— Да, не повезло тамошним жителям! — я даже плечами передернул.
— Ну это как сказать. — философски заметил Первушин — рукокрылые вороны только немного крупнее наших, у них с аборигенами что-то вроде союза или симбиоза, не знаю, как правильнее. А гигантские гоминиды не злобны — ты их не трогаешь и они тебя не тронут.
— И что там, в том мире, куда товарищ полковник путешествовал — средневековье дикое или древний мир? — полюбопытствовал я.
— Скорее бронзовый век. — коротко ответил Владимир.
— Ага, стало быть, поэтому полковник Серафимов железными изделиями приторговывал. Там, наверное, хорошее железо, а тем более сталь идут на ура.
— А чем конкретно он приторговывал? — прищурившись спросил Первушин.
— Наконечниками для копий, ножами, стрелами, арбалетами, саблями, шлемами, панцирями, даже меч и кольчуга у него имелись — видно, продать не успел. Я разве тебе не рассказывал?
— Нет, насколько я помню. А мы-то думали — откуда в бронзовом веке железные изделия, да такие качественные. И сварка. Теперь все ясно. Спасибо за информацию!
— Пожалуйста. Кстати! — вспомнил я — А как же теория вашего профессора (Волкова, кажется?), что невозможно проникнуть более чем в два параллельных мира?
— Да никак. Каждая теория только тогда хороша, когда подтверждается практикой. А в данном случае это произошло только у нас, в Союзе: в Карелии пока есть выход только в один мир, в Крыму — тоже в один, на Урале — в два, на Алтае пока только изучаем. А вот у вас, на Балканах, — другое дело — кроме вашего, еще целых три и наши научники утверждают, что это не предел. Вот только осваивать пока придется два — людей и ресурсов на все не хватит, даже с учетом привлечения болгарских и немецких товарищей.
— И какие, если не тайна? — полюбопытствовал я.
— Много будешь знать — скоро состаришься. — отшутился Первушин и посмотрел на меня своим фирменным взглядом, от которого я сразу же поспешил отвернуться, обиженно сказав:
— Володь, не начинай! Все я прекрасно понимаю: молчание весьма способствует сохранению здоровья, продлению жизни и избежанию неприятностей.
— Вот-вот. А про молчание ты здорово сказал. Запишешь? — и мой товарищ протянул мне механический карандаш с блокнотом, но я не клюнул на его хитрую уловку, предложив записать самому. Владимир лишь усмехнулся и запечатлел понравившееся ему высказывание.
— Надеюсь, XIX век входит в их число? А то я ведь сам не справлюсь. — продолжил я наседать на Первушина.
— Входит. И помощь твоя потребуется, но, вероятно, только на первом этапе. Дальше, извини, мы и сами справимся. А вообще, это уже не наша с тобой проблема.
— Точно. У нас своих проблем хватает. — бодро ответил я, а сам завязал себе узелок на память: стало быть наш мир явно в чем-то уникален, раз отставной полковник так легко шастал в тот мир, куда даже продвинутые ученые из СССР и НРБ 2040-го года через раз попадают. А открытый мной лечебно-копировальный мир (к счастью!) для них недоступен. Но товарищу подполковнику знать об этом вовсе не обязательно.
Между тем, время шло, пора было возвращаться в мир Болгарии XIX века. Жаль, конечно, что поход в чудесный мир улучшенных копий и оздоровления придется отложить до лучших времен, но что делать. Накормив друзей человека и быстро собравшись, мы двинулись в путь.
В уже ставший мне привычным XIX век мы проникли где-то часам к шести вечера.
После торжественной встречи и угощения сначала у Вылчана, а затем и у дяди Тодора, мы с Первушиным осоловели от простых, но вкусных и сытных яств, хорошего красного вина и славословий. Были, конечно, и поздравления моего друга с присвоением ему очередного воинского звания. А дядя Тодор даже пожелал Владимиру свет Николаевичу «В этом году подполковник, а в следующем — полный полковник!» и мы в очередной раз подняли чаши. Первушин в долгу не остался и пожелал нашему другу успеха в делах и прибавления рода, при этих словах Гергана раскраснелась, поскольку уже была в положении. В общем, время мы проводили весело и благостно. Однако новоиспеченный подполковник не забыл, для чего мы вернулись на Балканы XIX столетия и, как только закончилась торжественная часть, собрал импровизированный военный совет в составе себя, вашего покорного слуги, дяди Тодора, Вылчана, Бориса и Фотю. Обсудить было что и если бы не деловой и решительный настрой Владимира, его умение планировать, бесспорные организаторские способности и авторитет, да житейская мудрость и трезвость ума дяди Тодора, наша беседа продолжалась бы за полночь.
На следующее утро маленький отряд, состоявший из Первушина, Фотю, Бориса, Димитра, Колю и меня, на телеге, подрессоренной повозке и двух конях отправился в Софию. А чуть позже, с мельницы, обходным путем, переодетые турками Вълчан, Румен, Христо и Драган поехали верхом на выселки Краиште — проведать родственников чорбаджии Эню. Были у меня, знаете ли, планы на его дом.
Описывать долгую и утомительную, по современным меркам, дорогу в Софию я не стану. Городок этот, сразу скажу, меня совершенно не впечатлил — мелковато, грязновато, но народа толпилось что на окраинах, что в самом населенном пункте, немало. Даже наши здешние спутники удивились. Вскоре будущий разведчик Фотю узнал в чем причина такого столпотворения: оказывается, все дело в беженцах из расположенных восточнее Софии сел, подвергшихся разорению со стороны башибузуков и прочих разбойников. Ну что ж, на ловца, как говорится, и зверь бежит — наверняка среди этих людей найдутся и строители. Так и получилось. Вот только прежде пришлось изрядно походить и поспрашивать.
Как раз во время поисков нужных нам мастеров, мы с Первушиным и Фотю (другие остались на одном из постоялых дворов, где благодаря знакомству нашего будущего разведчика и паре золотых монет сразу же нашлись места для людей, лошадей, повозок и даже немного сена) заглянули в одну интересную лавку. Там продавались в основном книги, старинные манускрипты, карты, письменные принадлежности и даже глобус. Бумага, перья и чернила нам, конечно, были нужны для обучения четников и мы приобрели их минимально необходимое количество, но мне не давала покоя висевшая на стене карта с изображением большей части Европы и части Северной Африки — уж очень интересная получалась география. Каспийское и Аральское моря образовывали одно и были соединены с Черным двумя проливами — пошире с юга и поуже с севера. Крым и Кавказ оказались островами, Босфор находился на своем законном месте, а вот Дарданелл и близко не было — вместо названного пролива, Мраморного моря и небольшой части Малой Азии имелся залив Эгейского моря. «Интересно, а была ли в этом мире Троя? — подумал я — Она же примерно в том самом месте располагалась, которого тут нет.» Куда-то исчезли Великобритания (одна Ирландия осталась) и Кипр, а Сардиния и Корсика слились воедино. Балтийское море расширилось за счет хорошего куска Финляндии, а также Эстонии, Латвии и части Литвы (лишь несколько мелких островков осталось). Дания слегка увеличилась в размерах и превратилась в остров. А в самом низу карты я даже разглядел пролив, расположенный недалеко от дельты Нила, связывающий Средиземное море с, по всей вероятности, Красным. Дальше карта кончалась, а в нижнем правом углу располагался прямоугольник с какими-то пояснениями. К сожалению, все надписи были сделаны арабской вязью и ничего нельзя было разобрать. И я, не удержавшись, спросил паренька за прилавком — не продается ли эта карта. Юноша ответил утвердительно, а я полюбопытствовал, насколько ей можно верить. Тут молодой человек смутился и сказал, что сейчас уточнит это у отца — хозяина лавки — и позвонил в колокольчик. На этот сигнал явился сухощавый, чуть сутулый, высокий мужчина с седеющей бородой, в чалме и круглых очках. Он с достоинством поклонился нам, представился и на повторенный мною вопрос о точности карты обиженно ответил, что это самая новая, подробная и правильная карта, составленная великим путешественником и географом ибн Кодланом и что даже у испанцев и французов нет ничего лучше. Когда же я выразил желание ее приобрести, пожалев при этом, что не понимаю надписей на арабском, почтенный торговец, внимательно, хоть и ненавязчиво, рассматривавший нас с Первушиным, предложил купить у него географический атлас, также, по его словам, самый новый, подробный и точный, но с надписями на французском языке. Разумеется, я с удовольствием согласился, но тут вдруг обнаружил, что денег осталось до обидного мало. Пришлось предложить уважаемому Акилю аль Фараби (так звали хозяина лавки) пару зажигалок Zippo, швейцарский перочинный нож, карманную лупу, еще не очиненный карандаш и шариковую ручку. Видели бы вы выражение лица владельца магазинчика! Внимательно изучив предоставленные мной в качестве платы за атлас предметы и выслушав инструкции по их использованию (сопровождавшиеся демонстрацией), почтенный араб согласился на эту сделку, однако, сразу же поинтересовался — нет ли у нас еще таких диковинок? Только я успел ответить, что есть, как Первушин, улыбаясь и прямо-таки излучая флюиды благорасположения, предложил «уважаемому господину аль Фараби» доставить в ближайшее время немного такого товара. Затем Владимир подозвал к себе Фотю и сказал, что если по каким-либо причинам он сам не сможет привезти обещанное, то это сделает «наш молодой друг — очень честный и разумный человек, несмотря на свой юный возраст». Мы обменялись еще несколькими подходящими в такой ситуации фразами, поблагодарили владельца лавки, взяли аккуратно упакованные его сыном покупки и отправились по своим делам.
