Все это рассказывать моим новгородским партнерам я не стал, незачем им лишнего знать. Тему Новгорода в разговоре с Великими князьями я поднимал, не только потому что хотел Андрея заинтересовать или Нездиничам помочь. В этом деле у меня есть свой шкурный интерес, я хочу, пользуясь ситуацией, затащить Новгород в Союз.

О чем, глядя прямо в глаза новгородскому боярину, я без обиняков и намекаю.

— Будет война или нет, Богдан Нездинич, это напрямую от вас зависит!

— Как это⁈ — Загорячился было Горята, но старший брат остановил его взглядом и повернулся ко мне.

— Говори, чего требуется⁈

Середина Мая 1256 года

Вся линия причалов по обоим берегам Волги занята ошвартованными судами. Кроме уже привычных глазу катамаранов, выделяются корабли больше похожие на обычные ладьи, только без высокой носовой фигуры и с двумя мачтами. От одного берега к другому и к кораблям на рейде постоянно снуют юркие ялы, добавляя оживления и всеобщей суеты.

В этом году я собираю целую эскадру, и мест у причальной стенки для всех не хватает. Множеству судов приходится подолгу стоять на рейде в ожидании своей очереди на погрузку. Всего почти пол сотни катамаранов и три шхуны для морского плавания. Это для себя я называю эти суда шхунами из-за их косого парусного вооружения, ну а для всех других они по-прежнему ладьи. Их строят здесь же в Твери на верфи у Ивана Еремеича, а совсем не в низовьях Волги, как планировалось вначале. И это потому что реальность, как всегда, внесла суровые коррективы в мои планы.

Когда на следующий год после первого похода в Орду, Куранбаса с Остратой привели торговый караван в Сарай, то встретили их уже по-иному. В этот раз местные мздоимцы взялись по серьезному. Прошлогодняя халява больше не прокатила, пошлину на ввоз подняли вдвое, плату за место на рынке и за транзит увеличили в полтора раза, ну и бакшиш, естественно, никто не отменял. Выгодность проекта значительно померкла, но не растаяла. Хуже оказалось то, что заложить крепость в районе будущей Астрахани нам не позволили. Тогда еще живой Батый разрешил ставить поселение, но без стен и большого гарнизона, а это в корне меняло дело. Без крепости любое поселение там — это попросту оставление товара на разграбление, а людей на гибель. Уж слишком много голодных шаек бродит там по степям, коих может остановить только картечь с крепостного вала, а никак не ханская пайзца. В общем, в тот год перспектива выйти в море не продвинулась ни на шаг, и более того вдруг выяснилась еще одна засада и не менее серьезная. Вернувшиеся ни с чем корабельные мастера заявили мне, что строить там дело пустое.

— Не из чего там строить. Ну нет там строевого леса! — Взмолились они хором.

Надо сказать, это повергло меня в уныние, как я мог так лопухнуться — ну действительно, откуда в степи взяться лесу. Из-за чего я так облажался, мне тоже было понятно, просто сказалось шта’мповое мышление учителя истории. Вспомнил учебник, картинку с первым русским кораблем европейского типа «Орел», что был построен по приказу Алексея Михайловича для охраны Каспийский торговли, и вот вам результат… Не вдаваясь в подробности, решил — раз для Каспия, то, стало быть, и строился в Астрахани. В общем, не подумал, как следует, а надо было, ведь тогда бы догадался, что царские мастера, скорее всего, сплавили построенный корпус откуда-то с верховьев Волги, а в Астрахани лишь доделали по мелочи.

Поначалу ища выход из создавшегося положения, я решил сплавлять лес по Волге, а в Астрахани только сушить и строить, а потом вдруг задал себе простой вопрос. А зачем я весь этот огород горожу⁈ У меня же есть верфь в Твери, не проще ли строить морские суда там, а затем уж спускать их вниз к Каспию. Это не супертанкеры, и глубины на реке вполне позволят это сделать. Тем более, что их еще и загрузить товаром можно, что опять же прибыль принесет. Вниз по течению такие корабли пройдут, а обратно им возвращаться не надо!

Это решение заставило меня изменить планы и серьезно расширить Тверскую верфь. Поставили несколько дополнительных стапелей для строительства привычных Еремеичу ладей, но все ж таки с моими изменениями. Корпус обшивался не внахлест как привычно в Новгороде, а в стык, и открытый верх полностью зашили палубой. Вместо одной, поставили две мачты с гафелем на каждой. Все это сделали для морского плавания, а для реки на время перегона установили по пятнадцать уключин с каждого борта. В сравнении с катамараном такая посудина длиною в тридцать шагов и смотрелась, и двигалась как беременная слониха рядом с верткой тигрицей, но, как говорится, каждому сверчку свой шесток. Другое дело, что у меня не было ни одного морского капитана, да и откуда бы им взяться в Твери, где моря отродясь никто не видывал.

В поисках капитанов прошел еще год, и еще один торговый поход не закончился выходом в Каспийское море, но зато решилась проблема с поселением. Отправляя Куранбасу и Острату, я вспомнил, что в моем времени, кроме Астрахани, существовал еще один порт в устье Волги, и назывался он странным именем Оля'. Я как-то был там один раз и помнил, что это место в плавнях почти у самого выхода в Каспий. В нашем времени туда протянута автомобильная дорога, и паромы ходят на Красноводск, а ныне в те места сушей вообще не добраться. Разве что в августе в засушливый год, когда пересохнут сотни ручьев, речонок, озер и болотин — в общем все то, чем заполнена дельта Волги.

Вспомнив об этом месте, я осознал, вот где надо ставить перевалочный река-море порт. С берега не подобраться, значит, укрепления серьезные не нужны, а раз так, то и ордынские требования можно удовлетворить и безопасностью не поступиться.

В общем, в прошлом году Куранбаса нашел подходящее место в устье Волги и высадил там гарнизон и первых поселенцев. Надо сказать, что к этому времени Батый был уже мертв, и в Сарае царила межцарственная неразбериха. Сартак убирал чиновников отца и сажал своих доверенных людей на ключевые государственные посты. В такой ситуации, когда сановник не знает кем он проснется завтра, всем хочется урвать кусочек и пожирней, и побыстрей. Вдруг этот день последний в должности и больше возможностей сорвать бакшиш уже не будет. В общем, разрешение на строительство обошлось нам не очень дорого, без лишних проволочек и даже без упоминания о запрете на фортификационные сооружения. Этим Куранбаса не преминул воспользоваться, и за пару месяцев стрелки нарыли уже ставший стандартом шестиугольник земляной крепости со рвом, валом и шестью горками по углам под баллисты. Острог получил свое будущее название Оля, а перед уходом гарнизону оставили на зиму провиант, порох для громобоев и заряды для баллист. Ну а чтобы не скучали зимой, воевода крепости получил задание по зимнику свозить к берегу валуны для будущего причала.

Острог Оля перезимовал благополучно, и сейчас корабли грузились в том числе и тем, что необходимо для строительства крепости, причалов и прочего.

Задумавшись, я совсем было отвлекся, и тут голос Калиды вернул меня в реальность.

— Смотри-ка, Нездиничи пожаловали!

Поднимаю взгляд и вижу, как с левого берега, оттуда где река Тверца впадает в Волгу, показались ладьи. Одна за другой пять больших лодок вышли из-за мыса Заволжский, и по высоким носовым фигурам видно, что это новгородцы. Такие конские головы из дерева режут только там.

Этот путь из Новгорода в Тверь по Волхову через Верхний волок и Тверцу они используют издревле. По весне, пока стоит высокая вода, есть возможность пройти по Тверце, а вот летом, когда вода уходит, открывая каменистые пороги, это сделать уже невозможно.

Смотрю, как ладьи пересекают Волгу, и раздумываю только над тем, кому первому заехать в морду Горяте или Богдану. Дело в том, что прошлой осенью они слезно молили меня вступиться и не допустить карательного похода Великого князя Владимирского на Новгород. Я просьбу их уважил, и мы договорились, что ежели князь Андрей передумает, то помощь мою Господин Великий Новгород оценит по достоинству и примет, наконец, решение о вступлении в Союз городов русских. Нездиничи клялись от имени всей новгородской госпо’ды, что ежели нашествия не будет, то они уже к зимней ярмарке обернутся и привезут утвержденную посадником и вече договор о вступлении. Не скупясь на обещания, они божились, что говорят не только от себя, но и от всего Новгородского общества. Я поверил, и что?!.