Совершенно ясно одно: в том, что узнал Израиль из опыта Божьей благодати, а Египет – из Божьего суда, очевидна одна и та же динамика монотеизма. Более всего, это великое повествование о Яхве, Боге, действующем незамедлительно, свидетельствует о его уникальности и вселенском характере. Таково и было главное предназначение рассказа. В описании об исходе неоднократно и четко говорится о Божьем замысле: «и тогда вы узнаете…», «дабы вы узнали…». Главным мотивом Яхве было не только освобождение его угнетенного народа, но и глубокое желание явить всем народам истину о себе. Движущая сила всего повествования – миссия Бога, цель которой – наше познание его.

Изгнание заставило Израиль и пророков того времени задуматься над ответами на сложнейшие вопросы, связанные с Богом. Израиль потерпел поражение, Божий град разрушен, а народу пришлось покинуть свою землю. Означало ли это, что вавилонские боги сумели противостать Яхве? Потерпел ли поражение и он сам? В макрокультурном мировоззрении древнего Ближнего Востока (в том числе и Израиля) считалось, что

земные события отражали происходящее на небесах. Победы и поражения человеческих армий воспринимались, как отражение битв между богами. Ранее израильтяне верили, что у Яхве не было достойных соперников. Даже если боги других народов существовали (а в определенном смысле так и было, в той мере, в которой судьбы народов были связаны с их богами), им ни разу не удавалось бросить вызов Яхве, поставив под вопрос его могущество и верность завету, заключенному с Израилем.

Как же тогда истолковывать сокрушительное поражение Израиля и разрушение Иерусалима Навуходоносором? Сбылись ли столь ужасным образом надменные предсказания ассирийского военачальника, который при осаде Иерусалима Сеннахиримом во времена Иезекии и Исаии хвалился, будто Яхве окажется столь же бессилен, как и мелкие божки народов, сметенных с лица земли могущественной Ассирией?

Несмотря на бахвальство ассирийского генерала, Господь отвел угрозу от Иерусалима. Но спустя столетие вавилоняне сравняли город с землей, предали огню храм и увели в плен всех оставшихся жителей во главе с царем. Неужели враги Яхве, наконец, одержали победу?

Как это ни парадоксально, пророки (до, во время и после обсуждаемых событий) дали народу ответ, который им меньше всего хотелось слышать: Яхве не потерпел поражение. Напротив, он, как и всегда, полностью контролировал ситуацию. Яхве продолжает сражаться со своими врагами. Вопрос теперь заключается в том, кто же его настоящий враг? Или еще точнее, кто настоящий враг Израиля? Своим упорным неповиновением Господу, заключившему с ним завет, Израиль превратил Яхве в своего врага. «Вот и Я против тебя!» Эта угроза, так часто звучавшая из уст многих пророков в адрес других народов, теперь обращена против самого избранного народа (Иез. 5, 8). Таким образом, победа Навуходоносора была одержана не над Яхве (хотя царь, несомненно, истолковывал ее именно так), а самим Яхве. Навуходоносор был всего лишь орудием в противостоянии Бога своему собственному народу. Пока Господь защищал Иерусалим, город нельзя было разрушить. Но когда Господь отвернулся от него, никто не смог бы уже его отстоять. Удивительная власть Яхве над событиями человеческой истории нашла свое полное подтверждение.

Итак, Израиль отправился в изгнание, испытав на себе, подобно египтянам, хананеям и еще не так давно ассирийцам, всю силу Божьего гнева. Продолжая тему этой главы, зададимся вопросом: как все переживания помогли ему лучше познать Бога? Какие уроки извлек для себя Израиль, пока Господь оставался их врагом? И главное – что ему удалось узнать об уникальности и вселенском характере Яхве-Бога? Сопоставив несколько отрывков, можно сделать следующие выводы.

Яхве – нелицеприятен. Израиль убедился: заключить завет с Яхве вовсе не означает подчинить его себе, сделав Яхве их племенным божком, на чью поддержку всегда можно было рассчитывать, независимо от обстоятельств. Зная Яхве как Бога земли и неба, повелителя народов, они должны были понимать, что избрание Израиля в качестве одной из сторон завета, означало не лицеприятие, а огромную ответственность. Еще за столетие до изгнания пророк Амос писал, что положение избранного народа не только не гарантировало Израилю защиту в Божьем суде, но, напротив, подвергало его еще более серьезному наказанию, когда он отказывался жить в соответствии с этической подоплекой этого положения.

Далее Амос отвергает идею о том, что исход, рассматриваемый как историческое деяние Бога, выведшего Израиль из Египта в Ханаан, давал ему преимущество перед остальными народами. В качестве аргумента Амос использовал власть Яхве над судьбами других народов.

Как и многие другие аспекты израильского вероучения, эта мысль встречается уже во Второзаконии (Втор. 2, 10–12.20-23), где небольшие отрывки описывают участие Яхве в судьбе народов еще до появления на свет Израиля. Несущественные для основного повествования, они, тем не менее, подводят нас к той же богословской истине: Яхве, избравший и искупивший Израиля и заключивший с ним завет, одновременно Бог всей вселенной, уже действующий в жизни и истории других народов.[73]Неудивительно поэтому, что даже в отрывке, где подчеркивается факт избрания Израиля, в то же время содержится (как будто именно с целью избежать подозрения в лицеприятии) решительное подтверждение вселенского характера Яхве и, следовательно, его беспристрастности: «Ибо Господь, Бог ваш, есть Бог богов и Владыка владык, Бог великий, сильный и страшный, Который не смотрит на лица» (Втор. 10, 17).

О беспристрастности Бога в его отношениях с народами земли, в том числе и с Израилем, напоминают пророки, жившие во время и незадолго до изгнания. Иеремия, используя образ горшечника, утверждает, что в основе отношений Бога с любыми народами лежит их отклик на обращенное к ним слово Божье (Иер. 18, 1-10). У Иезекииля сказано, что Господь «поставил Израиль среди народов», но не для того, чтобы возвысить его, избавив от наказания. Его цель – подчеркнуть страшную извращенность того факта, что он вел себя еще хуже народов, не познавших Яхве. Бог обратился против Израиля, как раньше обращался против его врагов (Иез. 5, 5-17). Итак, познавая Бога на этом этапе своей истории, израильтяне убедились: его вселенский характер неизмеримо выше мелочного лицеприятия.

Любой народ может стать орудием гнева Яхве. В этой идее не было ничего нового, когда речь шла об Израиле. Ведь именно в этом контексте изображалось завоевание Ханаана. Когда Господь изгнал жившие там народы перед лицом Израиля, последний выступил в качестве орудия Божьего суда над погрязшими в пороке хананеями (ср. Лев. 18, 24–28; 20, 23; Втор. 9, 1–6). Никого не удивляло и истолкование страданий Израиля под вражеским гнетом, как свидетельство Божьего суда за отступничество, – это четко прослеживается в Книге Судей. Но у пророков эта мысль нашла особенно яркое и настойчивое выражение. Исаия называл Ассирию жезлом в руке Яхве, которым он наказывает Израиля (Ис. 10, 5–6). Иеремия пошел еще дальше, вмешавшись в международную дипломатическую конференцию в Иерусалиме, дабы уведомить собравшихся послов, что Яхве, Бог Израилев, предал их страны в руки «раба Моего Навуходоносора». В основе столь неожиданной интерпретации международной политики того времени лежит в равной степени бескомпромиссное заявление о том, что Яхве, Бог Израилев, имеет право и власть так поступать, ибо он Творец и владыка земли и всего, что ее населяет.