— Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет. — Кристина плюхнулась на пол рядом с Роландом. — Короче, Шекспир бы с тобой не согласился. Достали?

— Сил моих нет. Серёга бы хоть разрешил чем-нибудь новым в них кинуть, всё веселее было бы.

— Судя по радостным крикам, которые я слышала, проходя мимо технического отсека, они с Землёй наконец-таки придумали, как сделать подходящий для них контейнер внутри корабля. Скоро ловить пойдём.

— Да что их там ловить? Кинул чем-нибудь сложносоставным — подлетели. Они же даже своих вытащить не пытаются!

—Как говорит Сергей: «На таких уровнях организации материи об осознанной взаимопомощи речь не идёт».

— Глаза б мои этот уровень не видели. Где хотя бы Змеи?

— Быть может, там же, где сейчас «Вестник». — Кристина прикрыла глаза. — Надеюсь, с ребятами всё хорошо, где бы они сейчас не были.

— В общем, ты как хочешь, а я иду к Сергею и связываться с Землёй, если понадобится! «Вестник» пропал неизвестно где, у нас еды не больше, чем на несколько месяцев, а мы тут прохлаждаемся, ждём, пока станет понятно, как функционируют чудики, которых мы тут нашли! Непростительная трата времени!

— Иди, я покараулю. Если отпустят — я с тобой.

Долго спорить не понадобилось. Выслушав все аргументы Роланда, Сергей кивнул, предложил попробовать использовать для передвижения компактный батискаф, и попросил быть осторожнее.

***

Первым делом Роланд полчаса покружил на батискафе над «Дружбой» — он был совершенно не уверен в том, что неведомая приземляющая установка не отреагирует на объект, движущийся в пяти километрах над «землёй». И в том, как машина, предназначенная для подводных исследований, будет вести себя в странных условиях Безымянной. К счастью батискаф не пришлось даже перенастраивать — он легко плыл сквозь такую же густую углекислотную туманную «жидкость», как и та, что окружала корабль, и давал вполне приличные тридцать километров в час. Роланд даже ухитрился частично решить проблему видимости, прикрутив к передней части батискафа три мощных прожектора. Теперь с пяти километров вполне можно было разглядеть очертания человеческой фигуры. И даже платочки на появление батискафа почему-то совершенно не реагировали.

Так что земляне отправлялись исследовать Безымянную в самом приподнятом расположении духа, всерьёз надеясь разгадать хотя бы одну из загадок планеты. И даже лёгкое чувство голода, ставшее уже почти привычным за последние несколько дней, не сильно омрачало их настроение.

И снова Сергей, преувеличенно прямой и почти не отнимающий руку от переносицы, стоял перед одетыми в скафандры спутниками, отправляя их исследовать чуждую и опасную планету.

— Попытайтесь найти новые скопления аборигенов. Если получится — понаблюдайте за ними, обязательно зафиксируйте. И попробуйте всё-таки понять, что находится под слоем углекислоты. Я думаю, можно будет попытаться вертикально зависнуть в километре от неё и включить все прожекторы. И пробы, попробуйте взять пробы. — Сергей наконец-таки сдёрнул с носа многострадальные очки, покрутил их и надел обратно. — Ах, да. Я прошу вас, помните о парейдолии. Когда мозг достаточно устанет от одинакового окружения, он начнёт генерировать из окружающего пространства монстров, деревья, людей — на что у вас фантазии хватит. Не забывайте об этом, и обязательно проверяйте то, что вы видите.

Роланд и Кристина устроились в батискафе, помахали затянутыми в перчатки руками уже почти покинувшему ангар временному командиру, и батискаф выскользнул наружу, в белёсый туман Безымянной.

— С чего начнём? — Рыцарь ограничил скорость пятнадцатью километрами в час, высоту – двумя километрами, и, прежде чем задать курс, обернулся к напарнице.

— Прямо. Или направо…. — Кристина нахмурилась. — Лезет какая-то мысль в голову, а какая – не понятно. Я подумаю пока что, решай сам.

Роланд покладисто кивнул и, хорошенько поразмыслив, направил батискаф в сторону, прямо противоположную той, в которой они с Кристиной тестировали земное оружие. Потому как вдруг у местных всё-таки есть какие-никакие мозги, и они предупредили своих об открытой на них охоте?

— Рыцарь, а Рыцарь, а по какому принципу местные выбирают, что они будут кусать, а что — нет?

Роланд, загипнотизированный неизменными клубами подсвеченного тумана за бортом батискафа, дёрнулся, вырванный вопросом Кристины из полумедитативного состояния.

— Ты о чём?

— Они накинулись на «Дружбу», но не трогают батискаф. Проигнорировали наш с тобой выход за пределы челнока, но кинулись на пулю и токсин из неё. И на куриные кости, и на кофе. И на мои волосы. — Кристина медленно провела пальцем по стеклу иллюминатора. — Можно было бы предположить, что их интересует только органика, но «Дружба» же не покрыта ничем органическим? Или я ошибаюсь?

— Не знаю. — С минуту Роланд честно пытался вспомнить, затем покачал головой. И щёлкнул пальцем корпус «мыши». — Серёга, ты можешь точно выяснить вещественный состав внешней оболочки «Дружбы»? Тут у Кристы возникла идея, что чудики жрут только органику. Ибо им не интересны скафандры и батискаф, но интересны «Дружба», пуля и яд из неё, мусор из фильтра и Крискины волосы.

— Хорошая идея, я попробую побыстрее уточнить составы.

Мышь пискнула, прерывая связь, а Кристина внезапно схватила руль батискафа и выкрутила его вправо:

— Поворачиваем! Там лес!

— Какой ещё лес?! — Рыцарь, как человек менее склонный к неуёмной игре воображения, удержался в ясном сознании дольше Кристины.

— Откуда ж я знаю, какой?! Подлетим поближе — узнаем.

Роланд внимательнее посмотрел в иллюминатор, затем, на всякий случай, проверил данные сканеров. Никакого объекта, отличающегося от облаков углекислоты, в пределах ближайших десяти километров не было.

— Кристи, ты где его видишь? Сканеры показывают, что в той стороне километров десять точно ничего нет.

— Вот чёрт. — Кристина несколько раз моргнула, затем покачала головой. — Всё равно такое ощущение, что его вижу. И не вижу. Я была лучшего мнения о своём сознании.

Дальше летели веселее: через произвольные промежутки времени то Кристина, то Рыцарь видели нечто, совершенно точно не имеющее ни морального права, ни физической возможности появиться на Безымянной. Фигуры были разными: от огромных цветов и растений и невиданных животных у Кристины, до величественных пиков Тибета, японских пагод и гигантских боевых роботов у Роланда.

Довольно скоро исследователи привыкли к сменяющим друг друга картинам и даже с известным юмором обменивались пришедшими в голову образами.

— А я очертания Змея вижу. Воон там. — Кристина ткнула пальцем в сторону, которую они по аналогии с Землёй договорились именовать «северо-востоком».

— Прикольно. Я тоже.

Им понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это означает. И то, наученные горьким опытом, исследователи сначала затребовали максимально подробные данные со сканеров. И только удостоверившись в том, что в той точке действительно есть что-то, принципиально отличающееся от осточертевшей углекислоты, позволили себе обрадоваться.

Змей стоял в клубах тумана, не шевелясь, не подавая никаких иных признаков жизни. Никакого теплового излучения вокруг него не было; электрических сигналов, подобных работающему человеческому мозгу, он тоже не распространял.

— Подождём. — Роланд остановил батискаф в полукилометре над Змеем, включил маскировочную программу, окрашивающую обшивку батискафа в цвет окружающей среды, и обе головные камеры. Затем приник к иллюминатору, пытаясь рассмотреть Змея своими глазами.

— Чего? — Кристина скептически хмыкнула, но тоже прижалась лбом к иллюминатору. — Пока он куда-нибудь уйдёт?

Но Змей никуда не ушёл. Более того — даже через час, когда людям уже казалось, что их лбы постепенно прирастают к прохладному стеклу иллюминатора, Змей не переменил позы и даже, кажется, ни разу не пошевелился.

— Мы не можем висеть тут вечно. Надо или лететь дальше, или спускаться и знакомиться. — Кристина откинула голову на кресло, помассировала напряжённые мышцы. — Говорю сразу: я — за знакомство.