— Спасибо, Дим, — сказал я, принял коробку из его рук, засунул под мышку и достал кошель. — Сколько с меня?

— Четыре золотых червонца. — сказал он. — Ты извини, цену на них поднять пришлось. Многие сейчас трубки курят, они экономнее, потому пришлось повозиться, чтобы папиросы раздобыть.

— Да всё нормально, Дим, — сказал я, отсыпав ему четыре золотых монеты. — Спасибо тебе. Хорошей тебе торговли.

С этими словами я направился к почтовой повозке, где мужичок в черном камзоле вытаскивал какие-то ящики.

— Здравствуй, Тимур, — поприветствовал я мужика погромче, чтобы он меня услышал, — У тебя часом нет никакой посылки для меня?

— Здравствуйте, лейтенант, — ответил Тимур, оглянувшись и снова забрался на повозку, где достал большую тетрадь и нацепил на себя очки, висевшие у него на цепочке. — Напомните мне, пожалуйста, вашу фамилию, я проверю списки.

— Морозов, — ответил я, — Михаил Андреевич.

Мужик поправил очки и пролистал тетрадь.

— Нашёл, — сказал он, — Да, есть для вас одна посылка, сейчас достану.

Мужик полез в повозку.

— Там точно одна посылка? — спросил я его погромче, — Не две?

— Да, только одна, — ответил Тимур, вылезая с длинной, обитой металлом коробкой, и немного покряхтев спрыгнул с повозки. — А вы две ждёте?

— Да, жду, — ответил я, — И уже давно.

— Если хотите, я поспрашиваю в почтовом отделении, — ответил он, ставя коробку на ящики, собранные в кучу в качестве импровизированного столика. — Когда в Рубцовск вернусь.

— Да, спроси, будь добр, — сказал я.

— Проверять посылку будете? — спросил он.

— Да, буду. — ответил я, и Тимур шустро распаковал коробку, где в тканях из бархата красовался блестящий, с новой гравировкой моего рода на ножнах, изогнутый килич. В месте, где была выемка на гарде теперь красовался красного цвета камень.

Я достал его, вытащил из ножен: вдоль клинка теперь красовался шахматный рисунок, вытравленный в металле, и сам клинок был в прекрасном состоянии.

— Михаил, Андреевич, — сказал Тимур, — Тут в коробке для вас ещё лежит письмо.

Я положил килич и взял в руки письмо. Конверт был из красной бумаги, с печатью какого-то рода. Времени читать его на месте уже не было, и так задержал людей, прочту по пути.

— Потом прочту, — сказал я, заворачивая килич в бархатную ткань, не стоит светить старомодным редким оружием на улицах по пути в к себе, по которому меня запросто вычислят. — Коробку оставь себе. Сколько с меня?

— Нисколько, Михаил Андреевич, — сказал он. — За доставку давно уплачено, а я на службе, и за риски мне доплачивают.

— Ну давай я хоть отблагодарю тебя. — сказал я, доставая кошель, я был в приподнятом настроении, получив пусть не всё, но то, что давно ждал.

— Не стоит, — сказал он, — Я дорожу своей работой, а за такие «благодарности» я могу её потерять, вы уж простите.

— Ну как знаешь, — ответил я, убрал кошель, прихватил свёрток и письмо, — До следующей встречи, Тимур.

По пути обратно, я всё же открыл письмо, любопытство взяло верх, прочитаю его по пути.

— Здравствуйте, Михаил Андреевич, — говорилось в письме. — Несказанно рад был получить данный заказ от вас. В нынешние времена почти никто не пользуется подобным оружием, изнеженная молодежь выбирает элегантность вместо боевой мощи и практичности, но в годы моей юности, два столетия назад килич был весьма популярен. Приятно было узнать, что остались ещё люди, кто пользуется подобным оружием, а посему, я хорошо постарался над его восстановлением, даже позволил себе сделать немного больше тех работ что обычно делаю за такие деньги. Так же я слышал от правнука, что вы не знаете всех свойств вашего оружия, потому ниже я написал список всех свойств, включая добавленные и восстановленные, и список проведенных работ. Надеюсь данное произведение оружейного искусства хорошо послужит вам в боях с чудовищами. С уважением, Василий Евгеньевич Скуратов.

Я был приятно удивлен написанному в письме. Прочитав список того что было сделано, и список свойств, мне страсть как захотелось всё опробовать. Да только с киличом теперь я буду ходить только в одеждах охотника, а значит, опробовать его смогу только ночью, и впереди ещё целый день неприятной мне службы, который ещё нужно прожить.

Одно только насторожило в письме. Скуратов. В моём мире такая фамилия была у боярского рода. Неужто моим киличом занимался такой важный человек? Пусть для меня моя премия была просто громадной в сравнении с моим жалованием, для таких людей уплаченное мной было бы сущими копейками. А впрочем, кто знает, человек так долго живёт на этом свете, может у него ностальгия по старым временам и он занимается этим для души, убивает такими мелочами время. Не буду гадать. Я получил свой килич, в куда лучшем виде, чем он был раньше, и на том огромное Василию Евгеньевичу спасибо.

Оставшийся день я с трудом вытерпел, то и дело доставал портсигар, и выходил на стену на перекур. Из событий было только то, что мы обезвредили каких-то крестьян, возомнивших себя лесными бандитами, когда один из караульных заметил дым и всполохи на дороге в лесу. Когда я туда примчался и увидел как они нападают на телегу травника мы с отрядом без труда их отлупили, как детишек, связали и доставили в крепость. На допросе я выяснил причины, почему они подались в лес и велел их отпустить. Но дурачкам этим сказал, что сейчас никто не пострадал, но второй раз, если они возьмутся за старое я лично найду их и уже добр к ним не буду. Я прекрасно понимал, что они не хотят возвращаться в крепость к своим семьям, продолжать работать, зная что тут творится, потому распорядился чтобы солдаты выяснили о них всё необходимое и записали в один из журналов, что у нас тут ведутся, в общем, всё по процедуре, как положено. Свирин, само собой, не был согласен с моим решением, и, не имея других вариантов, я обратился к капитану по этому поводу.

— Делай как считаешь нужным, раз начал, — сказал капитан, выходя на стену, когда выслушал меня. — И какого чёрта ты меня донимаешь с вопросом о какой-то кучке оборванцев, сам что-ли решить ничего не можешь?

— Я бы не обратился к вам, капитан, — ответил я, — Но один из сержантов принялся подвергать сомнению мои решения. Впредь я не стану обращаться к вам по пустякам и прекрасно справлюсь сам, докладывая только о результатах и о том, что требует вашего внимания.

Капитан посмотрел на меня, затем достал свёрток с забитой табаком трубкой.

— Я поговорю со Свириным, свободен, лейтенант. — ответил он, после чего я развернулся на каблуках и отправился по своим делам.

Собственно, я ожидал такой ответ. Остальная часть дежурства была куда проще: я отдал последние распоряжения и велел сдать дежурство второй роте батальона без меня, а к вечеру снова отправился на тренировку, где отвёл душу, выжав из себя почти всю ману до последней капли.

К слову, эти дни нельзя назвать зря потраченным временем. Я успел узнать, что в крепости, на самом-то деле достаточно много армейцев: два полка, в каждом полку по два батальона, в каждом батальоне служит по четыре роты, а в ротах уже по-разному обстоят дела с численностью и количеством взводов. Да и рот не двенадцать, как мне кое-кто сказал ранее, а шестнадцать. Со временем успею разобраться с остальным и увидеть вышестоящих по званию, стоит знать их в лицо, мало ли, вдруг кого из них увижу в катакомбах. Также я сумел неплохо поднять уровень сил, благодаря стимуляторам и тренировкам, теперь могу использовать некоторые заклятия, что мне в тоннелях пригодятся. Помимо этого я по новой учился скрывать свою ауру и уровень сил, так как теперь это необходимо, появятся вопросы о том, откуда у лейтенанта такая аура. Пока получалось не идеально, однако на приемлемом уровне.

От Лены вестей до сих пор не было, да и сам я к ней не заходил, не стал лишний раз навязываться, а то, неровен час и под горячую руку попаду. На этот же вечер, помимо тренировок у меня уже были ещё дела, так что я переоделся в одежды охотника, набрал снадобий, пару из которых тут же выпил, взял с собой килич и через окно под сокрытием добрался до «Пустой души». Новые снадобья Лены были куда эффективнее тех, что были раньше, я почти полностью восстановил запасы пока шёл, однако у меня снова из носа пошла кровь. Подобные качели в мане, запасы которой теперь куда выше тех что были изначально, не играли на пользу этому телу, и, пока я не открою новый ранг магии, я не в силах что-то с этим сделать, а что-то предпринять давно пора. Сейчас я подобен свече, у которой вместо обычного огонька горит огромный столб пламени, который пока чудом ещё не превратил маленький столбик из воска в жидкую лужицу. Но, даже прекрасно осознавая, зная все риски, я не намерен поступать иначе, потому убрал кровь и не колеблясь переступил порог.