толкнуть, отобрать книгу… Для этого я сижу в зале допоздна. Главное, чтобы зачитавшегося не застала там ночь.
— А библиотекарь? Разве он не выгоняет посетителей, прежде чем стемнеет?
Женщина снова печально улыбнулась:
— Турбо хороший, преданный делу работник, и при этом одинокий человек. Он обожает зачитавшихся. Они как будто его семья.
— В смысле? Забирает к себе домой?
— В дальнем углу библиотеки есть секретная дверь, за ней ни кем не посещаемый зал. Они там читают. А Турбо ухаживает за своими подопечными, кормит, поит…
Мне всё рассказанное казалось легендой, я с недоверием покачала головой и спросила:
— А вы откуда знаете? Бывали там?
— Почти… Однажды я зачиталась. Турбо уже вёл меня за руку и даже открыл секретную дверь, но тут в библиотеку вбежал Диор, окликнул, родной голос заставил меня очнуться.
— Диор ваш сын? — удивилась я, услышав знакомую фамилию.
— Сын? Я так плохо выгляжу? — растерялась Клеопа. — Ректор мой муж.
— Ой, простите, я думала, вы говорите про Алуста.
— А-а-а… Алуст наш сын, да. Диор… он в то время ухаживал за мной. Удивился, что опаздываю на свидание, пошёл искать. Успел вовремя.
— А вы видели этих… зачитавшихся?
— Видела. Диор даже попытался вывести их из невменяемого состояния. Ничего не получилось. — Клеопа моргнула, прогоняя воспоминания, и строго сказала: — Советую отнести учебники в комнату и поторопиться на следующую лекцию. Мироздание весьма важный и увлекательный предмет.