Хельмут Шваб в беседу не вмешивался, и только когда я кинул на него укоризненный взгляд, он решил заговорить.

— Господа, мы же собрались здесь для подписания договоров. Решайте, пожалуйста, свои разногласия в другом месте. Не надо мешать юристам, делать свое дело.

— А у нас все уже готово, — сообщили те. — Ничего сложного стандартные договора поставки, с оплатой по факту, все согласно законодательству. Так, что господа, можете ознакомиться с документом.

Нам раздали каждому по экземпляру договора, и мы принялись за их изучение.

После подписания договора Хельмут Шваб плотоядно потер руки.

— Ну, что, господа, было бы неплохо отметить это событие небольшим фуршетом. Как вы смотрите на мое предложение?

— Я пас, — сразу заявил Блюменталь.- мне требуется соблюдать режим питания из-за язвенной болезни. Так, что извините, но я ухожу.

Мой юрист, тоже отказался от предложения, заявив, что вечером у него есть еще дела, поэтому ему нужно срочно уехать, и тоже покинул нашу кампанию.

Оставшись втроем, мы отправились в небольшой ресторанчик поблизости, предварительно договорившись, что платим каждый за себя.

Как и ожидалось, оба моих собутыльника пытались развести меня на откровенность, пытаясь выведать секреты моих препаратов. Шваб, заметив, что у меня закончился шнапс в рюмке, даже не пожалел подлить своего, Но успеха не достиг. Я отделывался от вопросов ничего не значащими фразами.

Здоровяк Бруно Ланге пил шнапс, как воду, соревноваться с ним было бы глупостью. Поэтому в скором времени я сообщил, что мне тоже пора и, распрощавшись со своими партнерами по бизнесу, отправился на вокзал.

После первой официальной поставки антимигренола, у нас наступило некоторое затишье. Ну, затишье относительное. Все же покупатели в аптеке не переводились. Мы же торговали не только гомеопатией. Список лекарственных препаратов был довольно широк. Но меня уже не тянуло, как в молодости, беспричинно усиливать то, или иное средство. Гораздо спокойней продавать свои препараты, к которым никто не прицепится только потому, что их не с чем сравнивать.

Именно такие мысли бродили в моей голове, когда я снова ехал в Мюнхен, чтобы отдать на исследование свой препарат, усиливающий потенцию.

Хельмут принял меня, как старого приятеля, и сразу соблазнил походом в пивную. Учитывая, что торопиться было некуда, я охотно согласился. Тем более, что Шваб повел меня в Хофбройхаус.

— Конечно, здание после бомбежки перестроено, — рассказывал он по дороге. — Но нижние этажи сохранились, там есть на что посмотреть. Может быть, посидишь на скамье, на которой сидел ваш Ленин, когда ходил сюда с со своей женой.

— Хочешь сказать, что такая скамья существует? — удивился я.

Хельмут замялся.

— Ну, скамьи то сохранились с того времени, но какая из них та самая, никто не знает.

Я хотел спросить, осталась ли в пивной скамья, встав на которую выступал тогда еще молодой Гитлер, но смущать собеседника не хотелось. Так, что лишние вопросы я благополучно оставил при себе.

Через час мы сидели за массивным столом девятнадцатого века и ожидали официантку. Я, тем временем, разбирался с, вырезанными еще в прошлом столетии, надписями.

Но вскоре пышногрудая официантка принесла нам поднос с пивными кружками с шапками пены и блюдом жареных сарделек, после чего и мы приступили к трапезе.

— Увы, — с огорченным видом заметил Шваб, закончив с первой кружкой. — Не могу себе позволить больше литра пива. Эх, где мои шестьдесят лет. Тогда я не думал о количестве выпитого. А вы, херр Циммерман, не обращайте внимания на старика, пейте сколько душе угодно, такого пива в Германии вы больше не найдете.

Пиво действительно было отличным, поэтому я заказал еще две кружки и продолжил беседовать со Швабом.

В беседе узнал много нового о конкуренции среди владельцев аптек Мюнхена. И о том, что Яков Блюменталь, потихоньку выигрывает это соревнование, владея уже чуть не третью аптек города.

Выйдя из пивной, мы распрощались, Хельмут отправился в свою лабораторию, а я на вокзал.

Сидя в вагоне, я представлял, как Шваб, придя на свое рабочее место, вертит в руках флакончик с моим средством усиливающим потенцию, и, наконец, решительно накапав десять капель в мензурку, разводит их водой и выпивает.

Конечно, это, скорее всего фантазия, но уж слишком подробно собеседник расспрашивал меня о рекомендованных дозах и времени приема, ведь для анализа препарата эти сведения особо не нужны, так, что Шваб, похоже, намеревался испробовать свое средство на себе.

— Надеюсь, он не умрет во время этого дела, — подумалось мне . — Кто его знает, возможно, у этого живчика до сих пор имеется несколько любовниц.

Не знаю, опробовал ли Хельмут мой препарат, или нет, но через неделю он позвонил и бодрым голосом заявил, что проверка завершена, но ему необходима еще небольшая партия лекарства, для исследования на добровольцах в течение месяца.

У меня сразу появилось множество вопросов, по поводу этих добровольцев, в плане того, кто им должен будет платить и почему для антимигренола добровольцы не понадобились.

Хельмут начал мямлить что-то невразумительное, поэтому пришлось снова идти к юристам.

Интермедия

Солнце с утра ярко светило в окна штаб-квартиры корпорации Байер АГ в городе Леверкузен.

В очередной раз, чихнув при взгляде в окно, Вальтер Штерн, руководитель немецкой ветви корпорации, встал и сам задернул гардину.

Снова усевшись в кресло, он взял в руки сводку за последний месяц. Прочитав, недовольно хмыкнул и, включив компьютер, уставился на синие панели Нортон коммандера, светящиеся на экране монитора.

— Фрау Марта, будьте любезны, пригласите ко мне Роберта Коха — попросил он по селектору, некоторое время спустя, секретаршу.

Вскоре в его кабинете появился полный мужчина лет сорока.

— Вызывали, херр Штерн? — встревожено спросил он.

— Да, херр Кох, хотелось бы услышать ваши пояснения по поводу последней сводки. В чем собственно дело? Почему в землях Северная Рейн-Вестфалия и Бавария за два последних года почти на половину процента снизился объем аптечных заказов, в то время как в остальных землях количество поставок наших препаратов практически осталось на прежнем уровне? Вы можете это внятно объяснить?

Роберт мысленно расслабился. В снижении продаж его косяков не имелось.

— Конечно, херр Штерн, в связи с этим обстоятельством наш отдел проводил расследование. Оно еще идет, но уже сейчас можно сказать, что у нас появился в этих землях конкурент, владелец небольшой аптечной сети Алекс Циммерман.

Вальтер Штерн усмехнулся.

— Роберт, надеюсь, вы в шутку называете его конкурентом. Как может, какой то мелкий предприниматель на равных соперничать с гигантом фарминдустрии?

— Оказалось, может, херр Штерн. По крайней мере, в двух землях он выкупил несколько гомеопатических аптек и успешно ими руководит. Но следует отметить, от дальнейшего развития сети Циммерман отказывается, в связи с тем, что физически не успевает обеспечить поставки больших объемов своей продукции.

— Херр Кох, я вас правильно понял, что падением продаж мы обязаны единственному фармацевту, работающему в собственной аптеке и изготовляющему свои лекарства кустарным способом?

Видя выражения искреннего недоумения на лице начальника, Кох с большим трудом удержался от улыбки.

— Немного не так, херр Штерн, все гомеопатические препараты, пользующиеся повышенным спросом, изготавливаются женой Алекса Циммермана, Лидией, имеющей диплом фармацевта-провизора, в аптеке города Менхенгладбаха. Сам же Циммерман является лишь владельцем аптечной сети.

— Хм, интересно, мы, оказывается, работаем рядом, практически земляки!- удивился Штерн.

— Не совсем так, — снова поправил начальника Роберт Кох. — Чета Циммерманов — этнические немцы несколько лет назад переехавшие к нам из Казахстана. Сам Алекс Циммерман по образованию врач-психиатр, но по приезду в Германии он развил бурную деятельность, взяв кредит, выкупил почти не дававшую дохода гомеопатическую аптеку в Менхенгладбахе.