— Как ты смеешь! Ты врываешься сюда, как будто это не ты провела последние двенадцать лет, испортив всю мою жизнь на одном дыхании! — все его тело сотрясается от ярости, когда он хватает ближайший к нему стул и ударяет им о перила.

Барбетт медленно подходит к нему: — Тони, милый, не надо…

— Заткнись нахуй, Барби! — он рычит, и я наблюдаю, как она заметно сглатывает, отодвигаясь от него. — Эта маленькая сучка продолжает забирать у меня! Хватит! — его глаза находят мои, его руки теребят его волосы, пока я потираю большим пальцем свою ладонь, призывая себя сохранять спокойствие. — Твоя мать пообещала мне еще одного наследника! Второй наследник моей империи, после того как один из близнецов умер до родов Барб, Вероника пообещала мне тебя. Сила в количестве, и я хотел двух наследников.

— Мне жаль, Тони, но на самом деле это не моя проблема. Вероника мертва, что бы она ни обещала, это не ложится на мои плечи, — наконец говорю я, но мои слова только заставляют его лицо покраснеть от гнева.

— Вот тут ты ошибаешься, маленькая Луна. Хочешь угадать, почему? — он кричит, в ярости переворачивая кофейный столик. Я не отвечаю, он такой же, как Вероника, поэтому он собирается сказать мне, хочу я этого или нет.

— Ты действительно думаешь, что я не трахал Веронику? Когда они убедили ее пройти через искусственное оплодотворение, я уже кончил ей в пизду больше раз, чем ты можешь себе представить, маленькая Луна! — он кричит, и у меня кровь стынет в жилах от его слов.

Нет. Никогда. По моему позвоночнику неудержимо пробегает дрожь, и он улавливает это движение.

— Это верно, я твой папочка, и ты будешь делать все, что я, блядь, тебе скажу, — выплевывает он, когда я слышу легкий вздох Барбетт, которая практически съеживается на месте.

— Раф — мой отец прежде всего, протухшая сперма не определяет, кто мой отец, — отвечаю я, стоя на своем, не желая, чтобы его слова повлияли на меня. Я чувствую легкую дрожь в своем голосе, очевидно, что огорчение, которое он вызывает в этом откровении.

Игнорируя мои слова, он прибегает к другой тактике. — Маленькая Луна, мы могли бы править всем преступным миром не только в США, но и за океаном, проникнув на каждый континент, — проповедует он, широко раскинув руки. — Ты могла бы стать номером один, я вижу в тебе огонь, которого никогда не видел у Рен. Она могла бы кое-чему у тебя научиться.

Я смеюсь над его попыткой переубедить меня, но он действительно слегка заинтриговал меня. — Это то движение, о котором я так много слышала? — Спрашиваю я, вспоминая, что сказала Вероника.

Он возбужденно хлопает в ладоши, в его широко раскрытых глазах появляется маниакальный блеск. — Да. Точно! Я провел все свое время в этой чертовой Академии как гребаный аутсайдер. Дубиной насквозь. Я отказываюсь позволять кому-либо еще смотреть на меня сверху вниз, — рычит он. — Представь, какой силой мы могли бы обладать, какие разрушения мы могли бы вызвать. Я много работал, чтобы довести нас до этого, маленькая Луна. Я уравновесил Барби и Ви, обеспечив, чтобы Рен воспитывалась именно так, как я хотел, но теперь мне нужно твое послушание. На нашей стороне люди по всему миру, готовые действовать, когда я скажу "начинаем".

Он смотрит на меня сверху вниз, подпрыгивая на носках ног и выжидающе ожидая моего ответа.

— Спасибо за предложение, но с моей стороны это — отказ.

— Не бросай мне вызов, Луна! — он кричит во весь голос, запустив пальцы в волосы. — Ты, блядь, выслушаешь меня, или я заставлю тебя поступить так, как считаю нужным. Это твой выбор.

— Позволь мне сказать это помедленнее для тебя, поскольку ты, похоже, меня не слышишь. Я сказала. Нет, — я затягиваю, но думаю, что он достиг своего предела в общении со мной.

Мчась ко мне, я слышу волшебные слова, произносимые мне на ухо: — Три, два, один.

Двери за моей спиной с грохотом распахиваются, и появляется противоположный вход на другой стороне комнаты, когда Раф, Роман, Оскар и Паркер заходят в комнату со всех сторон. Каждый из них покрыт грязью и брызгами крови, они целятся из своих пистолетов в Тотема, который просто поднимает бровь, глядя на меня. Раф и Оскар стоят передо мной, а Паркер и Роман стоят рядом со мной.

— Я собираюсь убить всех этих ублюдков до единого, и после того, как я закончу, ты пойдешь со мной. Я не боюсь вбить в тебя немного послушания. — прежде чем я успеваю отреагировать на его слова, он достает пистолет сзади из штанов и направляет его прямо на Рафа, сохраняя зрительный контакт со мной.

Нет. Волоски на моих руках встают дыбом, когда страх проносится по моему телу, ноги спотыкаются сами собой, пока мой мозг пытается ускорить мою реакцию.

Взрыв. Простой, блядь, звук, так легко меняющий ход наших жизней, держит меня в плену. Словно в замедленной съемке, я наблюдаю, как Тотем спотыкается, когда пуля пробивает его коленную чашечку. В шоке он опускает взгляд на свою ногу, крик боли вырывается из его легких, когда он роняет пистолет на пол.

— Тони! — Барбетт кричит, бросаясь через пол, но она не успевает добежать до него, потому что пуля пробивает ей плечо, и удар отбрасывает ее назад. Второй выстрел, наконец, побуждает меня к действию, заставляя выхватить мой собственный пистолет из кобуры. Я инстинктивно нажимаю на спусковой крючок, посылая в Тотема череду пуль, чувствуя, как с каждым щелчком каждый дюйм моей боли ослабевает. Мои глаза не отрываются, когда каждый из них попадает в цель, его живот, нога и лицо заливает кровь. Болезненное чувство удовлетворения захлестывает меня, когда его глаза стекленеют, и он падает на пол передо мной.

Отрываю от него взгляд, дикие глаза Барбетт лихорадочно обшаривают все вокруг, пока густая красная кровь льется из ее раны, просачиваясь в ее ужасный желтый костюм. Я целюсь в нее из пистолета, широко улыбаясь, собираюсь нажать на курок, но раздается еще один выстрел. Пуля попадает ей прямо между глаз, и ее безжизненное тело падает на пол вместе с Тотемом. Я бросаю взгляд на парней и Рафа на мгновение, зная, что некоторые выстрелы были сделаны не кем-то из нас, но когда я поднимаю глаза на балкон второго этажа, там никого не видно.

Тишина, которая меня окружает, кажется странной, пока мой разум привыкает к происходящему. Повсюду можно увидеть мертвые тела вокруг нас, без единой капли крови на мне. Мое сердце бешено колотится в груди, пока мой разум обрабатывает то, что видят мои глаза. Тотем мертв. Срань господня. Обычное давление, туго обхватившее мою шею, исчезло.

Паркер быстро разворачивает меня, осматривая с головы до ног, убеждаясь, что со мной все в порядке, прежде чем прижаться губами к моим. Я чувствую, как меня обвивают руками, не произнося ни слова, пока мы наслаждаемся присутствием друг друга.

Дверь позади меня, отскакивающая от стены, нарушает момент, возвращая нас в состояние повышенной готовности, когда Маверик, брызжа слюной, появляется перед нами, покрытый пеплом. Упершись руками в колени, он едва бросает взгляд на месиво тел вокруг нас, его глаза находят мои.

— Это Кай.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

(Луна)

Врываясь в Боевое здание, с парнями рядом со мной, я направляюсь к двери, через которую мне сказал пройти Маверик. Я едва слышу, как они рикошетят от стен, пока мои глаза лихорадочно обыскивают людей передо мной. Я никогда не знала, что в кампусе есть полноценный медицинский центр. Хотя, я помню, когда я нокаутировал Рен на нашем первом боевом занятии, там были легко доступные медики.

Горстка медсестер и врачей останавливается как вкопанные в приемной, уставившись на меня сверху вниз. Я, должно быть, выгляжу как сумасшедшая, но это так, и мне все равно. Все, что меня сейчас волнует, — это добраться до Кая, потому что Маверик сказал, что он плох.

— Луна! — Брайс зовет меня из дальнего угла комнаты, и я обхожу всех, чтобы подойти к нему. Его руки мгновенно обвиваются вокруг моего тела, крепко прижимая меня. Я чувствую, как он с облегчением прижимается ко мне, и это наполняет меня сильным чувством комфорта, совсем как когда Раф обнимает меня. Однако это все еще не утоляет мою потребность найти Кая. Отступая назад, он смотрит через мое плечо на парней позади меня.