Чтобы занять мозг чем-то, отличающимся от беспокойства, Муха принялся думать о новом плане экспедиции. Шесть дней должен был продлиться полёт, и все шесть дней «Вестник» будет оставаться на месте, а в отсеке управления кораблём будет дежурить хотя бы один человек. Раньше наблюдала бы ещё и Аэлита, сняв с человека необходимость отслеживать интерференцию, космические лучи, спектральные графики и прочие чистые данные, не являющиеся ещё информацией в привычном смысле этого слова.

А теперь? Да, каждый из них обучен читать и интерпретировать всю информацию, которую могут предоставить многочисленные датчики и службы корабля. Но что с того? Мозг-то один.

Время шло. Покидать рубку всё ещё не хотелось, но скука уже начала протягивать свои жадные тощие лапки к его разуму. Юрий Валерьевич оставался погружённым в машинные недра, и, создавая видимость собеседника, Мухаммед принялся запрашивать самые разные данные, которые только могли прийти ему в голову. Получив один из ответов, он долго неверяще смотрел на экран, затем кинулся тормошить Юрия. Подобный вывод человека из подключения к нейроинтерфейсу считался неоптимальным, но выбора не было — на Люду Муха почему-то не надеялся, а будить Костю попросту не хотелось.

К счастью, всё обошлось: Юрий Валерьевич вынырнул из недр машины целым и невредимым. И очень внимательно выслушал сбивчивый рассказ космонавта. Затем запросил ещё раз те же данные, внимательно изучил их, и от души пожал руку Мухаммеду.

— Знаете, чтобы вами ни руководило, когда вы запрашивали данные об электрической активности и предполагаемом составе аппаратов, кружащихся вокруг планеты, этому чему-то следует отлить памятник в бронзе. Ну надо же… Сходите, разбудите Константина, если вас не затруднит. И позовите Людочку. Новую информацию следует обсудить всем коллективом.

***

— То есть, сигналы нам посылало что-то вроде орбитальной станции? — Константин в третий раз перечитывал данные, свидетельствующие о том, что из восьми аппаратов, вращающихся у Безымянной, семь имеют форму неправильных многоугольников и проявляют только лишь слабую электрическую активность, похожую на свойственную человеческому мозгу. Также два из них не менее одного раза выделяли в пространство неизвестные вещества температурой свыше 100 С⁰, предположительно имеющие в своём составе углерод в той или иной модификации. Восьмой же, намного более крупный, имеет форму, близкую к сферической. И излучает во всех диапазонах примерно с той же интенсивностью, как, например, «Терешкова».

— Я думаю, да. И обратите внимание на траектории «многоугольников» — почти уверен, что они вращаются вокруг сферы. Это точно орбитальная станция со спутниками-сателлитами или что-то очень на неё похожее. — Власов довольно улыбнулся, и на сей раз улыбка затронула и тонкие губы, и зелёно-золотистые глаза, и даже первые морщинки вокруг них.

—Это не делает планету обитаемой, Юрий Валерьевич. — Людмила, скрестившая руки на груди и буквально выплёвывающая слова,воплощала собой дух противоречия. — Заметьте: наш корабельный компьютер делает всё тоже самое, что и «многоугольники». Генерирует определённое электрическое поле, выделяет в окружающую среду тепло. Разве что алмазов не выделяет.

— Ты имеешь в виду, что… — Костя не успел продолжить — его перебил до крайности удивлённый, можно даже сказать, ошарашенный, Мухаммед.

— Что мы встретились здесь с другими инопланетянами?

***

«Дружба» — компактная версия «Вестника», лишённая термоядерного реактора, «динамки», «распутывателя» и таких неважных, но приятных мелочей, как земная одежда (исключительно разноцветные комбинезоны из специальной ткани), библиотека и картины на стенах отсеков, целеустремлённо двигалась к Безымянной. Свои 250 км\с она набрала за первый час полёта, и теперь движение челнока практически не ощущалось — казалось, что «Дружба» зависла между двумя огромными шарами, медленно обменивающимися между собой размером.

Первый час «контактёры толпились в рубке — уменьшенной копии рубки «Вестника — возле огромного экрана, транслирующего происходящее перед передней частью челнока. Потом, сообразив, что Безымянная никак не утоляет внезапную лёгкую тоску по «Вестнику», а переключать камеры опасно, Роланд и Кристина разошлись исследовать «Дружбу», оставив временного капитана — Сергея — присматривать за данными о состоянии корабля и окружающем пространстве.

Впрочем, долго исследовать «Дружбу» было сложно: технический отсек, спальный, многофункциональная лаборатория, хозяйственное помещение и стартовая площадка зондов и батискафов. Не больше, но и не меньше, чем нужно, чтобы пару месяцев провести на исследуемой планете, не завися особо от главного корабля.

Так что Кристина довольно быстро устроилась в кухонном отсеке со стаканом сока и исчёрканными листами, на которых она пыталась примерно предположить, какими фонемами может обладать язык существ типа Змея.

Роланд, который через восемь часов должен был сменить Сергея, отправился спать — будучи единственным членом экипажа, от познаний которого не зависела успешность контакта, он чуть в меньшей степени ощущал свалившийся на них груз ответственности.

— Криста, хочешь узнать что-то интересное?

Мышь ожила точно в тот момент, когда девушка начала всерьёз рассматривать вариант использования Змеями не-сонорной коммуникации типа электрических или магнитных волн. Точнее, не-сонорной эта коммуникация считалась бы любым существом, использующим звуковые волны.

Что-то интересное узнать хотелось, а мышь снова замолчала — Сергей явно намекал на то, что для удовлетворения любопытства придётся прийти в рубку. С сожалением отставив увлёкшие её схемы, Кристина двинулась в рубку, на всякий случай прихватив с собой ещё одну герметичную упаковку с соком для Сергея.

— И ради чего я оторвалась от увлекательнейше-бредовых размышлений? — С засунутым за ухо карандашом Кристина до такой степени напоминала карикатурного «зелёного человечка» с большими глазами, маленьким ртом и антеннами, что Сергей не удержался от хохота. — Чего смешного я сказала? На, вдруг пить захочется.

— Ничего. Прости, Кристи. Полчаса назад «Вестник» вышел на связь, просят приглядеться к аппаратам, которые кружат вокруг Безымянной. Муха решил интереса ради запросить данные на них, и выходит, что там чуть ли не орбитальная станция с сателлитами. Или, как вариант, ещё один исследовательский корабль. — Сергей тепло улыбнулся Кристине, принимая сок.

— Ещё один что? — Кристина с новым интересом взглянула на экран. — Хочешь сказать, что вон та круглая штука — орбитальная станция или корабль? А четыре штуки вокруг неё — сателлиты? А если круглая штука — корабль, тогда что такое четыре штуки вокруг неё?

— Семь. Семь штук. Не знаю. — Поправляя Кристину, Сергей непроизвольно поднял взгляд к экрану и осёкся: теперь возле сферы было видно только четыре «многоугольника». — И куда ещё три подевались? Может быть, ушли на теневую сторону и нам их не видно? Как же Аэлиты не хватает. — Он подвигал очки, поудобнее устраивая их на носу. — После… а, ты уже.

Кристина действительно уже устроилась в соседнем кресле, слегка повернув его в сторону экрана. Несколько минут ничего не происходило, и она рискнула продолжить разговор. Не отводя, однако, глаз от окружённой многоугольниками сферы.

— Мне становится жаль, что до высадки так много времени. Знаешь, я иногда задумываюсь: почему тот, первый, Змей был на Венере без скафандра?

— Ты же видела отчёты о Безымянной. Если это действительно их родная планета, то венерианский ад вполне может казаться им чем-то вроде элитного курорта. Но мне тоже хотелось бы уже увидеть, какие формы жизни могла родить эта безумная планета.

— Несколько часов назад мы всерьёз тосковали по «Вестнику» и беспокоились об оставшихся там товарищах. А теперь мечтаем как можно быстрее оказаться на Безымянной и начать её исследовать. Мы точно не моральные уроды?

— Мы совершенно обычные люди, Кристи. И именно поэтому неизведанное манит нас сильнее, чем грусть.