— Как ты…

— Я — ментальный маг, Ронь, — призналась я. — И одновременно ведьма. Это невозможно, но я существую и совмещаю в себе две несовместимых силы. А еще я никогда не была смелой или сильной, и страх стал моим оружием в Смуту. Легче всего у меня получалось транслировать это чувство окружающим.

— Ночной Кошмар? — догадалась Ровена. Я кивнула. Да, для всех я была кошмаром, и лишь Том и Нар называли меня своей сладкой грезой. Внушить ведь можно не только ужас. Было время, когда измотанным постоянной борьбой самих с собой друзьям лишь я могла подарить хоть немного покоя.

Нару пришлось контролировать каждое движение, каждую мысль, чтобы не уйти случайно в Тень или не выпустить ее в наш мир. Маг научился жить на двух уровнях реальности одновременно, удерживая границу и не выдавая окружающим, что он видит куда больше, чем остальные. Лишь в обществе меня и Тома Нар позволял себе расслабиться, отпускал контроль, и тогда мы видели просачивающуюся сквозь него в наш пласт реальности Тень — живую, порой осязаемую и имеющую свой характер.

В Томе пробудилось собственное наследие — в нем и так было больше половины вампирской крови, а после ритуала мы догадались проследить его родословную до истребленных высших. Да, сила палача увеличилась, как он и хотел, но какой ценой… Долгое время я была уверена, что Том больше не способен чувствовать ничего кроме скуки и вспыхивающей в момент раздражения жажды крови и боли. Хорошо, что в этом я ошиблась.

В отличие от нас с Наром, Том не мог отсидеться за городом, приходя в себя — должность требовала быть постоянно на виду. Поэтому в Роден мы вернулись все вместе, и только там я поняла, насколько мне не повезло с даром. В поместье моими стараниями никого, кроме друзей не осталось, а в городе я едва не свихнулась от навалившегося на меня шума чужих мыслей, грязи чужих желаний, от которых никак не получалось отгородиться. Еще и Тому с Наром, как вскоре стало ясно, была необходима моя помощь, и мне пришлось месяцами держать их на ментальных поводках, одергивая, возвращая друзьям ясность сознания и сглаживая непредсказуемые перепады настроения. Мы оказались тесно связаны и слишком уязвимы. Лишь хаос Смуты позволил нам не только остаться незамеченными, но и в тяжелых случаях отпускать контроль и направлять излишки силы в полезное русло.

Однако даже страшилок о темных гончих, опутанных дикой смесью правды и вымысла, оказалось недостаточно, чтобы остановить грызню за власть. Смута и беззаконие продлились долгих шесть лет, пока Том после моего отъезда не озверел окончательно. Линард считает, в тот момент главу Дознания стали бояться намного больше, чем таинственных, но почти прекративших напоминать о себе темных гончих.

— Я слышала, что легендой о гончих Совет прикрывал собственные темные делишки, — нервно выдохнула Ровена. Я покачала головой. — Еще была версия, что вы — отряд убийц на службе у кого-то из лордов, цепные псы, которых натравливают на неугодных.

— Вторая версия ближе к истине, но лорды не знали, кто мы. Наша сила слишком велика, чтобы нас не попытались убить просто из страха. Мы были не настолько уверены в себе, чтобы подставляться, раскрывшись. Однако Совет своим первым составом действительно во многом нам обязан. Если бы мы не избавлялись от слишком обнаглевших и неадекватных конкурентов, многие лорды до конца Смуты не дожили бы.

— Если верить рассказам, вы больше половины Родена перебили! — воскликнула вампирша.

— Не всему стоит верить, — я с укором посмотрела на подругу. — Очень удобно обвинить тех, кто не может возразить. Больше половины приписываемых нам злодеяний не на нашей совести. Хотя остается все равно немало.

Ронька шумно выдохнула, заглянула в пустой бокал и отставила его в сторону.

— Ладно, — вампирша вздохнула еще раз. — Ладно. Предположим. Ментальный маг, управляющий Тенью и высший вампир. Надеюсь, с последним я никогда не встречусь.

— Не надейся, — ухмыльнулась я. — Уже встречалась.

— К-к-когда? — с трудом выдавила подруга. Я с сочувствием на нее посмотрела.

— В Управлении, Ронь. Бледный Ужас и белый палач — это один и тот же человек.

Ровена в отчаянии застонала и уронила голову на стол. Пока вампирша приходила в себя, я покосилась в угол, темнота в котором показалась мне излишне густой.

— Он приносил тебе пирожные! — возмутилась Ровена. Надо же, запомнила.

— А еще цветы, — я пальцем показала на орхидеи. — И мы живем вместе.

— Что? — Ронька подскочила, едва не опрокинув стол, и судорожно огляделась. Я вздохнула.

— Не здесь, у него. Могла бы и поздравить.

— А? — не поняла вампирша.

— Меня, говорю, могла бы и поздравить с окончательно наладившейся личной жизнью, — я постаралась улыбнуться как можно беззаботнее. — А тебе бояться нечего, ни я, ни Линард тебя в обиду не дадим.

— Точно, Линард! — Ровена нарочито бодро оскалилась и потянулась за сумкой. — Мне надо срочно его увидеть!

— Стоять, — несмотря на то, что я для вампирши угрозы не представляла, Ронька замерла на месте. — Куда собралась? В тебе две бутылки настойки, а на улице ночь, думаешь, я куда-то тебя отпущу сегодня?

— Но мне надо ему кое-что сказать!

— Утром скажешь. Сейчас тебе надо выспаться и переварить все, что я рассказала.

Рона с очередным полным боли стоном упала обратно в кресло.

— Я его убью! — мрачно пообещала вампирша.

— Обязательно убьешь, но завтра. Тебе выспаться не помешает.

— Да мне кошмары после такого сниться будут!

— При мне — не будут.

Посверлив меня недовольным взглядом, Ровена буркнула:

— Ну и ведьма ты все-таки. Рассказывай тогда, откуда появились ваши прозвища.

Я выдохнула — Ронька не в таком уж шоке, как стремится показать. Похоже, Линчик завтрашний день переживет. Украдкой покосилась на густую тень в углу и погрозила ей кулаком. Тень шевельнулась, на грани слышимости шепнула: «Спасибо», — и растаяла.

— Про Ночной Кошмар, надеюсь, объяснять не придется? — Ровена помотала головой. — Прозвища друзьям придумала я, нам надо было как-то друг друга называть, когда мы выходили на охоту. Раз эти имена стали частью легенды, такая скрытность оказалась оправдана — нас все-таки слышали и запомнили. Бледным Ужасом я назвала Тома после того самого первого дня в поместье. Внешность у теряющих контроль высших специфическая, такое ночью встретишь — до конца жизни заикаться будешь. Линард стал Ловчим после первой охоты — его задачей было следить, чтобы никто не ушел, и загонять жертв на Тома. Заодно он тренировался выслеживать сбежавших через Тень — там от него никто не сможет скрыться, Нар найдет даже на другом конце мира. Ну а я держала над всеми нами ауру страха, чтобы ни у кого не возникло искушения вмешаться, и не появилось случайных жертв. Заодно присматривала, чтобы Том и Линард держали себя в руках и не буянили слишком сильно.

— Слишком сильно — это как когда в центре Родена старинный особняк в пыль рассыпался? — подозрительно прищурилась Ровена. — Я считала это выдумкой, пока ты не упомянула Тень.

Я помрачнела. Скосила взгляд в угол, убедилась, что мы с Ровеной одни. Хорошо.

— Никогда не спрашивай об этом у Нара. Это был дом его родителей. Ты ведь уже в курсе, что он из древнего и богатого рода? — Рона осторожно кивнула. — Кое-кто решил, что чета Лерой метит в Совет. Мы узнали обо всем слишком поздно, опоздали всего на несколько минут. Линард не сдержался и развеял особняк вместе с убийцами.

Ровена сглотнула и закрыла глаза. Кажется, до нее наконец-то начало доходить, что Смута и последствия нашего ритуала — это не только интриги и увлекательные жуткие истории. Впрочем, я специально рассказывала мягче и легче, чем все было на самом деле. Зачем Роньке знать о той атмосфере подавленности и страха, которая воцарилась в Родене в Смуту? О том, как мы с друзьями ломали себя, чего нам стоило обуздать свалившиеся на нас силы? Об отчаянии и мыслях закончить мучения одним ударом, которые хоть раз возникали у каждого из нас троих? О том, как мы держались друг за друга, вытаскивали из самого глубокого омута, поддерживали, заметали следы и не осуждали, когда кто-то терял контроль — мы знали, это может случиться с каждым.