— Трудное, но возможное. Кстати, который сейчас час?
— Не знаю, господин майор — часов-то у меня нет.
— Сейчас будут. — с этими словами я извлек из кармана и протянул воеводе точную копию тех самых серебряных часов Breguet, которые мы затрофеили у главаря албанцев. Вылчан потерял дар речи, а ваш покорный слуга с удовольствием смотрел на его растерянное лицо. — Бери, воевода, ты эти часы тысячу раз заслужил.
— Но, господин майор… А Вы как же?
— У меня тоже есть. Только немного другие. — я поддернул левый рукав и продемонстрировал свою кварцевую «Чайку». Оба моих боевых товарища с нескрываемым любопытсктвом посмотрели на эту диковину.
— Удобная штука. В карман класть не надо — всегда под рукой. — одобрил Вылчан мой хронометр.
— А теперь, юнаки[10], давайте делом займемся. — прервал я процесс любования часами — Надо оружие и патроны распределить. Да, кстати, Вылчан, — я извлек из карманов своих туристических брюк несколько серебряных и золотых монет — это — в казну четы. — восемь золотых и восемь серебряных было отложено в сторону — Это — еще два желтых кругляша оказались рядом с воеводой — вам с Румяной, как молодоженам, в прошлый раз забыл, извини. Это — одна серебряная монета легла рядом с Вылчановыми — Борису. А это — тебе, Колю, за помощь — я протянул оставшуюся деньгу немому. Тот, однако, отрицательно закивал головой[11] и приговаривая — Шета, шета! — стал тыкать указательным пальцем правой руки в сторону самой большой кучки денег.
— Ты хочешь, чтобы монета пошла в казну четы? — уточнил я. Колю, довольный, что его правильно поняли, замотал головой[12]. А мы с Вылчаном по очереди крепко пожали ему руку, поблагодарив за благородный жест.
Как известно, оружия и патронов много не бывает, особенно в смутные времена. Так было, так есть и так, увы, будет еще неопределенное время, пока человечество, наконец, не поймет, что худой мир лучше доброй ссоры, а договариваться куда лучше, чем воевать. Но и в параллельной реальности XIX в., и в моей действительности XXI столетия о мире можно лишь мечтать. А значит надо вооружаться, «учиться военному делу настоящим образом», как сказал Владимир Ильич, и поднимать местное народное хозяйство на большую высоту, ибо соловья, т. е. четников, баснями не кормят.
Дожидаясь, пока проснутся его молодая супруга и Борис, мы немного поговорили с Вылчаном, а затем, уже все вместе, потащили наши богатства в служившую оружейкой комнату. Тут выяснилось, что патроны складывать некуда. Решение нашла, как ни удивительно, Румяна, уступившая нам свой сундук для личных вещей и всякого добра, подаренный ей на свадьбу дядей Тодором. На мою попытку отказаться от щедрого подарка, молодая супруга воеводы гордо заявила, что свобода Болгарии, ее супруг, наша чета и дядя Тодор для нее важнее «каких-то тряпок и побрякушек».
Покончив с делами военными, мы спустились вниз, где нас уже с нетерпением дожидались бабушка Тодорка и ее дочь Цветана, хлопотавшие по хозяйству. На мой вопрос о состоянии Захаринчо его мать ответила, что мальчику уже лучше, но он еще слаб и к завтраку не выйдет. А я попросил Вылчана послать кого-нибудь к дяде Тодору за Фотю, чтобы тот осмотрел рану паренька и сделал ему перевязку и заодно напомнил о необходимости как можно лучше нести караульную службу. Только после этого мне пришла в голову удачная и своевременная мысль о необходимости позавтракать.
— Ну, юнаки, я вижу, стол уже накрыт, так что давайте перекусим, чем Бог послал, да за дела.
— Ваша правда, господин майор, перекусить не помешает. — ответил мне Вылчан на правах старшего после меня.
Отдав должное пище, мы поднялись из-за стола, поблагодарив женщин. Помолчав немного, я, глядя в глаза воеводе, решительно сказал:
— Вылчан, в сундуке Румяны еще есть место для новых патронов, но надо подумать и о другом хранилище для боеприпасов. Мне надо еще раз сходить… — тут я запнулся, лихорадочно соображая, как назвать чудесный мир-копировальник — в то место, где есть нужные нам вещи, а ты пока займись тем, о чем я тебя просил.
— Слушаюсь, господин майор! — по-военному ответил воевода, а потом спросил: — А Колю вы с собой не возьмете?
— Возьму, но потом. А пока пусть он тебе тут помогает.
— Понял, господин майор.
Я быстро собрался в дорогу, попрощался с четниками и по еще неглубокому снегу бодро пошагал к переходнику.
В этот раз пришлось зайти в свой мир, чтобы сделать хотя бы необходимые домашние дела, отзвониться родителям, что все в порядке, а я известное время буду жутко занят, да и себя в порядок привести, немного отдохнуть. Только после этого я отправился в мир-копировальник за патронами. Из оружия прихватил только три двустволки, пару пистолей со сменными камерами и один двуствольный, украшенный серебром.
Снега в мире XIX века прибавилось, а у переходника я с тревогой и неудовольствием обнаружил чьи-то следы, уже немного заметенные белым. Это означало, что о скрытности теперь уже и мечтать нельзя, следовательно, надо думать об охране «двери в иные миры».
Встретили меня уже как-то буднично, хотя подаркам, конечно, были рады. Распределив принесенное боевое имущество и переговорив с воеводой, я решил навестить дядю Тодора. Вылчан отправил со мной в качестве охраны только что сменившегося с караула Драгана.
У гостеприимного мельника меня ожидал самый радушный прием и царское по здешним меркам угощение. После застолья я занялся торжественным вручением подарков, так как пришел не с пустыми руками: хозяину достались серебряный «Брегет» и один самородок, Гергане — пара золотых монет и маленькое зеркальце, ее молодому супругу — дорогой двуствольный пистолет, а Фотю — две серебряные монеты, записная книжка, блокнот, пара карандашей и патроны к «Дерринджеру».
Из разговоров с дядей Тодором и его домочадцами я узнал, что никаких действительно важных событий не произошло, жизнь в этом мире неспешно идет своим чередом. Фотю отчитался о занятиях со своими учениками, похвалив одних и посетовав на нерадивость других, не забыв поблагодарить меня за карандаши и блокноты. Новые члены нашего коллектива уже освоились и усердно исполняли свои обязанности. Короче говоря, все работало как хорошо смазанный механизм, каких-либо причин для беспокойства не было и в ближайшей перспективе не предвиделось. Оставалось только порадоваться за своих подопечных и идти за новой партией товара.
Мои путешествия между мирами продолжались, с небольшим перерывом, до конца сентября по нашему времени и до конца января по местному. Даже Рождество я умудрился встретить в теплой компании дяди Тодора и его домашних. Разумеется, посетил Вылчана с его молодой супругой и Борисом, повидал прочих четников. Новый год, кстати, мне тоже повезло встретить в мире XIX века. Должен сказать, что этот праздник отмечали как Васильевдень (в честь Св. Василия), совсем не как в нашем суетном времени — без обильного застолья с фейерверками, ночных гуляний и прочей мишуры. Но все равно было занятно, даже для меня — человека, не особенно интересующегося фольклором. Между прочим, несмотря на параллельность наших миров, очень многие традиции и обычаи совпадают — нарочно интересовался — как, например, полазник или полезник. Название этого обычая происходит от слова «польза» и означает человека, который может быть полезен, принести в дом удачу. Болгары верят, что с приближением Молодого года, как тогда называли Новый год, в дом должен войти человек, приносящий счастье. И этого человека называли полезником. Поэтому мне пришлось тщательно рассчитать дату своего прихода в мир моих новых друзей и соратников, чтобы сыграть роль этого самого «полезника» (я тайно надеялся, что от моей скромной особы все-таки есть какая-то польза). К счастью, у меня получилось прийти точно 20 декабря. Да и кое-какие действительно полезные вещи я с собой принес.
