Но следом за этой болью вместо всепоглощающей кровожадной ярости, ещё недавно будоражившей нервы, ко мне пришло совершенно чистое, кристально прозрачное понимание собственных дальнейших действий. Разум, словно перенасыщенный царящим здесь ужасом, вдруг будто перешёл на другой уровень. Отключились эмоции, пропал бьющий по чувствам кошмарный вой Эфира, заставлявший меня скалиться на любую тень, исчезло желание вернуться к сладко сопящим на нижних этажах охранникам и устроить им кровавую баню… Вместо этого, завершив осмотр лабораторий и подсобных помещений, включавших в себя силовой зал и склад с оборудованием, я нашёл подходящий для наших целей закуток и активировал кубик маячка. Первый из имеющихся у меня в ранце. Для размещения тех, что остались, пришлось вернуться на нижние уровни. И кто бы знал, как тяжело было сдержаться, вновь увидев дрыхнущих в своих комфортабельных креслах охранников!

Устало вздохнув, я прикрыл глаза и наконец развернул «окно» к расположившейся в заповеднике группе поддержки. Сейчас мне предстоял непростой разговор…

— Нам ведь всё равно придётся ждать, когда в замке появятся сотрудники, — доказывал я. А мой визави только крутил головой.

— У нас есть чётко поставленная задача, а то, что предлагаете вы, боярин, выходит далеко за рамки утверждённого плана, — вяло отбрёхивался он.

— Но людей всё равно придётся вытаскивать! — настаивал я. — Так почему бы не сделать это до того, как мы разнесём этот чёртов замок по кирпичикам?!

— У круга не хватит сил, чтобы столько раз открыть переход в подземелья! — не выдержал Перглер.

— Мастер, я не предлагаю вам таскать всех пленников по одному, — вздохнул я. — С этим я справлюсь сам. Мне нужно, чтобы вы открыли переход в больницу, где их смогут принять без проволочек. И не говорите мне, что у вас нет координат для эвакуации раненых!

— Я… — эфирник задумался, явно разрываясь между инструкциями и человечностью.

— Мастер, вы можете сделать это сами, своей волей, — не выдержав, зарычал я, — и тогда крутите дырочку под награду за спасение гражданских. Или это сделаю я, прямо сейчас связавшись с куратором операции и получив от него соответствующие распоряжения. Тогда вам уже придётся подчиниться и, соответственно, можете забыть о какой-либо награде. За следование приказу, знаете ли, таковые не положены.

— Хорошо, — наконец решившись, тяжко вздохнул Перглер. — Мы сделаем это… Ведите людей.

Терять времени я не стал и, хлопнув мастера по плечу, развернул окно на самый нижний уровень замкового подземелья. На ходу укрывшись отводом глаз, я шагнул в марево перехода и, оказавшись в уже знакомом закутке поста охраны, ринулся к камерам. Ещё одно окно, и вот я уже в камере-одиночке. На узкой шконке с тонким, почти прозрачным матрацем, свернувшееся клубочком тело. Худющее, патлатое… тихо стонущее во сне. Унять дрожь в руках, прогнать накатывающую злость. Аккуратно провести ладонью над телом, отправляя его в более глубокий сон. Подхватить на руки вместе с матрацем, открыть окно… передать спасённую на руки Ведьме.

Повторить. И ещё раз. И ещё… ещё…

Пока я нырял в подземелье и выносил из него крепко спящих пленных, которых Илона тут же укладывала наземь, Перглер успел отослать сигнал в госпиталь и, выстроив своих подчинённых в круг, открыл переход, из которого тут же повалили царские гвардейцы, закованные в лёгкие тактики. Рассыпавшись по округе, они деловито заняли оборону по периметру поляны, а ещё через минуту переход выплюнул первых медиков.

— Что тут у вас? — оказавшись рядом с ведущим круга, задал вопрос один из белохалатников. И почему я не удивлён?

— Пациенты для вас, Осип Михайлович, — подал я голос, свернув забрало шлема.

— Кирилл Николаевич? — удивился Нулин и, поправив пенсне, прищурился. — Вы ли это, голубчик?!

— Он самый, господин майор, — улыбнулся я в ответ.

— Полковник, с вашего позволения, — поправил меня глава госпиталя Московского лёгкого бронеходного полка, но тут же стёр ответную улыбку с лица. — Итак, где ваши раненые?

— Среди наших раненых нет. Пока, — я мотнул головой и указал врачу в сторону лежащих на тюремных матрацах пленников… точнее, бывших пленниц замка иоаннитов. — Нужно эвакуировать их. Девяносто семь девушек и женщин. Их держали в плену. Как долго, не знаю, но у всех истощение, возможны психические травмы… Есть гематомы, переломы, как свежие, так и не залеченные. Последствия избиений и насилия.

— Понял, — посмурнел Нулин и, оглянувшись на столпившихся за его спиной подчинённых, рявкнул: — Что встали? Работаем-работаем!

— Есть! — грянули те в ответ и ринулись к спящим пленницам. Сам же полковник активировал коммуникатор и, краем глаза наблюдая за суетой своих медиков, связался с кем-то из коллег.

— Здравствуй, Алексей Васильевич, Нулин беспокоит… Понимаю, что время неурочное, конечно… но… служба, дорогой друг. И тебя она зовёт, — заговорил он. — У меня для тебя подарочки аккурат по специализации. Иммобилизованные. Общие травмы, следы насилия и ПТСР гарантированы… Уже радуешься? Сейчас порадую ещё больше. Их почти сотня человек… Во-от, оценил? Так что, поднимай своих сонных тетерь, отзывай из увольнений, выдирай из отпусков, ставь под ружьё коллег из Второго Московского и Бахрушинской лечебницы, и… высылайте конницу к моему госпиталю… Да-да, кто ещё тебя так порадует? Цени, друг мой… От такого слышу!

Пока Нулин общался с коллегой, а его подчинённые перетаскивали спящих без задних ног пленниц через окно перехода, я обратил внимание на эфирников. Если Перглер как ведущий круга ещё держался, то некоторые из его бойцов уже явно находились на пределе сил. Пришлось браться за собственный коммуникатор и, связавшись с отцом Илларионом, объяснять ситуацию. Благо, тот вник с ходу и не стал устраивать несвоевременный допрос.

— Маяк под номер девять, Кирилл, — со вздохом произнёс он. — Ведь как знал, что понадобится. Активируй и жди пополнение. Только не забудь бойцов предупредить, чтоб не расстреляли случайно подмогу.

— Сделаем, — отозвался я и, чуть помедлив, договорил: — Спасибо.

— Было б за что, — мотнул тот головой и отключился.

В два открытых перехода дело пошло живее, а там и последняя из пленниц оказалась в Москве, и Перглер распустил свой круг. Трое из десятка его людей тут же кулями осели на землю и… моментально оказались заброшены коллегами в закрывающийся переход. Ну да, если они себя до донышка исчерпали, то отлежаться под присмотром толковых полковых врачей им точно не помешает…

— Боярин… Кирилл Николаевич, — голос Ведьмы заставил встряхнуться, и я вопросительно уставился на воеводу.

— У въездных ворот замка остановился автобус с сотрудниками, — сообщила она, и мои губы невольно растянулись в предвкушающей улыбке, увидев которую Илона попятилась.

— Мастера, открывайте переходы по маякам. Господа гвардионцы, прошу в круг! Здешние вивисекторы уже ждут нас в гости!

М-да, Лагувский замок иоаннитов, конечно, не Рейхстаг, но развалины тоже ничего себе получились. Хотя, вообще-то, изначальным планом такой результат не предусматривался, но это, кажется, был тот самый случай, когда в столкновении с реальностью любые планы проигрывают всухую. А всему виной атмосфера лабораторий. Помнится, Брюхов, чтоб ему икалось, упоминал как-то об эффекте, который оказал на его команду карателей пропитанный болью и страданиями Эфир антарктической базы Новая Валгалла. Но у нас здесь, очевидно, концентрация этой гадости оказалась поменьше, иначе объяснить то состояние, в которое впали гвардейцы кар… государя, оказавшиеся в подвалах замка, я не могу. Страха там не было и в помине, зато ярости и злости хоть отбавляй. Так что, пришлось отправлять захваченных вивисекторов в тот же госпиталь, что и их жертв часом ранее. Ну, тех, что не пытались сопротивляться захвату. А их, решивших изобразить героическое сопротивление, оставалось только в совочек собрать, да развеять пепел над близлежащими озёрами.