В свое время я долго думал, как дать знать ей, что я жив и у меня все хорошо.

Писать письма прямо на ее адрес было страшновато. Вряд ли ее почту перлюстрировали, но в нашей стране возможно все. И получит ли она мое послание — большой вопрос.

Поэтому я написал ей письмо и вложил в конверт с адресом Валеры Лебедева. В короткой записке я сообщил ему, что у меня все в порядке, но домой, пока приехать не могу. И просил передать письмо маме.

Естественно, отправил письмо, когда в первый раз уехал в командировку в Волгоград. Обратный адрес написал тоже волгоградский, только для того, чтобы письмо приняли на почте.

К сожалению, до сих пор не знаю, дошло ли письмо до адресата, или нет.

Надеюсь, что все у родных хорошо. Брату уже за двадцать, взрослый человек, мама должна быть уже на пенсии. А Костя, наверняка работает в своем гараже, и возит тех же боссов, срочно вышедших из партии и начавших приватизировать все подряд.

Закончился длительный период ничего не делания, и начались активные трудовые будни.

Первые месяцы можно назвать периодом выживания. После отъезда Краузе продажи в аптеке, если и не рухнули, но довольно сильно упали.

Вот попробуй, объясни покупателю, что большую часть товара мы закупаем у поставщиков, и только менее десяти процентов изготовляем по рецептам докторов, или продаем свои лекарства.

Покупатели почему-то считают, что старый Готлиб все изготавливал собственноручно.

Поэтому приходилось экономить на себе, потому, что налоги и зарплату надо было платить регулярно.

Однако понемногу все стабилизировалось. Мой антимигренол стал популярен в городе. Я даже не подозревал, сколько больных мигренью живет в Германии. Всегда считал, что это довольно редкое заболевание. Хотя сейчас покупали это лекарство при любой головной боли. И оно помогало.

Да и нас на улице стали узнавать. По крайней мере, в ближайшем окружении. Поэтому утром, когда мы с Лидой под руку степенно шагали в аптеку с нами то и дело здоровались соседи.

Я начинал задумываться о создании новых лекарственных препаратов, решал с чего лучше начать.

— Наверно, снова стоит начать е лекарства для потенции, только о Виагре пока вспоминать не буду, - решил я, в конце концов в один прекрасный день и приступил к созданию препарата.

— Хорошо вспоминать забытое старое, руки сами делают то, что нужно. — думалось мне, пока титровал нужный раствор.

Лида, занимаясь приготовлением сложной мази, выписанной пациенту врачом соседнего праксиса, периодически кидала взгляд в мою сторону.

— Саша, тебе надо было родиться фармацевтом, — сказала она в какой-то момент. — У тебя так ловко все получается.

— Ну, так было с кого брать пример, — улыбнулся я.

— Не скажи, — покачала та головой. — Я примером никак быть не могу. Видишь же сам, сколько иногда переделывать приходится. А у тебя с первого раза все получается, как по заказу.

Наш разговор прервала фармацевт, работающая в торговом зале.

— Херр Циммерман, к вам посетитель,- сообщила она. — Хочет с вами переговорить конфиденциально.

— Интересно, кто это может быть? — думал я, выходя из лаборатории.

В торговом зале, как обычно, столпотворения не наблюдалось. Но все же несколько человек разглядывали застекленные полки с лекарствами. И лишь один пожилой немец, уставившись в окно, выходящее на главную улицу, опирался на массивную трость.

Когда я подошел к нему, он обернулся, и я увидел перед собой невысокого, чуть сгорбленного старичка с умными глазами и ехидным взглядом.

— Добрый день, херр Циммерман, — произнес он. — Позвольте представиться Хельмут Шваб, владелец Мюнхенской лаборатории стандартизации и спецификации.

— Добрый день, херр Шваб, — в том же духе приветствовал я незваного гостя. — Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет, там мы сможем обо всем спокойно переговорить.

Когда тот представился, до меня сразу дошло, что передо мной стоит владелец лаборатории давшей добро на мое лекарство. И с ним никак нельзя ссориться.

Когда Шваб зашел в кабинет, он обвел стены ностальгическим взглядом и сказал:

— Мне нравится, что тут все осталось, как при старине Готлибе. Даже литография картины Кранаха Старшего висит на прежнем месте. Удивительно, что Краузе не забрал ее с собой.

Я улыбнулся.

— Он сказал, что оставляет эту картину, чтобы я смотрел на нее и вспоминал, что жизнь не вечна и очень коротка.

— Совершенно верно,- кивнул Шваб, — он ее купил еще до войны. Очень редкая литография картины «Источник молодости». Готлиб считал, что эта картина, как бы символизирует его аптеку, дающую людям надежду на выздоровление. Наверно поэтому, он оставил ее вам.

— Ну что же мы стоим, присаживайтесь, херр Шваб. — предложил я. — Может, что-нибудь выпьете, колу, или швепс? О, кстати, есть свежее баварское пиво!

Шваб посмотрел на меня все понимающим взглядом и ухмыльнулся.

— Не суетитесь, херр Циммерман, никаких плохих вестей я вам не принес. Наоборот, сейчас вас удивлю.

Я молча смотрел на, улыбающегося Хельмута Шваба и прикидывал в уме, чем же таким приятным ему хочется удивить.

Вариантов имелось немного. Поэтому, когда старик начал говорить, ничего сверх ожидаемого услышать не удалось.

— Херр Циммерман, как вы уже знаете, я владелец и руководитель аналитической лаборатории, именно нам херр Краузе доверил провести необходимые исследования вашего гомеопатического средства, — начал издалека плести словесные кружева, собеседник.

Но я тоже не вчера родился, поэтому с доброжелательным видом кивал головой, показывая, как внимательно его слушаю.

— Видите ли, дорогой херр Циммерман, так получилось, что моя жена стала первым пациентом, принявшим ваш препарат. И результат оказался, весьма положительным.

После того, как в моих руках оказалось еще некоторое количество лекарства, любезно предоставленное Готлибом Краузе, я передал его для апробации знакомым врачам-терапевтам. Результаты превзошли все ожидания, несмотря на то, что я вначале довольно скептически отнесся к вашему средству.

И сейчас я представляю в беседе с вами интересы двух гомеопатических аптек Мюнхена. Как вы смотрите на возможность заключить с ними договор на регулярные поставки вашего антимигренола?

Я улыбнулся.

— Могу только приветствовать такое намерение. Но, сами понимаете, хотелось бы большей конкретики. Я, кстати, не понимаю, почему вы не приехали вместе с владельцами этих аптек, мы бы тогда смогли сразу составить проект договора?

Говоря эти слова, я мысленно посмеивался. Причина приезда Шваба в одиночку тайной для меня не была.

Ушлый старичок хотел денег.

Хельмут Шваб смущенно улыбнулся.

— Херр Циммерман, я прекрасно понимаю, что вы всего лишь несколько месяцев назад переехали в Германию и еще не вполне ориентируетесь в сфере коммерции, иначе такого вопроса бы не задавали. Я сейчас вам все растолкую.

— Сколько? — я вопросом прервал рассуждения Шваба.

— Чего сколько? — удивился тот.

— Сколько вы хотите за посредничество дорогой Хельмут, — пояснил я.

— Вот это уже деловой разговор, — воскликнул собеседник, и началась торговля.

Торговались мы долго. В итоге Шваб остался доволен процентом, капавшим ему с каждой поставки. Насколько я понял, его мюнхенские знакомые дали ему карт-бланш на такие цифры. Ну, а я тоже ничего не имел против того, если владелец аналитической лаборатории, в которую мне придется еще не раз обратиться, немного на мне заработает. Ведь буквально вчера вспоминая Германа, думал, что тот плохо кончит, если не будет делиться с нужными людьми. Я такой ошибки совершать не собираюсь.

Так, что расстались мы со Швабом в наилучших отношениях. Тот сообщил, что не пройдет и нескольких дней, как он позвонит и сообщит, когда можно будет приехать в Мюнхен для подписания договора.

В ходе беседы я сообщил ему, что в ближайшие дни займусь новым рецептом гомеопатического средства, названия которому еще не придумал. Средство уже проверено на практике в Казахстане и показало себя неплохо. Мужчины, принимавшие этот препарат, были от него в полном восторге.