— А сам не пробовал научиться? — спросил Лёня.

— Нет, — я покачал головой. — Без хорошего наставника это дохлый номер, а заниматься со мной дед… не стал бы. Ладно, заканчиваем трёп, и вперёд, на баррикады. Вода и Воздух… поехали, Лёня. И сделай всё красиво, пожалуйста. Пусть зрители порадуются… раз уж они здесь собрались.

— Э-э? А почему не Эфир? — притормозив перед выходом на площадку, только что освобождённую для него сестрой, Бестужев бросил на меня короткий полный непонимания взгляд.

— Потому что я хочу видеть именно стихии, а не твою медитацию на собственный пупок, — чуть разбавив тон язвительными нотками, «объяснил» я. — Доступно излагаю, ученик?

— Вот ведь… — Лёня передёрнул плечами и, глубоко вздохнув, скользнул ледяной дорожкой в центр полигона. Ещё и «парус» добавил, пижон. Но, оно и к лучшему. Красиво вышло, точно как я просил… красиво и многозначительно. Всё же не каждый старший новик и даже младший вой могут похвастать умением совмещать техники разных стихий. Так пусть немногочисленные зрители, собравшиеся у границы полигона, оценят умения старшего новика. Особенно вон та парочка в модных белокипенных кителях.

— Атака-защита-контратака-уворот, — потребовал я у замершего посреди демонстрационной площадки Лёни и, заметив, как насторожился ученик, добавил: — Восемь секунд на старте, три повтора с полуторным ускорением на каждый.

Хлопок и… Бестужев начал комплекс. Чуть замедленные, будто ленивые движения, чётко раскрывающиеся техники атаки и защиты. Вот из-под мерцающей воздушной плёнки щита выскальзывает острая и тонкая игла «водяной струны» и, распушившись десятком ещё более тонких нитей, бьёт по мишени, превращая размалёванный деревянный щит в разлетающееся облако щепы. А Леонид уже скользит «ледяной дорожкой» в сторону, вновь помогая себе «парусом», отчего его движения размываются в пространстве, дрожат, будто пустынный мираж. Повтор… действия ученика набирают скорость, но по-прежнему не теряют плавности. Пять с половиной секунд и ещё один повтор. На этот раз в движениях Леонида нет и намёка на лень. Чётко выверенные техники следуют одна за одной, и зрители уже не улыбаются столь же презрительно, как в момент начала демонстрации.

Третий повтор Лёня проделывает на такой скорости, что ему даже не нужны эффекты от совмещения воздушной и водной техник перемещения. Его тело, стремительно перемещающееся по демонстрационной площадке, и без того выглядит размытым пятном. И это хо-ро-шо!

Пока я довольно кивал, Бестужев замирает в центре полигона и… бросает на меня вопросительный взгляд.

— Заново, но со стартом в семь секунд, — киваю я, и Лёня беспрекословно подчиняется, всё же полыхнув на миг недовольством. Ну да, нудное занятие, но необходимое!

— Зачем? — поинтересовалась подобравшаяся поближе Мария в компании со слегка запыхавшейся после демонстрации своих умений Олей. Ну да, не могла же Вербицкая упустить возможность полюбоваться выступлением жениха, верно? Ну а понять смысл её вопроса было несложно.

— Присмотрись к его движениям в финале, — отозвался я, одновременно награждая жену требовательным взглядом. Молчи, мол. Оля усмехнулась и, коротко поцеловав меня в щёку, уселась на лавку, стоявшую в двух шагах от входа на полигон. Вытянув длинные ноги, Оля расслабленно откинулась на массивную деревянную спинку скамьи и прикрыла глаза, мол, отдыхаю, не беспокоить.

— Он ускоряет себя Эфиром! — не дождавшись помощи от старшей подруги, Маша всё же последовала моему совету, напрягла сенсорику и… сделала поистине «удивительное» открытие.

— Ещё сотня-другая повторов и он тоже сможет это понять… надеюсь, — со вздохом кивнул я. — А там, глядишь, и выведем столь полезное умение в разряд осознанных.

— На последнее ты тоже надеешься? — коротко усмехнулась Вербицкая.

— В последнем я уверен, — я растянул губы в ответной улыбке, а когда гордая за своего жениха Мария просияла, обломал: — а вот в первом — не очень. Зная Лёню, ему и тысячи повторов может не хватить для осознания этого приёма. Но поверь, подруга, рано или поздно сей чудный миг настанет, уж я об этом позабочусь… даже если для достижения нужного результата мне придётся согнать с твоего боярича сто потов. Кстати, о труде… Лёня! Ещё раз. Три повтора со стартом в шесть секунд. Ускорение то же! А потом ещё два подхода по той же схеме, начиная с восьмисекундного старта… и до шестисекундного. Поехали!

— Кажется, ты всерьёз решил добиться от него осознанного применения этого приёма именно сегодня… — пробормотала изрядно удивлённая Мария.

— Не сегодня, но до отъезда из Хехингена рассчитываю успеть, — согласно кивнул я.

— Жестокий наставник, — моментально оправившись от удивления, насмешливо покачала головой Вербицкая под ленивые кивки моей жены, продолжающей изображать дремлющую кошку на скамье в двух шагах от нас.

— Ты даже не представляешь насколько… ученица, — проурчал я с широкой улыбкой.

— Вот же ж! — девица отпрянула, но уже через секунду, оглянувшись на довольно жмурящуюся Ольгу, весело рассмеялась, да так звонко, что услышавший её Бестужев сбился с ритма. — Правду говорят: муж да жена — одна сатана!

— Сначала, Леонид! — тут же отреагировал я. Ответом мне стало еле слышное чертыханье ученика. Но спорить он не стал и на стартовую позицию вернулся моментально.

— А если серьёзно, Кирилл. Какое упражнение ждёт меня? — поинтересовалась Мария, отвлёкшись от любования женихом.

— То самое, которое не досталось Лёне, — пожал я плечами, но, поймав недоумённый взгляд собеседницы, всё же пояснил: — медитировать на свой пупок будешь. Пока твой драгоценный жених учится ускорять своё тело, ты займёшься развитием ускорения процессов мышления.

— Э-э… а что, и такая техника в Эфире есть? — хлопнула длиннющими ресницами Вербицкая, вновь выпадая из привычного образа Ледяной Дамы.

— Хм… — я прищурился и, смерив недоумевающую девицу обеспокоенным взглядом, покачал головой. — Поторопился я с заданием. Кажется, для начала надо пригласить Елизавету, чтобы наш штатный медик провела диагностику твоих когнитивных способностей.

— З-зачем это? — нахмурилась Маша.

— Точно, так и поступим. Если твоё мышление деградировало настолько, что ты перестала понимать, зачем проводится подобная процедура, значит, дело совсем плохо, — вздохнул я. А когда взгляд собеседницы наполнился подозрением, договорил уже без малейшего намёка на иронию: — Машенька, солнце моё незаходящее, айсберг наш «Смерть Титаника», ответь на один вопрос… За всё время обучения я преподал вам хоть одну классическую эфирную технику?

— Нет? — после недолгой паузы, неуверенно произнесла та.

— Это вопрос или ответ? — в свою очередь поинтересовался я.

— О-ответ, — ещё более неуверенно протянула Вербицкая.

— Молодчинка, — удовлетворённо кивнул я и развёл руками. — Так с чего ты взяла, что я собираюсь изменить этой славной традиции?

— Злой ты сегодня, наставник, — надулась Маша, моментально включая чисто девчачье средство противодействия мужскому давлению. Ага… счаз-з. Этот финт и у моей жены через раз срабатывает. А уж иным девицам… да в её присутствии… на успех таких штучек рассчитывать и вовсе не стоит. Как говорится: но пасаран!

— Не злой, а сосредоточенный, — поправил я ученицу, для важности воздев палец к небу. — А если серьёзно, Маш, то все эти техники, приёмы и фокусы всего лишь костыли, условно необходимые неофитам, ещё не достигшим своего потолка. Да и то лишь в случае, когда рядом нет такого наставника, как я, например. Наставника, который может контролировать истечение силы ученика. Но это не наш вариант, а потому можешь вообще забыть о такой вещи, как жёстко структурированные эфирные воздействия. Халявы не будет. Только воля, контроль силы и ваше собственное желание творить. Понимаешь? Нет такой эфирной техники, которая позволила бы Леониду ускорять свои движения… точнее, есть, но она недоступна, пока он не достигнет уровня гранда. Тем не менее, это не значит, что Бестужев не может ускоряться Эфиром вообще. Но это не техника, а умение, которое вскоре станет осознанным и… рефлекторным. И с разгоном мышления дело обстоит ровным счётом так же. А значит…