— А… как так? — не поняла Аннушка. — Мы же в это время сидели на конкур…

— Вот так, — развёл я руками. Ошарашенные младшие переглянулись и дружно уставились на ничего не понимающих близняшек. Те аж попятились, но Мила тут же опомнилась.

— Эй! Все претензии к учителю! Он сказал, что запись на конкурс будет сегодня в девять утра, мы вас к этому времени и доставили, — фыркнув, Мила сложила руки на груди… точнее, под грудью, и вздёрнула носик. — Конкурс состоялся вовремя, с местом не ошиблись. Какие к нам претензии?!

— Как? — Оля сдавленно захихикала. — Нет, ну КАК можно было перепутать? И ведь я же видела, что здесь что-то не то, но…

— Ну да, Кирилл был в таком состоянии, что к нему даже подходить было страшно, не то что спорить, — согласно кивнула Лиза. — А уж когда он Эфиром окружающих придавил…

— Вот и я решила не рисковать с напоминаниями, — призналась Мария, на миг отвлёкшись от полирования ногтей.

— А потом? — всё ещё посмеиваясь, спросила Оля.

— А потом было поздно, — пожала плечами Вербицкая и тут же вернула шпильку. — Но, замечу, «потом» промолчала не я одна. Не так ли, Оленька?

— Ну, не буду же я портить настроение мужу из-за такой ерунды, — фыркнула Ольга. — К тому же у меня не было никаких сомнений, что девочки осилят выступление в конкурсе, и если даже не займут призовые места, то с заданиями среднего уровня справятся без проблем.

— Подведём итог, — резюмировал Леонид, едва скрывая ухмылку. — Конкурс рунистов-артефакторов наши младшие прошли с успехом, но в показательных выступлениях не блеснули. А виноват в этом…

— Учитель, — в унисон хором закончили девушки. Мне осталось только виновато развести руками. Впрочем, мелкие тут же поспешили меня утешить.

— Но ведь призовые места в конкурсе круче участия в показательных выступлениях! И если бы не учитель, то не видать нам их, как своих ушей, — заметила Анна под подтверждающий кивок подруги, после чего мелкие переглянулись и, подпрыгнув, повисли на моей шее, оглушив на оба уха, — Спасибо!

— За ошибку… — буркнул я, чувствуя, как губы против моей воли разъезжаются в довольной улыбке. — Вам спасибо, девочки. Вячеслав будет вами гордиться.

— А ты? — заглянула мне в глаза Анна.

— А я уже, — признался я и, погладив девчонок по головам, аккуратно поставил их наземь. Мелкие тут же принялись поправлять наряды и причёски, но Инга всё же оставила последнее слово за собой.

— С тебя десерт, — заключила она, ткнув в меня пальцем.

— Три, — поддержала её Анна.

— Слипнитесь же, — вздохнул я в ответ, всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке. М-да, уж, давно я так не косячил…

На фоне здоровых лбов, участвовавших во втором разряде конкурса рунистов-артефакторов, Инга с Анной смотрелись двумя воробушками, непонятно как попавшими в стаю воронов, но даже стоя в ряду призёров, коих оказалось ровным счётом восемь человек, поделивших между собой три призовых места, они не потеряли уверенности в себе и с достоинством приняли награду из рук главы судейской бригады. Не смутили их ни заинтересованные взгляды соседей по пьедесталу, ни удивлённый гул зрителей. Подняв над головой схваченный в четыре руки стилизованный под чернильницу-непроливайку, хрустальный кубок, девчонки весело улыбались и с удовольствием кривлялись перед репортёрами, проводившими съёмку для различных изданий. А вот болтать с ушлыми акулами пера они не стали и, прикрывшись артефактным щитом из коллекции Инги, просквозили через толпу. Оказавшись рядом с нами, мелкие облегчённо вздохнули и тут же потребовали увести их… куда-нибудь.

— Лишь бы подальше от этих… журналистов, — кивнув в сторону приближающихся к нам акул пера, протараторила Анна.

Добраться до нас репортёрам не удалось. Мощный… наверное, даже слишком мощный щит, накрывший нашу компанию по моей воле, отсёк нас от «преследователей». А когда один из журналистов решил опробовать его на прочность и, схлопотав неслабый эмоциональный удар, от души сдобренный моей яростью, отвалил в сторону на подгибающихся от страха ногах, его коллеги и вовсе решили оставить такую злую добычу в покое.

Нас же ждал впереди второй поход в аквапарк, где Анна с Ингой рассчитывали покорить оставшиеся неопробованными горки и аттракционы, остальные ученики желали просто хорошо отдохнуть, а мне… мне предстоял разговор, от которого я не ждал ничего хорошего.

— Он здесь, Ваше Превосходительство, — просочившийся тенью в гостевую при кабинете директора аквапарка, неприметный слуга в невзрачном, «чиновничьем» сером костюме поклонился сидящему в глубоком кожаном кресле хозяину. Тот бросил короткий взгляд на устроившегося в соседнем кресле, вполне успешно притворяющегося спящим, упитанного индуса, но тут же вернул своё внимание слуге.

— Замечательно, — ровным тоном проговорил он и, положив в пепельницу слабо дымящуюся сигару, кивнул, — Не будем заставлять нашего гостя ждать. Зови.

— Пять минут, Ваше Превосходительство, — отозвался молодой человек и так же тенью выскользнул из комнаты, чтобы через озвученное время распахнуть дверь перед ожидаемым его хозяином визитёром. Индус тут же открыл глаза и приветливо улыбнулся, но с места не сдвинулся, тогда как названный Его Превосходительством поднялся с кресла и сделал шаг навстречу вошедшему в гостевую юноше.

— Добрый день, Кирилл Николаевич, я искренне рад видеть вас в добром здравии, — проговорил он на хорошем русском, заставив индуса цокнуть языком. Ему эти двух и трёхсложные русские имена так легко не давались.

— И вам здравствовать, герр фон Штауфенберг, — на довольно приличном хохдойче ответил гость, хотя собеседник приветствовал его по-русски, и повернулся к индусу. — Приветствую, Бабур-джи. Чем обязан, господа?

— Присаживайтесь, боярин, — личный поверенный рейхсканцлера в России повёл рукой в сторону свободного кресла и вздохнул: — Нас ждёт долгий разговор…

— Но прежде чем начать нашу беседу, и, несмотря на то, что все мы неким образом уже знакомы друг с другом, предлагаю представиться как подобает, дабы избежать недопонимания, — устроившись в кресле, произнёс имперский князь и поверенный рейхсканцлера, переходя на хохдойч. И первым же последовал своим словам. — Итак… Я, гранд, имперский князь и барон, Виктор Иммануил Шенк фон Штауфенберг, экселенц Тверди и Ветра, представляю здесь моего сюзерена, Кайзера Германского Рейха Фридриха, и его первого советника, канцлера фон Лауэнбурга.

— В отличие от Его превосходительства, я не обладаю столь выдающимися титулами, — наряженный в чёрный шервани индус усмехнулся. — Но и стесняться мне нечего. Первый брахман Дома Сканды, Бабур Варма, рука Ветра Махасены. К вашим услугам, коллега.

— В западной традиции, Бабур-джи, прошу вас, — с почти незаметным вздохом и намёком на укоризну попросил фон Штауфенберг.

— О… прощу прощения! — Варма изобразил лёгкое смущение, на которое, впрочем, ни я, ни князь не купились. — Гранд и учитель, Бабур Варма, экселенц Ветра, представляю здесь Дом Сканды, Оружейную Палату Тулузы и Скалу Фидаев. Так понятнее?

— Благодарю, Бабур-джи, — склонил голову фон Штауфенберг, никак не отреагировав на подколку коллеги, и повернулся ко мне. — Ваша очередь, коллега.

— Как скажете, экселенц, — кивнул я в ответ. — Гранд и опричный боярин Кирилл Николаев-Скуратов, глава школы Росомахи, представляю здесь моего сюзерена, государя Российского, Романа Васильевича… новик в потолке.

Если мои последние слова и удивили собеседников, то виду они не подали. Впрочем, ничего удивительного здесь нет. Согласовывая эту «конференцию в Ялте», Бестужев наверняка передал им некоторые сведения обо мне. Равно как и я сам получил от него пусть и краткие, но довольно информативные досье на моих нынешних визави. И с полученными документами я ознакомился вдумчиво, иначе не сдержал бы удивления, услышав представление князя как ярого Тверди и Ветра. Весьма необычное сочетание сил, тем не менее, очень характерное для представителей рода фон Штауфенбергов. А вот от первого представления Бабура-джи у меня, право слово, зачесался мозжечок… на что этот старый пройдоха явно и рассчитывал. Что ж, спасибо герру Виктору, что избавил меня от необходимости разгадывать этот ребус… ну и шпаргалке Валентина Эдуардовича, понятное дело.