— Кузнецову крупно повезло, что Вячеслав Артемьевич куда гуманнее предшественников. Вернее, может позволить себе быть гуманнее, чем предшественники. — Власов наконец окончательно присоединился к разговору, свернув проекцию, заполненную длинными и малопонятными пилотам формулами. — Я сам Иванковского толком и не застал, а вот наставник рассказывал, как сильно прежний председатель не любил разгильдяйство такого рода. Валентин бы не только за панель управления больше не сел — даже пассажиром бы на гражданский рейс не попал.

— Ну так время другое. Спокойное. — Костя ехидно пробормотал что-то вроде «угу-угу», и Муха поправился. — Ну, не совсем, но уж точно спокойнее, чем пятидесятые и Неслучившаяся Война. Иванковский же тогда матобеспечением оборонного сектора заведовал, должен был насмотреться на раздолбаев и их жизне… — Мухаммед осёкся, сообразив, что спорит с безмерно уважаемым им старшим товарищем, но всё же, после паузы, тихо закончил, — …деятельность.

— Насмотрелся, но личные счёты к разгильдяям у него ещё до Неслучившейся возникли. Костя, вам старшие товарищи в космическом университете не рассказывали о том, почему в вузовской столовой запрещены любые морепродукты и даже рыба не в почёте?

Изрядно удивлённый Костя покачал головой.

— Удивительно. Ну да ладно. — Власов поправил сползшую с плеча лямку комбинезона — на сей раз, разнообразия ради, серого, — и вытянул скрещенные ноги, откинувшись на спинку кресла. — В начале сороковых основным вектором для естественных наук был поиск разумной жизни на Земле.

Юрий Валерьевич прервался, сообразив, что для того, чем занимались тогда многие биологи ОСР, нужно подобрать какое-то другое описание, и Костя не выдержал:

— Что, до такой степени в человечестве разочаровались?

— Согласитесь, у них были причины. — Власов ехидно усмехнулся. — На самом деле, нечеловеческий разум искали тогда с вполне конкретной целью: кто-то предположил, что, коль уж имеющие четыре конечности обитатели суши не могут до конца понять Змеев, возможно, это удастся обитателям водной стихии. Дельфинам или же осьминогам. Ленинградские учёные занимались осьминогами, курировал исследования как раз таки Иванковский, он тогда года три как получил право собственные проекты вести. До того, что у любых земных организмов со Змеями будет исчезающе мало общих черт, обе группы додумались быстро. Но ленинградцы, не помню уже, кто старшим в группе был, предположили, что осьминогам можно легко устроить принудительную эволюцию — достаточно лишь изменить самкам ген, отвечающий за потерю аппетита после спаивания, ну и добавить какие-то системы привязанности к потомству вроде тех, что есть у животных. А это, как понимаете, готовая раса подводных помощников, легко работающих на больших глубинах. Иванковский заинтересовался, выбил разрешение продолжать работу и несколько лет только ими и занимался, даже, говорят, частные уроки генетики и биоинформатики брал. Чуть ли не ассистировал. И вот, какое-то из поколений осьминогов наконец показало хороший прогресс относительно диких сородичей. Результаты работы должны были показать на конференции, проходившей, Костя, как раз-таки в нашем с вами университете. — Власов задумчиво сжал между большим и указательным пальцами неровный край уха. — Доклад был крайне неуспешен — подопытный «кролик» не демонстрировал ни одного из приобретённых умений и в целом был отвратительно похож на своих диких сородичей. Исследователей ещё более-менее поняли: кто из нас не загорался, увлечённый перспективной идеей? Там и в пищевой институт пойдёшь избушкам-на-курьих-ножках корм подбирать. А вот Иванковскому досталось: чуть ли не в намеренной растрате денег и времени обвинили. К счастью, разбирательство отложили на следующий день. В тот же вечер в честь открытия конференции устроили торжественный ужин, одним из главных блюд на котором должен был стать огромный фаршированный осьминог. Иванковский и исследователи сначала не собирались появляться на людях, после такого-то позора, но в последний момент передумали. И, как вы думаете, кого они увидели в центре стола?

Выдержав буквально гоголевскую паузу, Юрий Валерьевич с выражением продолжил:

— Осьминога, точь в точь похожего на того, который так бездарно выступил днём на конференции. Потом были ДНК-тесты, долгое разбирательство, в итоге выяснили, что по кошмарному стечению обстоятельств во дворе университета одновременно стояли два резервуара с осьминогами: с обычным, съедобным, и с обученным, этически несъедобным. Выяснить, имело место разгильдяйство грузчиков или намеренное вредительство, так и не удалось. А некоторые участники того ужина узнали, каково это, когда твоя еда умнее тебя. Ибо к приходу учёных их подопечный уже лишился нескольких щупалец.

— Но они ведь закончили эксперимент? У меня как-то была девчонка, учившаяся на морского биолога, рассказывала, что их специально учат взаимодействовать с особо умными осьминогами.

Мухаммед был так заинтересован рассказом, что даже забыл про особо уважительный тон, которым обычно разговаривал с Власовым. Подметивший это Константин мысленно усмехнулся: если так пойдёт, то к концу миссии Муха, чего доброго, даже обратится к Юрию Валерьевичу на «ты».

— Закончили. Не могу ручаться, но вроде как некоторых особей даже отселили в тщательно огороженное место в каком-то из океанов. Но, не спустись тогда хотя бы один человек из группы к ужину… — Власов печально опустил глаза, словно предлагая собеседникам самим представить, сколь многое потерял бы мир в этом случае.

***

Чем ближе «Вестник» подходил к точке, помеченной на звёздных картах как SGR 1806-20, тем чаще и пристальнее земляне всматривались в озарённую огнями бездну космоса, одновременно и желая, и не желая, чтобы кто-то посмотрел оттуда в ответ. Ибо, если бы выяснилось, что «Змеиная Звезда», всего лишь магнетар, то «Вестник», скорее всего, вернулся бы к Безымянной, на помощь «Дружбе».

Одна лишь Людмила не участвовала в горячих обсуждениях и совместных бдениях в рубке, по-прежнему игнорируя остальных членов экипажа.

Именно поэтому, когда до магнетара оставалось не более суток пути, Константин приказал экипажу собраться в отсеке управления. Он был уверен, что проигнорировать прямой приказ Люда не рискнёт, а разрешить противоречия внутри команды следовало до того, как «Вестник» окажется внутри потенциально опасной зоны.

И Люда его не проигнорировала. Но, явившись в рубку точь в точь в назначенное время, замерла справа от двери, неестественно выпрямив спину и сложив руки на груди. Вынужденные встать рядом с ней Юрий Валерьевич и Муха выглядели то ли конвоирами, сопровождающими знатную несломленную пленницу, то ли верными воинами, готовыми защищать свою госпожу до последней капли крови. Косте же, расслабленно прислонившемуся к блокам панелей управления, в этой воистину кинематографичной сцене однозначно отводилась роль типичного космического злодея.

— Друзья, через двадцать шесть часов и сорок минут мы подойдём к промежуточной цели нашего пути. — Константин заметил выразительную гримасу Люды, но не счёл нужным останавливаться. Разговор следовало попытаться довести хотя бы до какого-нибудь итога. — Возможно, она станет и конечной, возможно — окажется лишь небольшой остановкой, которая подскажет нам дальнейшее направление. Но в любом случае мы должны подойти к «Змеиной звезде» единой командой, готовой выполнить миссию, возложенную на нас Землёй. Я собрал вас здесь потому, что сейчас мы не готовы выполнять хоть сколько-нибудь сложные задачи. И не будем готовы до тех пор, пока не обсудим всё, произошедшее возле Безымянной. Прошу, высказывайтесь.

— Убийцы! Ты и Добронравов. А мы все — пособники. — Людмила лишь немного повысила голос, но из уст хохотушки, заражавшей хорошим настроением всю команду, эти слова звучали словно полноценный крик.

— Каждый из нас знал, на что идёт. Каждый подписал соответствующие бумаги. И потом, что бы ты предложила? Спуститься вслед за «Дружбой»? Так мы не знаем, что заставило челнок разогнаться до тысячи двухсот километров в секунду, и какую скорость это придало бы «Вестнику»… — Юрий осёкся, увидев, что Людмила закрыла уши руками и отчаянно качает головой.