— Это прощание, на данный момент.

Он делает шаг ближе, разглядывая мой рот.

— Не так быстро.

Я останавливаюсь, выглядя гораздо более увереннее, чем есть на самом деле. Но я добралась до него. Он выглядит таким измученным желанием, что это невозможно игнорировать.

— Да?

Он подходит еще ближе.

— Я хочу снова увидеть тебя, Айви.

— Конечно. Думаю, это займет несколько недель, пока твоим волосам не понадобится следующая стрижка…

Я замолкаю, когда он протягивает руку. Эйдан обхватывает палочку от леденца и осторожно вытаскивает конфету у меня изо рта. Это происходит так неожиданно, что я даже не чувствую, как она покидает мой рот. Он не останавливается и засовывает ее себе в рот. Мои губы в шоке приоткрываются. Тот ухмыляется выражению моего лица.

— У меня такое чувство, что мы увидимся раньше, мисс Монткальм.

Он отворачивается и лезет в карман. Затем бросает на стойку несколько сотен долларов — стрижка стоила не более сорока баксов — и уходит.

Через несколько минут чувствую жужжание в своем кармане. Я тянусь за своим телефоном и провожу пальцем по экрану.

Э.У.: Я чувствую твой вкус на этом леденце, Айви Монткальм. Ты божественна.

Эйдан

Я кручу леденец во рту, ухмыляясь и вспоминая о том, как удивилась Айви, когда я забрал его. Девушка чертовски очаровательна. Мне с ней слишком весело. Я испытываю непреодолимое желание просмотреть ее досье. Оно лежит у меня на столе, и мне нужна еще одна порция Айви слишком-прекрасна-что-это-даже-больно Монткальм.

Двадцать минут спустя я возвращаюсь в свой офис. Выбрасываю палочку от леденца в мусорное ведро у стола моего секретаря. Фрэн отрывается от своего ноутбуку. Увидев меня, она встает.

— Мистер Уэст, — начинает она. — У вас…

— Не сейчас, — перебиваю я, проходя мимо нее в свой кабинет.

— Но я должна сказать вам…

Я захлопываю за собой дверь кабинета и снимаю пиджак. И как раз собираюсь повесить его, когда слышу знакомый голос.

— Эйдан. — Голос звучит с глубоким придыханием. Когда-то давно от этого голоса к моему члену приливала кровь. Теперь он просто заставлял мой позвоночник напрягаться.

Я медленно поворачиваюсь.

— Нина, — отстраненно отвечаю я.

Она сидит в моем кресле и выглядит точно так, как я помню. Такое чувство, что и дня не прошло с тех пор, как я ее видел. Внезапно все возвращается на круги своя. Прошлое обрушивается на меня со всей силой. Я стою неподвижно, пристально глядя на нее и ожидая, когда она заговорит.

Девушка проводит рукой по своим светлым волосам длиной до подбородка и на мгновение опускает взгляд на свои колени. Ее щеки становятся пунцово-красными. Она выглядит застенчивой. Именно эта застенчивость привлекла меня, и она это знает.

Нина так хорошо играла со мной.

— Как ты, Эйдан? — спрашивает она, и ее голос становится нежным. Потом поднимает свои карие глаза, встречаясь со мной взглядом. — Я скучала по тебе.

— Ты скучала по мне, — медленно повторяю я.

— Эйдан. — Она прикусывает губу, выглядя встревоженной. — Я хочу поговорить.

Теперь, когда удивление от встречи с ней проходит, я подхожу к ней.

— Нам не о чем говорить, Нина.

— Мы закончили на плохой ноте.

— Почему ты не заглатываешь член того русского парня, с которым водилась?

Она втягивает воздух.

— Эйдан…

— Брось притворяться невинной, Нина, мы все знаем, что ты чертов питбуль, когда тебе это нужно, хорошо? Я не тот Эйдан, которого ты знала. Убирайся нахер с моего кресла.

Кажется, она в панике.

— Эйдан, я сожалею обо всем. Я скучала по тебе. Скучала по тому, какими мы были.

Я борюсь с улыбкой.

— Да? Рад за тебя, Нина, очень рад за тебя.

— Не делай вид, что ты тоже по мне не скучаешь. Ты прогнал меня, потому что я была с Эдгаром, но наши с тобой отношения не были эксклюзивными! Сколько раз я умоляла тебя захотеть большего?

Я обхожу стол, хватаю кресло, на котором она так удобно устроилась, и разворачиваю его так, чтобы она была лицом ко мне. Нина смотрит на меня, когда я наклоняюсь, глядя ей прямо в глаза. Выражение моего лица жесткое, холодное. Я позволил ей воспользоваться моментом, чтобы увидеть всю гниль во мне. Моя пустая оболочка смотрит на нее в ответ.

— Слушай меня внимательно, — говорю я ей резким, низким голосом. — Я прогнал тебя не потому, что ты сосала член какого-то мужика, маленькая глупая пизда. Я прогнал тебя, потому что ты была ядовитой шлюхой и знала, как играть со мной. Когда мы не трахались, как одержимые зомби, мы нюхали носом дерьмо, а ты воровала прямо у меня перед глазами. Ты — грязный вор в красивой упаковке.

Ее глаза наполняются слезами.

— Ты задеваешь мои чувства, Эйдан.

Я издал жесткий смешок.

— Перестань играть роль. На меня это больше не действует. Иди и найди другой достаточно глупый член, который клюнет на твою драму. О, подожди, ты ведь нашла член не так ли? Ты сказала, его зовут Эдгар? Держу пари, ты сожгла этот мост, не так ли? Сколько тебе удалось нажить?

— Я не получила ничего, Эйдан…

— Тебе удалось выкачать из него бриллианты? Ты подождала, пока он уснет, прежде чем рыться в его бумажнике? Нашла ключ от его сейфа? Вот это было удивительно. Я не думал, что ты опустишься так низко, впадешь в такое отчаяние, но ты такая сука. Ты ждешь своей следующей наживы, и она будет не от меня. А теперь убирайся к черту с моего кресла. А еще лучше — забери его с собой. Не хочу, чтобы, пока я работаю, в воздухе вокруг меня витал запах гнилой, холодной киски.

Она ошеломлена. Абсолютно чертовски удивлена, что я разговариваю с ней таким образом. Я никогда раньше этого не делал. Это оставляет у меня самое приятное чувство. Однажды я оплакивал ее. Затем изгнал ее из своего организма, как вы избавляетесь от гриппа. За исключением того, что потребовалось гораздо больше времени, чтобы прийти в себя. И, как гребаный грипп, от которого ты только оправился, однажды я проснулся, и мне стало намного легче дышать, и в груди не было так тесно.

Это был лучший гребаный день в моей жизни.

Она встает, выглядя потерянной. Я отхожу от нее. Я сделаю все, чтобы не чувствовать ее гребаных прикосновений. Даже малейшее прикосновение ее тела к моему спровоцирует меня. Поэтому отворачиваюсь и подхожу к окну. Смотрю в окно, ожидая, когда она уйдет. Я слышу, как та копошится. Нина собирает свои вещи.

— Ты станешь очень одиноким человеком, Эйдан, — говорит она, прерывисто дыша. — Очень одиноким, холодным, жалким человеком. Ты всегда был слабым. Ты хочешь знать причину, по которой я сбежала с Эдгаром? Потому что он знал, как заботиться о женщине. — Ее голос становится громче, злее. — Ты даже не знал, как позаботиться о себе, сумасшедший ублюдок. За этим высокомерием скрывается маленький мальчик в теле мужчины. — Она издевается, издавая холодный смешок. — Столько денег, а ты не можешь найти кого-то, кто помог бы тебе разобраться с твоими гребаными проблемами с психикой. Я была единственной, кто был ближе всех к тому, чтобы понять тебя. Притворяйся сколько хочешь, что тебе не нужна была эта встряска, валяй и обвиняй во всем меня, но ты принял это дерьмо и пошел дальше, будто ничего и не было, спустил все на тормозах.

— Если и есть что-то, что твой отец должен был сделать, Эйдан, так это то, что он должен был сильнее бить тебя по голове. От тебя было бы больше пользы, если бы ты был слабаком.

И вот она, настоящая Нина во всей своей красе. Я оглядываюсь на нее и позволяю ей увидеть холодную улыбку на моем лице. Это не та реакция, которой ей хочется. Она сердито фыркает и вылетает из офиса.

В ту секунду, когда слышу, как захлопывается дверь, моя улыбка исчезает.

Я подхожу к креслу и плюхаюсь в него. Смотрю вниз на свою трясущуюся ладонь. Мое сердце не сходит с ума. Я чувствую себя совершенно нормально, и все же мое тело дрожит. Я научился приглушать сильные эмоции, чтобы защитить себя от повреждений, но мое тело реагирует и без добавления эмоций. Это самое хреновое чувство.