Власов успел аккуратно подхватить его и, вытащив из кресла, уложить на пол обмякшее тело. Глаза Константина были приоткрыты, но зрачки не реагировали ни на какие раздражители. Пульс прекрасно прощупывался и на шее, и на запястье и соответствовал нормальному; грудная клетка мерно поднималась и опускалась. Но в сознание командир корабля не приходил. Испробовав все формально одобренные средства, Юрий не выдержал и принялся трясти Константина за плечи как грушу, одновременно крича ему в ухо что-то однозначно ругательное. И каково же было его удивление, когда из динамиков раздался обезличенный, но совершенно точно принадлежащий Косте голос:

— Что за чертовщина тут происходит?

Происходящее, наверное, стоило бы сохранить в тайне от остальных членов экипажа. Хотя бы ненадолго, пока не станет понятно, что произошло, чтобы гарантировано не посеять панику. Но Костя с перепугу, не разобравшись в своих новых возможностях, задействовал всю корабельную систему оповещения. И Люда и Муха, удивлённые и напуганные, примчались в рубку буквально в течение трёх-пяти минут с того момента, как Константин осознал себя частью корабля.

И, естественно, обнаружили бессознательное тело командира, изобретательно ругающегося Юрия Валерьевича и — о, ужас! — удобно устроившуюся на боковой панели проекцию искусственного помощника, копирующую их командира вплоть до пуговиц на форменной куртке.

— Как это возможно? Что происходит? Я не понимаю. — Люда бросилась к Косте, упала на колени, почти оттолкнув Власова, прижалась ухом к груди бессознательного товарища.

Мухаммед, решивший, что возле командира и без того слишком много народу, наклонился над пультом управления, вывел на панель координаты корабля. Затем, выругавшись сквозь зубы, вернул переднюю часть обшивки, почему-то ставшую непрозрачной, к привычному виду. И тут же выругался ещё раз, глядя на непроглядную тьму за бортом корабля, не подсвеченную ни звёздами, ни туманностями, ни газо-пылевыми скоплениями.

Муха аккуратно помахал рукой проекции Константина — субординация требовала сначала доложить командиру о масштабе неприятностей, в которых оказался «Вестник». Но активно реанимирующая Константина Людочка попыталась перейти к непрямому массажу сердца, и динамик корабельной связи снова ожил.

— Хватит! Люда, если бы моё сознание можно было вернуть в тело с помощью искусственного дыхания ли ещё каких-то методов реанимации, ты бы это уже сделала. Нет необходимости осложнять ситуацию сломанными рёбрами. Юрий Валерьевич, вы, кажется, были рядом со мной. Вы можете объяснить, что именно произошло?

— Объяснить — нет, только лишь рассказать. Нас внезапно потащило вперёд, к барьеру. Насколько я успел увидеть — спонтанно появилось невероятно мощное магнитное поле, которое, вопреки предыдущим измерениям, вступило во взаимодействие с «Вестником». Попытаться что-то противопоставить ему я уже не успевал, единственное, что пришло в голову — включить быстрый переход по первой подходящей связке запутанных частиц. И вот, мы здесь. Поверьте, друзья, знай я пятнадцать минут назад, к чему приведёт мой поступок, я бы, скорее всего, постарался придумать что-то иное. Но… — Удручённый Юрий, впервые со дня исчезновения Аэлиты позволивший себе продемонстрировать растерянность, и словно разом постаревший на несколько лет, развёл руками. — Я надеюсь только на то, что Земля что-нибудь придумает. Или, что ещё один переход вернёт Константина обратно в собственное сознание.

— Мы не будем рисковать. — Тон прозрачной фигурки в форме лётчика ОСР не допускал даже возможности пререканий. — До тех пор, пока не возникнет прямая необходимость совершить переход, мы не станем этого делать. Я остаюсь командиром корабля, более того, могу выполнять функции искусственного помощника. Для начала надо бы понять, где мы вообще находимся.

— Изо всех нас у вас, Костя, сейчас больше всего возможностей это выяснить. — Власов, казалось, вернулся к своему привычному спокойному, слегка насмешливому состоянию. — Со своей стороны скажу, что не успел тщательно изучить экран состояния, когда нас начало затягивать к барьеру.

Проекция Константина пропала, и Мухаммед впервые дал волю эмоциям.

— Мы не можем оставить командира в таком состоянии! Давайте просто вернёмся, и всё! Мы же, как я понимаю, совершили именно то, что запланировали: задействовали квантовый переход в месте с наивысшей магнитной напряжённостью! И попали в никуда. — Мухаммед яростно ткнул пальцем в сторону прозрачной части обшивки «Вестника», за которой простиралась бесконечная тьма. — Так что нас тут вообще держит?!

— Муха, не нервничайте так. — Людочка нашла в себе силы улыбнуться. — Сейчас наш командир соберёт все необходимые данные, поймёт, где мы находимся, и нам расскажет. Может быть, мы ничего не видим по каким-то естественным причинам.

Юрий едва заметно покачал головой, но ничего не сказал. Он очень сильно сомневался в том, что вернуться будет так просто. Ибо никто не знал, какой именно квантовой парой воспользовался «Вестник» для перехода.

Желая ускорить невообразимо медленно тянущееся время, Мухаммед и Люда принялись сами собирать и интерпретировать данные с множества спектро- интерферо- и прочих –метров. Юрий Валерьевич же ушёл в свою каюту и попытался связаться с Землёй.

И потерпел полное фиаско. А потом ещё одно, и ещё… Сигнал просто отказывался покидать пределы «Вестника».

Когда его личный искусственный помощник, изолированный от основной корабельной системы, сообщил о внешнем запросе на создание проекции, Юрий чуть не расхохотался от радости. Увы, радость оказалась преждевременной — после полученного согласия на экране соткался Костя.

— Мы находимся в месте, заполненном неизвестным нам веществом. Или же в пустоте. Проще говоря, здесь нет ничего — ни звёзд, ни планет, ни туманностей, никакого излучения...— Он удобно устроился на экране и постучал прозрачными пальцами по прозрачному же колену. — Хуже того, я не могу ни связаться с Землёй, ни найти то место, которое соответствовало бы в здешнем пространстве той точке, в которой мы активировали «распутыватель». Как вы считаете, насколько безопасно сейчас попытаться совершить магнитно-гиперонный прыжок, используя корабельную установку?

— Откуда мне знать? Я до сего дня не сталкивался с местами, в которых ничего нет.

— Ну, не совсем ничего. — Костя взлохматил несуществующие волосы, соображая, как описать человеческим языком новый спектр собственных ощущений. — Тут есть немного одиночных частиц, предположительно протонов, которые, возможно, иногда взаимодействуют друг с другом. Говорю «возможно», потому что ни один из наших приборов такого взаимодействия ещё не засёк. Но я понимаю, что это не означает полного отсутствия взаимодействий, мы ведь тут не так долго и находимся.

— Можно попробовать включить «распутыватель», просто поискать подходящие гиперонные пары. — Юрий Валерьевич прикрыл глаза, размышляя. — Приборы ведь не регистрируют возмущений, подобных тем, какие были возле барьера?

— Нет.

— Тогда это безопасно. Но для начала я бы всё-таки подождал хотя бы двадцать четыре часа, собрал побольше данных — возможно, какие-то взаимодействия всё-таки происходят, но мы их пока не отследили. Да, Костя, а что насчёт реликтового излучения? Радио-диапазона?

— Ничего. — Заметив тень недоверия на лице Власова, Константин с нажимом повторил. — Совершенно ничего. Можете попробовать проверить физическое состояние датчиков, возможно, я не вижу какие-то скрытые поломки. Но, как вы помните, мы не так давно тщательно перепроверили весь «Вестник». Можно, конечно, предположить, что что-то повредилось во время вынужденного прыжка…

— Проверю. — Власов потёр изуродованное ухо. Но движение, которое раньше помогало собраться и начать логично рассуждать, теперь, в обстоятельствах, сходных с обстоятельствами, в которых он потерял мочку,только нервировало. — Давайте тогда возьмём перерыв в одни земные сутки, потом попробуем принять какое-то решение.