Отпусти меня. Перестань прикасаться ко мне. Ты пожалеешь, что сделал это, Дерек. Ты всегда это делаешь. Я повторяю это снова и снова. Достигаю точки, когда больше не могу сохранять самообладание. Я чувствую себя как пламя, становящееся все жарче. Я впускаю в себя весь негатив и умоляю его отпустить меня.

— Дерек, прекрати! Ты должен отпустить меня!

— Ты не можешь уходить и возвращаться, когда тебе удобно…

— Я больше никогда не вернусь! — кричу я с уверенностью. — Никогда!

Его лицо багровеет от гнева.

— Ты не это имеешь в виду!

— Именно это!

Он прижимается ко мне и кричит на меня сверху. Это все словно какое-то гребаное помутнение. Я пытаюсь обойти его, но Дерек отталкивает меня назад так сильно, что я падаю, приземляясь на кровать. Моя шея болит от резкого падения. Но я снова встаю, и тот толкает меня обратно, на этот раз сильнее. Боль снова пронзает мою шею. Я прижимаю руку ко лбу. Комната кружится. Прежде чем успеваю подняться, я слышу, как хлопает входная дверь. Хотя мне не видна дверь из спальни, где нахожусь. Я напрягаюсь, ожидая, что в комнату ворвется кто-нибудь из его друзей, но Дерек выглядит удивленным.

Он разворачивается и направляется к двери. Его плечи напрягаются.

— Ты кто, черт возьми, такой?

— Айви? — зовет чей-то голос.

Искра пронзает меня насквозь.

— Эйдан…

Это будет полномасштабный ад.

Через несколько секунд он уже у двери, и на этот раз Дерек отступает, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

— Это он? — требует парень. — Ты трахал мою жену?

— У входа ждет машина, — быстро говорит мне Эйдан, прежде чем сосредоточиться на Дереке. — Иди туда, Айви.

Все происходит так быстро. Эйдан отталкивает его, говорит мне уйти, а Дерек сходит с ума. Он пытается подойти ко мне, но Эйдан стоит у него на пути, отталкивая от меня.

— Отвали! — кричит на него Дерек. — Не смей, блядь, прикасаться ко мне!

— Уходи, Айви, — резко велит мне Эйдан.

— Ты уйдешь, и между нами будет все кончено, Айви.

Впрочем, уже все кончено. Требуется много усилий, чтобы встать. Мои ноги дрожат, а сердце колотится где-то во рту. Лицо Дерека вытягивается, когда он видит, что я начинаю двигаться.

— Не оставляй меня, Айви, — умоляет он.

Мое сердце так сильно болит. Я втягиваю воздух и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но вместо этого ловлю взгляд Эйдана. Он смотрит на меня, его лицо суровое.

— Ты уйдешь, — медленно требует он.

Он прав.

«Он прав», — повторяю себе.

Мне нужно уйти.

В отчаянной попытке добраться до меня Дерек замахивается своими пьяными кулаками на Эйдана, но тот блокирует каждый выпад. Он не бьет его в ответ. Ни разу. Просто держит Дерека на расстоянии, выглядя перед ним как гигантская стена, в то время как я быстро встаю с сумкой в руке и спешу выйти из квартиры.

Соседи вышли в коридор, услышав шум. Я даже не смотрю на них, просто спускаюсь на лифте на первый этаж. Меня всю трясет. Все как в тумане.

Как и сказал Эйдан, у входа ждет черная машина, а за рулем сидит его водитель. Мои ноги двигаются, хотя мой мозг не обрабатывает информацию. Я чувствую, будто парю вне себя.

Недолго думая, я забираюсь на заднее сиденье машины и закрываю глаза.

Эйдан

Моя кровь кипит, а перед глазами все расплывается. Я вот-вот, блядь, сорвусь. Мне не нужно много времени, чтобы разозлиться. Я раздражительный человек. Конечно, не самый терпеливый мужчина в округе, но это… это другой вид ярости. Я чувствую ее на первобытном уровне. Чувствую, что что-то мое было повреждено.

Айви моя. Эта мысль — шепот в моем сознании, но в то же время она такая громкая. Айви вошла в мою жизнь, уже будучи чей-то, но я не могу избавиться от чувства, что она моя. Я доверяю своим инстинктам. Доверяю тому, что говорит мое сердце, потому что в кои-то веки мое сердце что-то говорит.

В ту секунду, когда Айви выходит из комнаты, я перевожу взгляд на этого долбоеба. Она ушла, так что мне не нужно быть чертовски вежливым.

Дерек уже пытается обойти меня. Он похож на наркомана, который гоняется за своей следующей дозой.

Вот же ублюдок.

Я быстро и сильно отталкиваю его назад, впечатывая в дверь.

— Итак, ты — изменяющий кусок дерьма, — рычу я, когда он борется со мой. — Ты никуда не пойдешь, ублюдок.

Парень кипит, глядя на меня в ответ. Он так пьян, что с трудом фокусирует взгляд.

— Она вернется ко мне, — говорит он. — Она всегда возвращалась.

— Ты устроил настоящее гребаное шоу, — отвечаю я. — Умолял ее, и она ни слову не поверила. Я сомневаюсь, что ты увидишь ее снова. Эта травмирующая связь, через которую ты заставил ее пройти, заканчивается.

Потому что так оно и есть. Это травмирующая связь. Айви знает только этот хаос. Это изменило химию ее мозга. Эта привязанность к этому мудаку, даже когда она отчаянно хочет сбежать. Она нуждается в этом вмешательстве. Это единственный способ разорвать связь. Я был в этом. Поэтому вижу это таким, какое оно есть, и я собираюсь сделать так, чтобы это закончилось сейчас.

Теперь в его беспокойстве сквозит паника.

— Ты собираешься использовать ее, — говорит он мне, кипя от злости. — Я знаю твой тип. Ты несерьезно к ней относишься.

— Я очень серьезно к ней отношусь, — быстро отвечаю.

— Просто отпусти ее. Она хочет нас. Ты повлиял на нее, я это знаю. Она уже не та.

— Ты хочешь сказать, что она не податлива? — спрашиваю я, приподнимая брови. — Она больше не сдается каждый раз, когда ты устраиваешь эти приступы, как тряпка? Она делала это только для того, чтобы избежать конфликта. Твое счастье раньше было для нее кайфом.

— Ты ничего о нас не знаешь.

— Я знаю достаточно.

— Она убегает только потому, что винит себя в том, что случилось с Изабеллой. С тех пор она отталкивает меня, и она оттолкнет и тебя тоже.

Я не собираюсь притворяться, что знаю, о чем он говорит. Что бы ни случилось, я не хочу слышать это от него. Айви изо всех сил старается держаться подальше от моей жизни, когда это повсюду в интернете. Я не собираюсь вмешиваться, особенно если это означает, что мне придется выслушивать болтовню этого уебка.

Я оглядываю спальню, замечая царящий в ней хаос. Кое-какое из девчачьего дерьма, например, косметика и одежда, но есть и пустые бутылки из-под алкоголя. Я хмурюсь, чувствуя досаду на себя за то, что не вмешался раньше.

Я мог бы остановить ее в ту ночь, когда подвозил из аэропорта, и она посмотрела на здание со страхом в глазах. Тогда она была готова уйти, и я просто смотрел, как она входит. Настолько озабоченный собой, воздвигая барьеры, которые делали мои эмоции недоступными, я в конечном счете приговорил ее к месяцам одного и того же циклического насилия.

Я перевожу свой взгляд на этого мудака. Его одежда мешковатая, глаза ввалились, лицо красное и потное. У него все признаки алкогольной зависимости.

— Если бы ты действительно заботился об Айви, ты бы отпустил ее к чертовой матери. — Я говорю это не со злым умыслом. В моем голосе нет рычания, в глазах нет агрессии, когда я пристально смотрю на него. — Ты бы отпустил ее, — повторяю я.

Происходит что-то действительно странное.

Его борьба покидает его. Он перестает двигаться и обмякает. Когда я отпускаю его, он сползает по стене, обхватив руками колени, тупо глядя перед собой.

— Я любил ее, — прерывисто шепчет он. — Я действительно любил ее.

Я отступаю, давая ему место.

— Тогда отпусти ее.

Он смотрит на меня снизу вверх, его глаза полны боли.

— Я не всегда был таким.

Мне действительно насрать. Этот парень прикасался к ней, был с ней, разделил с ней моменты, о которых я никогда не узнаю. Мне интересно, Монткальм — это его фамилия? Мне действительно следовало прочитать это гребаной досье, но я предпочитаю узнавать Айви старомодным способом.

Мои ноздри раздуваются.